Идеальная афера - Леонов Николай Иванович

Впрочем, наблюдательный Гуров обратил внимание, что Копылов ни одной минуты времени не терял зря. Он постоянно с кем-нибудь общался, шутил, похлопывал собеседника по плечу и говорил, говорил, говорил…

«Нет, этому определенно быть депутатом, – решил про себя Гуров. – Язык подвешен, энергии хоть отбавляй, денег хватает. В такой благоприятной ситуации только проблемы с сыном могут оказаться препоной. Но и здесь предусмотрительный господин Копылов кое-что подготовил. Недаром он позвал на этот междусобойчик полковника Гурова! Но что же мог натворить продюсерский отпрыск? Что-то я не припоминаю, чтобы в милицейских сводках мелькала эта фамилия. Да и никаких особенных слухов по поводу личной жизни семьи Копыловых тоже не вспоминается. Значит, об отъявленном негодяе говорить не приходится. Молодой человек впервые оступился, попал в плохую компанию? Тут надо смотреть по обстоятельствам. Но лучше всего сразу предупредить Копылова, чтобы на многое не рассчитывал. Закон есть закон».

Однако Копылов не был простаком. Остановившись рядом с Гуровым, он повел речь совсем не о сыне. Он пожелал Гурову приятного аппетита, вслух позавидовал его семейному счастью, заодно выдав целый водопад комплиментов в отношении красоты и таланта Марии, тут же вставил небольшой спич относительно необыкновенной важности искусства и культуры в деле возрождения страны, похвалил милицию, которая вынуждена работать в чрезвычайно напряженной обстановке, практически на энтузиазме, и вообще показал себя тонким политиком и дипломатом. Так что, собственно, речь о его сыне первым завел сам Гуров, которому после сытного ужина вдруг захотелось поскорее попасть домой и завалиться на мягкий диван перед цветным телевизором.

– Жена говорит, что у вас какие-то проблемы? – без обиняков заявил Гуров. – Готов выслушать. Только сразу предупреждаю – со своей стороны гарантировать могу единственно совет. Прочие варианты не в моей компетенции.

– А я на большее и не претендую, – кивнул Копылов. – Я тут закрутился как каторжный. Из Голландии вот недавно вернулся – пробивал совместную постановку одного блокбастера. Думаете, это было просто? В Голландии нет кино, но там есть деньги. У нас есть кино, но мало денег. Но теперь, кажется, удалось привести в равновесие эти величины. Все сошлось, так сказать… Однако, повторяю, переговоры стоили мне половины здоровья… Теперь вот нужно запускать фильм в производство. Представляете себе, что это такое? А тут еще начался новый этап в моей жизни… Вы скажете: а кто тебя, друг, за руку тянул? Под ружьем тебя в политику гнали, что ли? И будете правы, конечно. Но на это я отвечу, что наступает однажды такой момент, когда ты уже не можешь смотреть спокойно на то, что творится вокруг, и понимаешь, что должен действовать, должен сделать выбор…

– Не надо меня агитировать, – попросил Гуров. – Давайте ближе к делу.

Копылов негромко, но густо рассмеялся и, обернувшись к Марии, сказал:

– Маша, золотко, как ты с этим справляешься? Твой супруг – железный человек, абсолютно цельная личность. Извини за такое неуклюжее сравнение, но двум медведям в одной берлоге не ужиться. Как вам-то это удается?

– Мы сбрасываем медвежьи шкуры, когда приходим домой, – объяснил Гуров.

Копылов захохотал теперь громко, давая понять, что оценил шутку в полной мере.

– Великолепно! – прогрохотал он. – А мне урок! Не ораторствуй наспех. Я сразу понял, что сравнение неудачное. Вы хорошо меня осадили! Но к делу так к делу!.. У меня еще мальчишка. Сын. Копылов-младший. Владислав – так его назвали. Это была идея жены. Я мыслил назвать его Дмитрием. Но теперь поздно об этом сожалеть…

Видимо, Копылов-старший придавал какое-то особенное значение магии имен, и имя Владислав в его классификации занимало какое-то сомнительное место. Гурова эта тема не интересовала, поэтому он пропустил сетования продюсера мимо ушей и резким тоном спросил:

– Что натворил? Ну, ваш сын – что он натворил? Давайте конкретно.

Копылов впервые за все это время посмотрел на Гурова несколько озадаченно.

