Еще не вечер - Леонов Николай Иванович

Два месяца назад Артеменко вышел из «Националя» с приятелем, и тот, указав на высокого парня в нейлоновой куртке, который стоял на улице Горького и кого-то ждал, спросил:

– Как ты думаешь, кто этот молодой мужик?

– Я не гадалка. – Артеменко взглянул на мужчину безразлично, отметил скромную курточку, непритязательный шарф, туфли нефирменные. – Денег и вкуса у него точно нет.

– Но с головой все в порядке, – рассмеялся приятель. – Подполковник из МУРа, один из лучших сыщиков современности. Последнее, конечно, треп, но на прошлой неделе он выступал в университете, реакция отличная, с юмором. Нашего записного острослова подрезал влет, мы обхохотались.

Увидев Гурова в гостинице, Артеменко узнал его сразу и решил познакомиться. Скука, а тут интересный человек. С противоположной стороны, можно сказать, из иной галактики. И потом, вообще смешно: он, Артеменко, и подполковник милиции за одним столом сидят и пьют, гуляют по набережной, философствуют о добре и зле. При ближайшем знакомстве милиционер разочаровал: неглупый, но вялый, рассеянный, как говорится, человек без изюминки. Молодой, уже подполковник, а волевого напора не чувствуется, предложи ему сидеть – сядет, позови гулять – пойдет, вроде ему все безразлично. Мужики на Майю реагируют остро, а он ухаживает, улыбается, слова говорит – и все без души и азарта, будто по обязанности.

Когда произошла история с угоном и катастрофой, Гуров неуловимо изменился, лицо его, оставаясь задумчивым, стало твердым, иной лепки, взгляд не скользил, а упирался в каждого конкретно. Артеменко ни разу не заметил, чтобы Гуров за ним наблюдал, тем более следил или подсматривал, но чувствовал – его изучают. «Совсем он мне не нужен, – подумал Артеменко. – Иметь по соседству пусть и не лучшего сыщика вселенной, но человека в розыске профессионального и обученного совсем ни к чему». Сегодня после звонка шефа Артеменко думал о Гурове уже с открытой неприязнью и страхом. Правда, Юрий Петрович сказал, что приятель из МУРа уберется из гостиницы если не сегодня вечером, то завтра утром. Ну, это еще вилами на воде писано, а пока подполковник здесь, рядом, может сейчас войти в ресторан и подсесть к столу, начать беседу с Артеменко, который решает, слушаться своего начальника или нет, то есть убивать или не убивать.

Артеменко заказал обед, слушал Майю, отвечал на ее вопросы, шутил и думал, думал.

Петровичу из Москвы хорошо командовать, распоряжаться и убеждать. Слово западное придумал, какое-то разведывательное – ликвидировать. «Подготовься, точные инструкции получишь завтра». Что ни говори, а Петрович – гений, сидит в Москве и знает, чем местная прокуратура располагает, а чем – нет. И что подполковник Гуров живет в гостинице, Петрович знает. А откуда? О следствии – понятно, кто-то из старых связей мог остаться, застрять. Хоть и тщательно прочесывали, и частая была гребенка, но ведь причесывали, не брили наголо. Свой волосок уцелел и поторопился сообщить. Но откуда Петрович знает о Гурове? Артеменко хоть и двадцать с лишним лет назад, а в следствии работал, знает: информация ниоткуда не поступает, всегда есть источник. Какой источник? О подполковнике знают он, Майя, бухгалтер и физкультурник, последним Артеменко рассказал ради хохмы, находясь подшофе, подшучивая над современным сыщиком. Ну, естественно, знает местная милиция. Но даже если там и приятель Петровича служит, какой ему резон звонить и рассказывать, что сотрудник МУРа живет в гостинице и даже называть номер? Где связь? Нет, милиция отпадает, источник местный, из гостиницы. Кто? Откуда он знает Петровича? Зачем будет звонить в Москву?

– Майя, ты не помнишь, когда звонят из другого города по автомату, телефон трещит обычно?

– Володя, ты можешь не слушать меня, но человек, который вошел в ресторан, поймет тебя неправильно, – сказала Майя. – Даже я вижу, у тебя серьезные неприятности. Лев Иванович увидит значительно больше.

К их столу подходили Таня и Гуров.

– Здравствуйте, – сказала Таня. – Лев Иванович решил угостить меня чашкой кофе.

