Лицо Лии выражало исключительно невинность – и чересчур убедительно.
Стерлинг направилась к двери. По дороге она остановилась, чтобы поговорить с Джудом. Обменявшись с ним парой фраз, она обернулась ко мне:
– Кэсси? На пару слов.
Чересчур отчетливо ощущая, как другие смотрят на меня, я подошла к стоящей в дверях агенту Стерлинг. Она вложила мне в руку флешку. – Здесь вся новая информация по делу твоей матери, – тихо сказала она.
Несмотря ни на что. Много лет я не позволяла себе вспоминать эти слова. А теперь я не могла думать ни о чем, кроме них. Всегда и вечно, несмотря ни на что.
– Вы просмотрели файлы? – спросила я агента Стерлинг, чувствуя, как пересохло во рту.
– Просмотрела.
Я крепче сжала флешку, словно какая-то часть меня боялась, что Стерлинг ее отберет.
– Джуд сказал, что велел тебе не смотреть файлы в одиночестве. Кэсси, если хочешь, чтобы я была рядом в этот момент, у тебя есть мой телефон. – С этими словами Стерлинг выскользнула за дверь, оставив меня наедине со всеобщим любопытством.
Я заставила себя не обращать внимания на взгляды, которые на меня бросали Майкл и Лия, на то, как на меня смотрел Дин. Часть меня хотела пройти мимо, закрыться в комнате и просмотреть содержимое флешки, которую я держала в руке, прочитать все, запомнить, поглотить все это.
Часть меня не знала, готова ли я к тому, что найду.
Изо всех сил стараясь не дать этим мыслям проступить на моем лице, я подошла к остальным и посмотрела на документы по нашему нынешнему делу, которые принесла агент Стерлинг.
– Пора браться за работу.
Глава 10
ФБР собрало материалы местного отделения полиции на пятерых человек, потенциально связанных с убийством Александры Руис и Сильвестра Уайльда. Я начала с первого файла.
– Томас Уэсли, – сказала я, надеясь, что другие последуют моему примеру и сосредоточатся на деле. Я коснулась портрета этого человека – агент Бриггс показывал его нам во время полета.
– Самодовольный, – объявил Майкл, взглянув на фото. – И гиперчувствительный.
Запомнив наблюдения Майкла на будущее, я просмотрела материалы. Уэсли создал и продал не менее трех интернет-стартапов. У него было восьмизначное состояние – уже почти девятизначное. Он профессионально играл в покер больше десяти лет – и за последние три года поднялся в рейтинге, выиграв несколько международных состязаний.
Умный. Любит соревноваться. Я оценила, как Уэсли был одет на фото, и добавила к этому комментарий Майкла. Тебе нравится побеждать. Нравится справляться с вызовами.
Судя по вечеринке, которую он устроил на Новый год, также он любил женщин, избыток роскоши и жить лучшую жизнь.
– О чем ты думаешь? – спросила я Дина. Он сидел рядом, излучая тепло и уверенность, и читал, заглядывая мне через плечо и ни о чем не спрашивая – хотя определенно обдумывал мой разговор со Стерлинг.
– Думаю, нашему субъекту нравятся вызовы, – тихо ответил Дин.
Совсем как Томасу Уэсли.
– Сколько наших фигурантов приехали сюда на соревнования по покеру? – спросила я. Выделить потенциальных подозреваемых намного проще, если среди тех, чей психологический портрет ты составляешь, есть разнообразие. По определению любой человек, способный играть в покер на элитном уровне, будет крайне умным, умеющим маскировать эмоции и способным идти на просчитанный риск.
Лия пролистала бумаги большим пальцем.
– Четверо из пяти. А пятая – Тори Ховард, фокусница. Четыре знатока блефа и иллюзионистка. – Лия улыбнулась. – Мне нравятся сложные задачи.
«Ты методичный, – подумала я, снова возвращаясь к мыслям о субъекте. – Ты планируешь на шесть шагов вперед. Тебе в кайф, когда ты видишь, как эти планы приносят плоды».
В большинстве дел, над которыми мы работали в последние несколько месяцев, убийцы напрямую утверждали свою власть над жертвами. Они подавляли жертв силой. Они выбирали жертв, выслеживали их и убивали, глядя им в лицо.
