Оливия и Эллисон переглянулись.
— Я знаю, что окружной прокурор Брэдли заезжал к папе, когда узнал, что он болен, — сказала Эллисон.
— Да. Нам это уже известно, — глядя в свои записи, заметил Гарсия. — Но там был еще один… Худой. Около шести футов ростом. Такого же возраста, как и ваш отец. Карие глаза. Это описание подходит к кому-нибудь из тех, кого вы знаете?
Оливия отрицательно покачала головой.
— Половина сотрудников прокуратуры подходят под это описание, — выразила свое мнение Эллисон.
— Ваш отец не упоминал о том, что у него бывал этот человек?
— Мне он ничего не говорил, — ответила младшая дочь.
— Мне тоже, — произнесла старшая. — Странно… Папа ведь сообщил нам, что к нему заезжал мистер Брэдли…
Хантер сунул блокнот обратно в карман.
— Миссис Доусон рассказала нам: ваш отец говорил о том, что собирается примириться с кем-то, рассказать этому человеку правду.
Обе женщины нахмурились.
— Вы знаете что-нибудь об этом?
— Правду о чем? — спросила Эллисон.
Гарсия пожал плечами.
— Это мы и сами хотели бы выяснить.
— Это касается дела, которое он вел?
— Мы не знаем. Мы сказали вам все, что нам известно.
— Не помню, чтобы папа говорил о том, что собирается с кем-то помириться, — произнесла Оливия. — Эмми уверена, что он сказал именно это?
Хантер и Гарсия одновременно кивнули.
Оливия взглянула на Эллисон.
— Мне папа тоже ничего такого не говорил.
Оставался еще один вопрос. Хантер очень тщательно подбирал слова. Он старался говорить как можно непринужденнее.
— Увлекался ли ваш отец современным искусством?
По выражению, появившемуся на лицах женщин, детектив понял, что более неожиданного вопроса он просто не смог бы задать.
— Например, скульптурой? — добавил он.
Глаза сестер округлились от недоумения.
— Нет, — не глядя на сестру, сказала Оливия.
— Этим интересовалась мама, — в то же время произнесла Эллисон.
Глава 14
Вопрос Хантера удивил Эллисон и Оливию, но их ответы произвели на детектива такое же впечатление.
— А почему вы спрашиваете? — чуть прищурив глаза, поинтересовалась Оливия.
Хантер затаил дыхание. Надо было заблаговременно придумать подходящее объяснение. Дочери мистера Николсона ничего не знали о «скульптуре», которую соорудил убийца. Если они узнают о случившемся, психологическая травма будет огромной и женщины, возможно, никогда от нее не оправятся.
— В комнате вашего отца мы кое-что нашли, — сухо ответил Хантер. — Вероятно, это осколок разбитой скульптуры.
— В комнате моего отца?
Хантер кивнул.
— Его вполне могли оставить там нарочно.
Эти слова словно высосали кислород из воздуха. Обе женщины заметно напряглись.
— Это сделал убийца? — спросила Эллисон.
— Да.
На глаза Оливии снова навернулись слезы.
— Что?! — воскликнула Эллисон. — Можно его увидеть?
— Сейчас он у судебных экспертов. Надо будет провести кое-какие анализы, — сделанным спокойствием сказал Хантер. — Вы, значит, говорите, что ваша мать любила скульптуры. Современные скульптуры?
Детектив быстро повернул разговор в нужное русло.
— Да, — вытирая слезы, ответила Оливия. — Можно выразиться и так. Вообще-то мама любила гончарное дело. Этим она увлеклась в последние годы. — Женщина указала на вазу средних размеров с букетом желтых и белых цветов, стоявшую на кофейном столике. — Это одна из маминых работ. Те, что вы видели в прихожей, — тоже ее.
Оба детектива еще раньше обратили внимание на вазы.
— Но мама также любила и скульптуры, — сказала Эллисон.
Повернувшись, женщина указала на нечто, стоявшее на одной из книжных полок. Статуэтка была десять дюймов в высоту и представляла собой две бесполого вида фигуры. Первая стояла, широко расставив ноги в стороны. Обе руки были вытянуты вперед. Вторая фигура, идентичная первой, стояла напротив, вернее, создавалось впечатление, будто она падает назад. Ее негнущееся тело застыло под углом в сорок пять градусов к поверхности. Руки также простерлись вперед, сжимая первую фигуру.
