Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Я посмотрел на Лилю и увидел в ее глазах слезы.
– Ты чего, доченька? – озабоченно спросил я. – У тебя что-нибудь болит?
– Нет, – почти прошептала она. – Я так боюсь, что дядя Юра откажется ехать, и тогда мы все не поедем.
Бедный ребенок. В ее маленькой жизни было так мало ярких событий. Что она видела? Четыре стены и книжки. И вот теперь ей так хочется поехать по Черному морю в роскошной каюте! Имею ли я право лишить ее этого? Нет, нет и нет.
– Юра, – окликнул я Мазаева, который придирчиво рассматривал музыкальный центр. – Счастье моего ребенка в твоих руках. Мы должны ехать все вместе.
– Да, правда, Юрик, поехали, – тут же подхватила Ирочка. – Смотри, как все здорово. Хоть будет потом что вспомнить.
Я отошел к Татьяне и потянул ее за руку.
– Давай выйдем на палубу, – сказал я ей на ухо. – Пусть они поговорят наедине. Мне кажется, Иришка может его уговорить, только без посторонних глаз. Пойдем покурим.
Мы вместе с Лилей тихонько ретировались и вышли на палубу, где стояли полосатые шезлонги. Усевшись поудобнее, я закурил и углубился в созерцание свинцово-серого неба, плотно забитого тяжелыми низкими облаками. Лиля о чем-то увлеченно беседовала с Татьяной, и мне вдруг пришло в голову, что по своему природному легкомыслию я совершенно не подумал о том, как мы будем размещаться в двух каютах. Ира, разумеется, с Мазаевым. А мы с Лилей и Таней? Одно дело – выслушать вопрос девочки «Ты что, целовался с тетей Таней?» и не ответить на него, и совсем другое – жить в одной каюте и спать в одной комнате. Можно, конечно, поселиться вместе с Мазаевым, отдав другую каюту дамам, и потом заниматься любовью тайком, урывая для этого время днем. Можно жить вместе с Таней, но спать она будет в одной комнате с Лилей, а я, соответственно, в другой. Этот вариант мало чем отличался от предыдущего…
Из глубокомысленного распределения членов нашей компании по койко-местам меня вывел голос, принадлежавший лысоватому молодому человеку в шортах и свитере.
– Это у вас билеты в директорские каюты?
Я встрепенулся.
– Что значит «директорские»? Разве у теплохода есть директор? Я думал, только капитан.
– Это верно, – улыбнулся лысый в свитере. – У теплохода – капитан, а у круиза – директор. Все «люксы» находятся в директорском фонде, он их лично распределяет. У вас путевки в «люкс»?
– Верно. А что?
– Хотел спросить, как вам понравились каюты. Может быть, есть какие-то пожелания? До отплытия еще почти двое суток, мы могли бы все привести в соответствие с вашими пожеланиями.
– Откуда такая забота? – саркастически спросил я.
Краем глаза я увидел, что Татьяна отвлеклась от разговора с моей дочерью и внимательно прислушивается к моей беседе с лысиной в шортах.
– Простите, если лезу не в свое дело, но, когда каюты директорского фонда срочно снимаются с брони, всем понятно, что это делается для очень важных гостей. А коль так, то и мы должны постараться, не ударить в грязь лицом.
– Не нужно стараться, – холодно вмешалась Татьяна. – Нас все устраивает. Мы вообще еще не решили окончательно, едем или нет.
На лице у лысого отразилось такое недоумение, что я едва не прыснул. Ну да, откуда ему знать, что путевки достались нам бесплатно. Мы для него – пассажиры с путевками на руках, и ему, конечно, трудно понять, как это люди заплатили за путевку, а потом еще чего-то там решают. Есть на свете сумасшедшие миллионеры, но не до такой же степени!
– Отплытие в понедельник, в 13 часов, – обиженно сказал лысый. – Ждем вас на борту нашего теплохода.
Мне стало почему-то жаль его.
– Спасибо, – с чувством произнес я, незаметно подмигивая Лиле.
Девчушка улыбнулась мне так радостно, что я растаял. Нет, надо ехать во что бы то ни стало. Черт с ним, с этим принципиальным Мазаевым. Даже если из-за него не поедет Ира, а следом за ней и Татьяна откажется, я уеду вдвоем с Лилей. Уплыву в неведомые дали, подальше от проблем. И заодно от Риты Мезенцевой.
* * *
Все складывалось как нельзя лучше. Ирочка уговорила-таки Юру Мазаева ехать в круиз. Мой дружок с крылышками, видно, устыдившись своего вчерашнего поведения, сегодня поработал на славу, и мы, усевшись вокруг изобильного обеденного стола, воодушевленно обсуждали предстоящее путешествие. Рачительную Ирочку больше всего волновала проблема уже внесенной платы за наше жилье здесь, на Первомайской улице.
– Мы же заплатили за двадцать пять дней, а уезжаем через двенадцать. Вдруг Вера Ильинична не отдаст нам деньги?
– Да бог с ними, – беззаботно отмахивалась Татьяна. – Мы же следующие две недели будем жить бесплатно, так что ничего не теряем.
– Ну как это! – возмущалась ее подруга-родственница. – Тебе дай волю, так ты все деньги за три дня растранжиришь. Нам надо на новый компьютер копить.
Меня, признаться, проблема оплаты за комнату тоже беспокоила. Я книги не пишу, гонорары по двести долларов за авторский лист не получаю, живу на милицейскую зарплату. И еще меня беспокоила реакция Риты, когда я скажу ей, что отправляюсь с Лилей в поездку на теплоходе. Я почему-то был уверен, что Ритка взбеленится.
Юра Мазаев сдержанно молчал, лишь иногда улыбаясь, но было видно, что сама идея этой поездки ему не особенно нравилась. Просто ему не хотелось расставаться с Ирочкой. Интересно, он женат или нет? Похоже, что нет, если судить по тому, как Ирочка вцепилась в него. Был бы он семейным мужиком, она бы вряд ли так старалась. Кончится отпуск, он уедет в свой Новосибирск – и вся любовь. А она, кажется, на что-то надеется…
* * *
Как и следовало ожидать, Маргарита появилась в самый неподходящий момент. К вечеру я уже совсем было успокоился, решив, что на ее реакцию по поводу круиза мне наплевать, тем более что наш осторожный разговор с хозяйкой дома дал положительный результат: Вера Ильинична сразу сказала, что деньги вернет, никаких проблем. Ее дом стоит на учете в местном турбюро, и, как только у нее освобождается комната, она тут же звонит туда, и к ней начинают направлять приезжающих каждый день «дикарей». Так что площади пустовать не будут. Все складывалось так удачно, а тут вдруг у нас на Первомайской появляется мадам Мезенцева. Впрочем, нельзя требовать невозможного от моего ангела-хранителя, он сегодня и без того сделал все, что мог.
