Яд.
– Дыши, – повторил Дин.
– Нам нужна помощь! – крикнула Стерлинг. Бо кричит, Стерлинг кричит – наконец конвульсии прекратились. Наконец Бо застыл неподвижно.
Семь кругов, семиугольник вокруг креста.
Я заставила себя втянуть воздух. А потом еще раз и еще.
Потрескавшиеся губы Бо шевельнулись. В последний момент сознания он посмотрел на Бриггса.
– Не хочу, – с трудом проговорил он. – Я не хочу, не желаю быть Девятью. – Он говорил как ребенок.
– Тебя отравили, – сказал ему Бриггс. – Ты должен сказать нам…
– Я не верю в желания, – прошептал Бо. А потом его глаза закатились, и он умер.
Глава 60
Бо отравили. Я мысленно повторяла эти слова, но не понимала их. Секта убила его, Найтшейд убил Бо. А до того Бо вырезал символ у себя на груди – символ, который кто-то другой вырезал на гробе с останками моей матери.
– Моя мама умерла не в дату Фибоначчи, – сказала я. Это было в июне. В июне нет дат Фибоначчи, и в июле тоже…
Какая-то часть меня понимала, что Майкл и Лия смотрят на меня, что Дин обнимает меня, что мое тело прижимается к нему.
Мама исчезла пять лет назад – в июне будет шесть. Человек, который напал на нее, использовал нож. В тот год это был яд. В их схеме это был яд. Убивал Найтшейд. Нож был в Нью-Йорке, за шесть лет до того. Следующий раз нож должен был появиться только через двадцать один год.
Гибель моей матери не вписывалась в схему – но почему тогда на крышке ее гроба оказался этот символ?
Я высвободилась из объятий Дина и подошла к компьютеру. Открыла фотографии – темно-синюю шаль, кости, мамино ожерелье. Я снова и снова нажимала на клавиши, пока не нашла фотографию этого символа.
Лия и Майкл подошли ближе.
– Это…
– Семь мастеров, – сказала я, заставляя себя обвести рукой окружности, образующие внешний контур символа. – Пифия. – Вертикальная линия. – И Девять.
– Семь мастеров. – Слоан появилась в дверях, словно ее призвало само упоминание чисел. – Семь кругов. Семь способов убивать.
Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела на нее.
– Мне все было непонятно, почему способов убивать только семь, – сказала она. Лицо у нее было бледное, а глаза опухли. – А не девять.
Три.
Трижды три.
Трижды трижды три – но способов убивать только семь.
Потому что в этой группе – что бы она собой ни представляла, сколько бы лет ни насчитывала ее история – было девять участников. Семь Мастеров. Пифия. И Девять.
– Бо Донован мертв, – сообщила Лия Слоан. – Яд. Вероятно, дело рук Найтшейда.
Слоан разгладила рубашку, которую подарил ей Аарон. Она слегка дрожала, но сказала только:
– Может, этот цветок был для него.
Белый цветок на фотографии, которую Найтшейд прислал Джуду. Белый цветок. Какое-то воспоминание не давало мне покоя, как еда, застрявшая между зубами. Найтшейд всегда посылал своим жертвам соцветие белой белладонны. Белые. Белые цветы.
Я прошла на кухню, порылась в вещах, пока наконец не нашла то, что искала. Достала конверт с уликой, открыла его, вынула фото.
Это не белая белладонна. На фотографии, которую получил Джуд, был вовсе не белый цветок. Это было фото бумажного цветка. Оригами.
Я качнулась назад и ухватилась за край стола, чтобы удержать равновесие. Мне вспомнились последние моменты Бо и его слова:
Я вспомнила маленькую девочку, которая рассматривала леденцы у кондитерского магазина. Потом пришел отец и посадил ее себе на плечи. Потом я видела ее у фонтана, она держала в руках монетку.
– Я не верю в желания, – сказала она тогда.
У нее за ухом был белый бумажный цветок.
Я представила, как ее мать приходит за ней. Как отец бросает монетку в воду. Я увидела ее лицо. Увидела воду и увидела его лицо…
И в этот момент я снова оказалась на берегу Потомака, и на коленях у меня лежала толстая черная папка.
