— Обдумай это, — предложил Хейвз. — А я тем временем свяжусь с бригадой.
Он вышел из-за стола и направился в дальний конец столовой к телефонной будке. Вернувшись, он сказал:
— Хорошие новости.
— Какие? — поинтересовался Карелла.
— Объявился Фред, Хеслер.
ГЛАВА IV
Фред Хеслер испытывал невероятный восторг. Это был полный человечек, в клетчатом пиджаке и ярко-синей спортивной рубашке. Глаза, тоже синие и яркие, возбужденно блестели, когда он дрыгал ногами от удовольствия, оглядывая комнату.
— Я впервые в жизни в полицейском участке, — объяснил он. — Бог ты мой! Какой колорит! Какая атмосфера!
Колорит и атмосферу в этот момент составлял человек с ножевой раной на левой руке, из которой хлестала кровь и которую детектив Мейер терпеливо пытался остановить, в то время как другой детектив, Берт Клинг, вызывал по телефону «Скорую». Помимо этого колорит и атмосферу определял шестидесятилетний старик, который, вцепившись в проволочную сеть клетки небольшого изолированного помещения, находящегося в комнате, орал:
— Убью мерзавца! Дайте мне добраться до него! — и плевался в каждого, кто ближе подходил к его маленькой тюрьме. Колоритна была также и толстая женщина в домашнем цветастом платье, которая жаловалась инспектору Хелу Уиллису на шум, потому что за стеной ее квартиры на первом этаже постоянно играют в бейсбол. Атмосфера включала также неумолкающий перезвон нескольких телефонных аппаратов, стук пишущих машинок и особый застарелый запах полицейского участка, тот утонченный аромат, состоящий на семь десятых из человеческого пота, на одну десятую — из запаха кипящего кофе, еще на одну десятую — из мочи от старика за решеткой и на одну десятую — из дешёвых духов толстухи в домашнем пестром платье.
Карелла и Хейвз вошли в эту атмосферу и колорит по обитым железом ступеням лестницы, ведущей из коридора первого этажа старого здания, миновав комнату для допросов, туалет и канцелярию. Распахнув дверь в железной перегородке, они тут же заметили Энди Паркера, разговаривающего с толстячком, сидевшим на стуле с высокой спинкой, и, решив, что это и есть Фред Хеслер, направились прямо к нему.
— Здесь такая вонь, — сразу же заметил Карелла. — Неужели нельзя открыть окно?
— Окна открыты, — откликнулся Мейер. Руки его были в крови.
Он обернулся к Клингу и спросил:
— Они едут?
— Да, — ответил Клинг. — Почему патрульный не занялся этим? У него прямо на участке должна была быть санитарная машина. Черт возьми, он думает, что у нас здесь «Скорая медицинская помощь»!
— Не говори мне о патрульных, — не выдержал Мейер. — Я никогда в жизни их не пойму.
— Привести сюда этого парня с располосованной рукой, — пояснил Клинг Карелле. — Нужно доложить об этом капитану. У нас и без этой кровищи на полу забот хватает.
— А что случилось? — заинтересовался Карелла.
— Этот старый хрыч в клетке пырнул его ножом, — объяснил Мейер.
— За что?
— В карты играли. Старик говорит, что он блефовал.
— Выпустите меня отсюда! — внезапно заорал старик в клетке. — Я убью этого ублюдка!
— Вы должны запретить им гонять мяч клюшками под моими окнами, — настаивала толстуха.
— Вы абсолютно правы, — успокаивал ее Уиллис. — Я прямо сейчас пошлю к вам участкового. Он заставит их уйти на спортивную площадку.
— Но у нас нет спортивной площадки, — уточнила она.
— Ну, тогда он пошлет их в парк. Не волнуйтесь, мы что-нибудь сделаем.
— Но вы и в прошлый раз обещали то же самое, а они до сих пор играют в бейсбол под моими окнами и сквернословят.
— Куда же к дьяволу провалилась «Скорая помощь»? — взорвался Мейер.
— Сказали, что сейчас прибудет, — откликнулся Клинг.
— Ну, пожалуйста, Коттон, включи вентилятор! — взмолился Карелла.
— Воняет, как в китайском борделе, — подтвердил Паркер. — Старик обмочился, когда Дженеро схватил его за шиворот. Ему хоть и шестьдесят, но руку парню он здорово отделал.