— Можно взглянуть поближе? — попросил Хантер.
— Да… конечно…
Он взял статую и с минуту рассматривал ее со всех сторон. Статуэтка была сделана из глины, подставка — из дерева.
— Доверие, — прошептал он.
— Что?
Гарсия оторвал взгляд от статуэтки и посмотрел на напарника.
— Доверие, — снова произнес Хантер. — Я подхвачу тебя, если ты упадешь.
Оливия и Эллисон с удивлением уставились на него.
— Точно, — произнесла младшая сестра. — Вы совершенно правы. Мама изготовила такую же для меня… и для папы… Эта статуэтка символизирует то, что мы всегда сможем довериться друг другу, что мы всегда будем рядом, что бы ни случилось…
— Милая вещица, — вернув изваяние на место, сказал Хантер.
— Это похоже на то, что вы нашли в комнате папы? — спросила Оливия. — Из чего изготовлен найденный вами осколок?
— Из какого-то металлического сплава, — солгал Хантер, — возможно, из бронзы.
Гарсия прикусил губу.
— Значит, это не кусок маминой скульптуры. Она лепила только из глины.
— Ваша мать много успела сделать?
— Ваз довольно много, а вот скульптур всего шесть.
Оливия взглянула на сестру, ища у нее подтверждения своих слов. Эллисон кивнула.
— Как уже сказала Элли, у нее в квартире стоит точная копия этой статуэтки. Остальные четыре — в кабинете у папы.
Глава 15
Хантер не видел нужды и дальше докучать сестрам, оплакивающим смерть отца, но отношения между членами этой семьи разбудили в нем любопытство. Прежде чем день закончится, он съездит в дом покойного Деррика Николсона и посмотрит в его кабинете на четыре статуэтки, созданные его женой Линдси.
— Твое лицо произвело на меня сегодня неизгладимое впечатление, — сказал Гарсия, пока они шли к машине. — Оставленный убийцей металлический осколок, который, судя по всему, был когда-то частью скульптуры. Ты изобретателен. Даже я почти тебе поверил. А что, если бы их мать делала скульптуры из металла?
— Это вряд ли, — ответил Хантер.
— Откуда такая уверенность?
— Большинство скульпторов, особенно начинающие, работают с одним и тем же материалом. Так им удобнее. Те же, кто начинает экспериментировать, редко переходят от пластичной глины к твердому металлу. Такой переход требует совершенно другой техники ваяния.
Гарсия с озадаченным видом уставился на напарника.
— А я и не знал, что ты ценитель искусства.
— Я не ценитель, просто много читаю.
В кабинете Деррика Николсона Роберт Хантер пробыл совсем недолго. Это была та самая комната, в которой сидела Мелинда Уоллис, когда он впервые приехал в этот дом вчера утром. Вечером, когда Хантер вновь наведался на место преступления, все его внимание было посвящено спальне жертвы.
От дома Оливии в Вествуде до Чевиот-хиллз детектив добрался всего за десять минут. Отперев дверь, он вошел в дом, в котором когда-то (он был в этом уверен) жила счастливая семья. Теперь это здание навсегда отмечено зверским убийством, происшедшим в его стенах. Все счастливые воспоминания, которые прежде здесь обитали, навечно вычеркнуты одним актом невообразимого зла.
Воздух в доме был душным, спертым. А еще здесь воняло. Гарсия почесал нос, несколько раз откашлялся и позволил напарнику пройти первым.
Хантер отворил дверь, ведущую в длинную, обшитую деревянными панелями комнату. Вдоль двух стен тянулись книжные полки. Это место представляло собой типичный кабинет судьи — большой стол с двумя тумбами и удобные кресла. Пахло старыми, обтянутыми кожей переплетами книг. Детективы сразу же заметили четыре статуэтки, о которых говорила Оливия. Две они обнаружили на книжных полках, одну — на рабочем столе Деррика Николсона и еще одну — на небольшом столике, стоящем возле кресла, обтянутого кожей цвета виски. Конечно, здесь статуэтки выглядели неуместно, но даже отдаленно не напоминали то уродство, которое оставил после себя убийца.