– Решила немного развлечь себя чтением? – Голос отдавался в моей памяти, и на этот раз я могла различить его лицо. – Ты живешь у Джуда, да? Мы с ним давно друг друга знаем.
– Найтшейд, я видела его.
Лия вопреки обыкновению даже изобразила подобие беспокойства.
– Мы знаем.
– Нет, – сказала я. – В Вегасе. Я видела его там. Дважды. Я думала… думала, что наблюдаю за ним.
Но, может быть… может быть, он наблюдал за мной.
– С ним был ребенок, девочка, – продолжала я. – И еще какая-то женщина. Девочка подошла ко мне, когда я стояла у фонтана. Маленькая – года три, максимум четыре. У нее в руке была монетка. Я спросила, хочет ли она загадать желание, и она сказала…
Я не могла заставить свои губы выговорить эти слова.
Дин продолжил за меня.
– «Я не верю в желания». – Он бросил быстрый взгляд на Майкла, затем на Лию. То же самое, что Бо Донован сказал, когда Стерлинг упомянула о его желании стать Девятью.
Прямо перед смертью.
– Ты сказала, с Найтшейдом была какая-то женщина, – произнес Дин. – Как она выглядела, Кэсси?
– Рыжевато-русые волосы, – сказала я. – Среднего роста. Худая.
Я вспомнила маму, обнаженную до костей, похороненную на перекрестке. С уважением. С заботой.
Может, они не пытались тебя убить. Может, ты не должен был умереть. Может, ты должен был стать таким же, как эта женщина…
– Бо сказал, что девятый член секты всегда выбирается от рождения. Как он это сформулировал?
Дин посмотрел куда-то влево над моим плечом, а затем дословно повторил:
– «Дитя братства и Пифии. Кровь от их крови».
Семь Мастеров. Ребенок. И его мать.
У той женщины у фонтана были рыжевато-русые волосы. При определенном освещении они бы даже сошли за рыжие – как у моей мамы.
Девять участников. Семь Мастеров. Женщина. Ребенок.
– Пифией древние греки называли дельфийского оракула, – сообщила Слоан. – Это жрица храма Аполлона. Пророчица.
Я вспомнила о семье – идеальной, как с картинки, семье, за которой я наблюдала, в глубине души понимая, что такого у меня никогда не было и не будет.
Мама. Отец. Ребенок.
Я повернулась к Дину.
– Нужно позвонить Бриггсу.
Глава 61
Человек, которого мы знали как Найтшейда, смотрел на меня с листа бумаги. Полицейский художник запечатлел черты его лица: крепкий подбородок, густые брови, темные волосы, которые слегка вьются – достаточно для того, чтобы придавать остальным чертам мальчишеский вид. Морщинки в уголках глаз подсказывают мне, что он старше, чем выглядит; легкая щетина скрадывает полные губы.
Ты приехал в Вегас, чтобы разобраться с проблемой. Наблюдал за мной, издевался над Джудом – это тебе нравилось.
Я заметила, что кто-то сел рядом со мной за кухонный стол. ФБР забрали набросок и занялись поиском. Они следили за аэропортом, автобусными станциями, дорожными камерами – и, спасибо Слоан, за видеопотоками служб безопасности казино.
Внешне ты ничем не отличаешься от тысяч других людей. Ты не выглядишь опасным.
Человек на рисунке был похож на соседа, коллегу, детского бейсбольного тренера. Отца. Я представляла, как он поднимает на плечо рыжую девочку.
– Ты сделала все что могла.
Я отвела взгляд от рисунка, который сделал полицейский художник, и посмотрела на Джуда. «Этот человек убил твою дочь, – подумала я. – Возможно, он знает, что случилось с моей мамой».
– Теперь дай Ронни и Бриггсу сделать то, что они могут, – продолжил Джуд.
Розыск преступника не входил в обязанности прирожденных. Как только ФБР выяснит, кто изображен на рисунке, когда у нас будет имя, биография, хоть какая-то информация – может, тогда мы сможем что-то сделать, но пока нам оставалось только ждать.