Этот субъект действовал иначе.
– Фигуранты номер два, три и четыре. – Майкл снова вернул меня в настоящее, разложив файлы на кофейном столике. – Или, как я предпочел бы их называть, – продолжил он, бросая короткие взгляды на фотографии, – Ретивый, Наивный и Архитектор вашего краха.
Фигурант, которого Майкл назвал «Архитектор вашего краха», оказался единственной женщиной из троих. У нее были медово-рыжие волосы, слегка вьющиеся, и глаза, которые казались слишком большими для ее лица. С первого взгляда она сошла бы за подростка, но досье сообщало, что ей двадцать пять.
– Камилла Хольт. – Я помолчала, прочитав имя. – Почему мне кажется, что я про нее слышала?
– Потому что она не игрок в покер, – ответила Лия. – Она актриса.
Досье подтвердило ее слова. Камилла получила классическое актерское образование, окончила бакалавриат по литературе эпохи Шекспира и сыграла небольшие, но одобренные критиками роли в нескольких известных фильмах.
Она не слишком вписывалась в психологический портрет типичного игрока в покер.
«Тебе не нравится, когда на тебя вешают ярлыки», – подумала я. Согласно досье, для Камиллы это было второе крупное соревнование. В первом она прошла дальше, чем ожидалось, но не выиграла.
Я обдумала то, что Майкл сказал о ее выражении лица. Неопытному зрителю не показалось бы, что она что-то задумала. Она выглядела мило.
«Тебе нравится, когда тебя недооценивают». – Я покрутила эту мысль в голове, пока листала следующие два досье, просматривая данные, которые ФБР собрало на доктора Дэниэла де ла Круза (Ретивый) и предположительно наивного Бо Донована, который на фото выглядел скорее хмурым.
Де ла Круз преподавал прикладную математику. В полном соответствии с оценкой Майкла он, похоже, подходил и к покеру, и к своей области исследований с четкой, как луч лазера, фокусировкой и упорством, с которым не могли тягаться коллеги.
Бо Донован, напротив, в свой двадцать один год работал мойщиком посуды. Он принял участие в квалификационном турнире здесь, в «Мэджести», две недели назад. Он выиграл, и так ему достался слот любителя в грядущем покерном чемпионате.
– Может, разыграем по ролям? – спросила Лия. – Чур, я актриса. Дин может стать посудомойщиком, который остальным не ровня. Слоан – профессор математики, а Майкл – плейбой-миллионер.
– Разумеется, – откликнулся Майкл.
Я взяла последнее досье – на Тори Ховард. Кроме нее, все были элитными игроками в покер.
Фокусница.
– Мне скучно, и скоро станет реально скучно, – объявила Лия, когда стало ясно, что остальные не собираются соглашаться на ее предложение. – И, полагаю, все мы знаем, что это не приводит ни к чему хорошему. – Она встала, разгладила красное платье, а другой рукой схватила диск. – На видео, может, по крайней мере, что-то происходит.
Лия сунула диск в стоявший рядом проигрыватель. Слоан смотрела со своего места на полу, снизу вверх. Запустилось воспроизведение. На разделенном экране показывались записи сразу с восьми камер. Слоан встала, ее глаза быстро метались туда-сюда – она впитывала данные, отслеживала сотни людей, некоторые из которых стояли, а некоторые – переходили из кадра в кадр.
– Вот. – Слоан протянула руку к пульту и нажала на паузу. Я не сразу поняла, куда именно она смотрит.
Юджин Локхарт.
Он сидел перед «одноруким бандитом». Слоан перемотала вперед. Я не отводила взгляда от Юджина. Он не двигался с места, снова и снова играя на одном и том же автомате.
Но потом что-то изменилось. Он обернулся.
Слоан включила замедленное воспроизведение. Я посмотрела, что видно на других камерах. Что-то движущееся промелькнуло сначала на одной, затем на второй.
Стрела.
Мы увидели, как она вонзается в грудь старика. Я не позволила себе отвернуться.
– Угол входа, – пробормотала Слоан, – расположение камер… – Она перемотала запись и запустила снова.