— Хотелось бы знать, кто будет его допрашивать, — полюбопытствовал Хейвз. — В клетке воняет, как в зоопарке.
— Дженеро приволок его сюда, — вмешался Паркер, — ему и допрашивать. — И сам от души рассмеялся над своим диким предложением.
Неожиданно он сказал:
— Познакомьтесь. Это — Фред Хеслер. А это детективы Карелла и Хейвз. Они занимаются делом о самоубийстве.
— Здравствуйте, — Хеслер немедленно вскочил и схватил Кареллу за руку.
— Это изумительно. Совершенно и-зу-ми-тель-но!
— Куда как изумительно, — не выдержал Паркер. — Я отчаливаю из этого сумасшедшего дома. Если начальство спросит — я в кондитерской на Калвер-стрит.
— И что ты там будешь делать?
— Есть взбитые сливки. .
— Может быть, все-таки дождешься «Скорой», — попросил Клинг. — У нас здесь дел по горло.
— В этой комнате и так больше полицейских, чем в академии, — возразил Паркер и вышел. Толстуха вышла следом, бормоча себе под нос что-то вроде: «Грязная полиция в этом вшивом городе». Явился патрульный, чтобы отвести старика на первый этаж в камеру предварительного заключения. Старик набросился на него, едва они отперли дверь клетки, и патрульный мгновенно успокоил его, сбив с ног дубинкой, и потащил осевшее, безвольное тело из дежурки. Минут пять спустя появилась «Скорая». Человек с исполосованной рукой сказал санитарам, что он сам может спуститься по лестнице в машину, но они заставили его лечь на носилки и унесли. Мейер вымыл руки под умывальником в углу комнаты и устало сел за свой стол. Клинг налил себе чашку кофе. Карелла снял кобуру, положил в верхний ящик своего письменного стола и сел рядом с Фредом Хеслером. Хейвз расположился на краешке стола.
— И так у вас тут всегда? — поинтересовался Хесдер. Глаза его блестели.
— Не совсем, — усмехнулся Карелла.
— Да ну. Вот здорово!
Вместо ответа Карелла промычал что-то и спросил:
— Где вы были все это время, мистер Хеслер?
— Меня не было в городе. Я и не подозревал, что вы, ребята, меня разыскиваете. Когда я сегодня утром вернулся в квартиру… Бог ты мой! Ну и дела!.. Квартирная хозяйка сказала мне, чтобы я к вам зашел. Вот я и здесь!
— Вы знаете, что произошло в вашей квартире, пока вы отсутствовали? — поинтересовался Хейвз.
— Знаю только, что произошел взрыв.
— А вы знаете, кто был у вас, когда это произошло?
— Парня знаю, а девчонку нет.
— Что за парень?
— Томми Барлоу.
— Это его полное имя? — Хейвз переспросил и начал записывать.
— Да, Томас Барлоу.
— А его адрес?
— Он живет с братом. Где-то в Риверхеде. Я не знаю точно.
— А на какой улице?
— Не имею представления. Никогда у него не был.
— Откуда вы его знаете, мистер Хеслер?
— Мы вместе работаем.
— Где именно?
— В фотоателье «Одинокая звезда».
— Оно в этом городе?
— Да, это в Северной части, квартал четыреста семнадцать, дом четыреста семь, — Хеслер сделал паузу, затем продолжал. — Может быть, вас смущает название «Одинокая звезда»? Парень из Техаса открыл это предприятие.
— Понятно. И как давно вы там работаете, мистер Хеслер?
— Шесть лет.
— И все это время вы знали Томаса Барлоу?
— Нет, сэр. Томми работал здесь не больше двух лет.
— И вы были хорошими друзьями?
— Очень хорошими.
— Он женат?
— Нет же. Я вам уже говорил, что он живет с братом. Он у него калека. Я его как-то раз встретил. Ходит с палкой.
— Вы знаете его имя?
— Вроде бы, подождите минутку… Энди? Или нет… Минуточку! Анжело? Что-то в этом роде. Или… Амос! Да, Амос. Амос Барлоу! Точно.
— Ну хорошо, мистер Хеслер. Так что же, все-таки, Томми Барлоу делал в вашей квартире?
Хеслер двусмысленно усмехнулся.
— Ну а что он, по-вашему, мог там делать?
— Я хотел сказать…
— Его нашли с голой девицей. Что же он еще мог делать?
— Я хотел спросить, как он там оказался, мистер Хеслер?