– Натворил? Э-э-э… В каком смысле? – пробормотал он, а потом вдруг в глубочайшей досаде дернул себя за волосы. – Ну, конечно, я должен был сообразить, что вы подумаете именно в этом смысле… Нет-нет! Владислав ничего такого не натворил. Во всяком случае, ничего такого, чего бы я не знал. В сущности, мой сын – это большой ребенок, к сожалению. Ему скоро стукнет тридцать, но мне иногда кажется, что он все еще учится в начальной школе. Но винить некого: сам воспитал, не сумел дать правильного направления в жизни…

– Тогда о чем речь? – перебил его Гуров. – Мы воспитанием не занимаемся. Нас, извините, зовут на помощь, когда дерьмо приходится разгребать. Но если ваш сын ни в чем не виновен…

– Я вот не знаю, виновен он в чем-нибудь или нет, – нахмурился Копылов. – Вообще, это философский вопрос, согласитесь! В наше время он приобретает особенную окраску. Все перемешалось, все сместилось. То, что еще вчера считалось доблестью, сегодня не имеет никакой цены. То, что вчера расценивалось как преступление, сегодня обычное дело – экономика. Отсюда и путаница в определении вины. Разноголосица в правовых актах, невнятные законы, пресловутый лоббизм, наконец!..

Гуров почувствовал, что Копылов опять пытается произнести перед ним что-то вроде предвыборной речи, и остановил его:

– Законы – это ваша прерогатива, господин будущий депутат! Какие напишете, по таким и жить будем. А пока давайте придерживаться тех, которые уже существуют. Я человек не слишком замысловатый, – продолжил Гуров. – Не философ, прямо скажу! Предпочитаю голые факты и традиционную логику. В этом плане прошу меня и воспринимать.

– А я, думаете, Сенека? Иммануил Кант? – с досадой воскликнул Копылов. – Извините, батенька, рылом не вышел! А если говорю, что ничего о вине сыночка не знаю, то понимать это следует совершенно буквально. Понимать это следует так, что показаний на этот счет не имею.

– Вот я и говорю, о чем же у нас идет речь? – спокойно повторил Гуров. – Сын ничего не натворил, а совета у мента вы спрашиваете, да еще так долго ходите вокруг да около…

– Все! Критику принимаю! – Копылов вскинул вверх крупные ладони. – Дурная привычка к многословию. Своего рода болезнь людей искусства. Будем говорить как мужчины – короткими точными фразами… Одним словом, сынок мой куда-то исчез. Причем не могу даже точно сказать, когда это произошло и при каких обстоятельствах. Но примерно уже около недели я не могу никак с ним связаться. Он не отвечает на звонки, его не бывает дома ни днем, ни вечером… Я несколько успокоился, когда дал задание своим помощникам проверить все больницы и морги: ни там, ни там моего сына не обнаружено. Но ведь его и вообще нигде нет! Раньше хотя бы раз в неделю он обязательно давал о себе знать. Хотя бы для того, чтобы попросить денег. Что-то невероятное.

– Может быть, женщина? – подсказала Мария, которая с большим интересом прислушивалась к разговору.

– Женщин у этого поросенка, слава богу, хватает! – поморщился Копылов. – Я сам не ангел, но какие-то рамки нужны. Во-первых, семья – это святое…

– Ваш сын женат? – спросил Гуров.

– Да где там! – махнул рукой Копылов. – Их сейчас под венец и палкой не загонишь. Не желают брать на себя ни малейшей ответственности. Я купил ему квартиру в центре, я купил ему машину, я даю ему деньги – а больше ему, кажется, ничего и не нужно. Поколение «некст», одним словом! Продукт эпохи Макдоналдса и Билла Гейтса. Нет, ничего не хочу сказать, есть и среди молодых толковые ребята, но мой не из таковских.

– А чем он занимается? – задала вопрос Мария, слегка опередив Гурова, который также собирался прозондировать эту тему. – Не только же деньги у вас просит?

– Да практически… – махнул рукой Копылов. – Знаете, он у меня не отпетый негодяй, у него есть душа, он, наверное, в чем-то даже талантлив, но… Он даже пальцем не пошевельнет, чтобы обнаружить у себя эти таланты! Вот такая печальная история! А если говорить конкретно, как того требует Лев Иванович, то ничем Копылов-младший не занимается. По крайней мере в настоящий момент. Взялся было тут за одно дело, да через месяц прогорел…