Артеменко подозвал официантку, распорядился и решал, каким образом сообщить Гурову, что его профессия не секрет. Ведь Кружнев или Зинич могут проболтаться, розыскник не поверит в невинный розыгрыш, начнет анализировать поведение Артеменко, а это совсем лишнее.

Девушки разговаривали между собой – женщины не мучаются в поисках темы. Они рассуждали о том, что раньше поклонники дарили бриллианты, рысаков, стрелялись и из-за несчастной любви удалялись в кельи.

– Милые дамы, – сказал Артеменко, – можно подумать, вам лет эдак по сто. Лучше отправьте нас, несчастных, на поиски Грааля. Только учтите, леди, вам в этом случае должно еще не исполниться осьмнадцати.

Гуров отключился. Необходимо, как выражаются шахматисты, идти на материальные потери и организовать атаку на королевском фланге. Несколько минут назад королем стал Артеменко.

Придя в гостиницу, промокшие и озябшие, Таня и Гуров зашли к Леве в номер. Девушка сняла плащ, Гуров переодевался, когда зазвонил телефон.

– Ты прав, – сказал Отари, – сегодня около пятнадцати мужчина, русский, позвонил администратору и спросил, в каком номере живет Владимир Никитович Артеменко и как ему позвонить.

– Находись все время у телефона, буду думать, – ответил Гуров.

– Рыцарей, которые в присутствии своих прекрасных дам мечтали неизвестно о чем, закалывали в постели! – сказала Таня.

– Легче отравить, – поддержала Майя.

– И не цианидом, а мышьяком, чтобы помучился.

– Так у вас в сумочке бутылка с мышьяком? – спросил Гуров. – Доставайте, разольем на всех.

Таня смутилась. «Ну куда я лезу, ведь решила, что его трогать нельзя, он бьет всегда неожиданно и больно».

– Ладно, живите. – Таня покраснела.

– Согласен. Но если сегодня опять не позволите себя проводить, я отниму мышьяк, наглотаюсь: лучше умереть в мучениях, чем жить, страдая.

– Учись, Владимир, – вмешалась Майя, – люди знакомы лишь несколько дней, а уже говорят о несчастной любви. А ты второй год, кроме нудных предложений о женитьбе, ничего из себя выдавить не можешь.

Шутливая перепалка спасла Таню, она наивно решила, что подполковник о своей угрозе забыл.

Официантка принесла закуску, традиционный коньяк. Девушки заговорили между собой, Артеменко и Гуров, поглядывая друг на друга, не скрывали своих агрессивных намерений. Так два опытных борца кружат по ковру, решая, атаковать или лучше выждать.

– Владимир Никитович, – начал Гуров, – ходят кошмарные слухи, что вас утром официально допрашивали. Якобы машина была испорчена и катастрофа запланирована. Это правда?

«Сейчас. Лучшего момента не представится», – решил Артеменко.

– Товарищ подполковник, – он смотрел Гурову прямо в глаза, – время розыгрышей прошло. Погиб человек, готовилось покушение, вы знаете об этом значительно больше, чем мы.

Девушки замолчали, Гуров опешил. Он неукоснительно следовал правилу: когда не знаешь, что ответить, говори правду:

– Я в нокауте, не бейте лежачего, дайте встать на ноги.

– Все было бы смешно, если бы не было так грустно, Лев Иванович. Я случайно тебя знаю по Москве, присутствовал на твоем творческом вечере в университете.

– Было, – признался Гуров.

– Мы тебя разыгрывали. – Артеменко развел руками, обаятельно улыбнулся. – Интересно взглянуть на известного сыщика в домашней обстановке.

– У нас в гостях Эркюль Пуаро, – рассмеялась Майя. – Лева, хоть ты и подполковник, я как была с тобой на «ты», так и останусь. Должна тебе честно сказать, что ты личность довольно заурядная.

– Я не Хазанов и даже не Ширвиндт, – буркнул Гуров.

Он потерял стремена и поводья, никак не мог их подобрать, но вновь плотно уселся в седле и про себя произнес: «Номер не удался, факир был пьян».

– Подожди, Майя, сейчас не до шуток. – Артеменко, довольный, что так легко разрешил щекотливую ситуацию, понял – теперь можно не оправдываться, а атаковать. – Лев Иванович, ты, конечно, разговаривал с местными властями. Что несекретного ты можешь рассказать нам? Согласись, история не из приятных.