Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Мы повернули назад, потому что за недостроенной гостиницей начинался пустырь и гулять там было неинтересно. Когда мы снова оказались в центре города, я принял решение.
* * *
На переговорном пункте народу было много, и мне пришлось ждать своей очереди к телефону довольно долго. Наконец я вошел в душную тесную будку и принялся набирать один за другим московские номера телефонов. Мне пришлось истратить на звонки изрядное количество жетонов, но в конце концов я нашел тех, кто мне был нужен, и договорился обо всем. С местного телефона я дозвонился в гостиницу и поговорил с Ритой. Как и предполагалось, она пришла в ужас оттого, что Лиля так быстро возвращается в Москву, не пробыв на море и двух недель, но мне удалось ее успокоить рассуждениями об испортившейся надолго погоде и байками о необыкновенно комфортабельной даче моих друзей, у которых мы будем жить и у которых двое детей примерно Лилиного возраста, так что скучно девочке не будет. Рита быстро сдалась, учитывая ежедневные сводки синоптиков, радостно сообщавшие о том, что в Москве и Подмосковье стоит жаркая солнечная погода, которая продержится до конца июля, а может быть, и половину августа.
Вернувшись на Первомайскую улицу, я быстро собрал вещи, попрощался со всеми, и мы с Лилей уехали в аэропорт. В линейном отделе милиции я показал служебное удостоверение и скорчил мину, одновременно требовательно-строгую и жалостливую. Ребята смилостивились и запихнули нас на ближайший рейс в Москву.
Всю дорогу я молчал, снова и снова прокручивая в голове события прошедшие и предстоящие. Только бы все прошло без сбоев. В городе остались Таня и Ирочка, и они нуждались в защите ничуть не меньше, чем Лиля. Конечно, рядом с ними находится Юра Мазаев, но все-таки…
* * *
В аэропорту в Москве нас встречал Игорек Дивин, один из самых шустрых и сообразительных моих подчиненных.
– Взял билет? – первым делом спросил я его.
– Так точно, Владислав Николаевич, вы летите завтра, вернее, уже сегодня рано утром, в шесть пятьдесят.
– Марину нашел?
– Нашел. Она вас ждет.
– Борзенкова предупредил?
– Предупредил. Он же мне и машину дал вас встретить. Если хотите, можно сразу в Барвиху ехать. Он мне дорогу объяснил.
– Молодец, Игорек, – похвалил я.
Мы вышли из зала прилета и уселись в уютный просторный «Мерседес» Алика Борзенкова, моего давнего товарища, с которым мы когда-то вместе учились в школе. Было уже два часа ночи, а мне нужно было успеть отвезти Лилю в Барвиху к Алику на дачу и заехать к Марине. Расписание получалось «впритык», если учесть, что в аэропорту мне нужно снова оказаться самое позднее в шесть утра.
Лиля спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье и положив голову мне на колени. Я прикинул, что если проведу у Марины хотя бы час, то должен приехать к ней не позже пятнадцати минут пятого, чтобы к шести успеть в аэропорт. За два часа сгонять в Барвиху и обратно на хорошем «Мерседесе» по пустой ночной дороге – дело вполне реальное, если не случится ничего непредвиденного. А машину Игорек всегда водил хорошо. Неплохо было бы еще и домой заскочить.
Я тоже хотел было подремать, откинув голову на высокий, обитый велюром подголовник, но не смог. Теперь, когда Лиля была в безопасности, меня стало грызть пронзительное беспокойство за двух женщин, оставшихся на юге, у Черного моря. Как они там? Не случилась ли какая беда? Не страшно ли им? Впрочем, вопрос этот был риторическим. Конечно, страшно. Бедные мои девочки! Во что же я вас втравил! И все только из-за того, что мне захотелось вступиться за Игоря Литвака. Знать бы, где упасть…
Алик Борзенков не спал, ожидая нас. Заслышав шум мотора, он тут же выскочил из дома и бросился к машине.
– Влад! Ты в порядке?
Я осторожно разбудил Лилю и вышел из машины. Алик всегда ужасно боялся за меня. Он был известным композитором-песенником, сочинял шлягеры, зарабатывал бешеные деньги, но при этом работа сыщика казалась ему чем-то сверхъестественным и наполненным ежечасной и ежесекундной опасностью. Считалось, что при нормальном ходе событий он сам звонит мне примерно раз в месяц, если, конечно, ему удается меня найти. Но уж если звоню ему я, то это непременно связано с какими-то экстремальными ситуациями. Поэтому, сняв телефонную трубку и услышав мой голос, он пугался и тут же начинал спрашивать, здоров ли я и все ли в порядке.
Мы с Аликом обнялись. Руки его были ледяными, и я понял, что все это время он нервничал и места себе не находил, представляя меня смертельно раненным, в кровавых бинтах и с запекшимися губами. Странно, но на всем свете не было, наверное, человека, который бы так боялся за меня. Мама не в счет. Она всю жизнь прожила замужем за сыщиком и свое отбоялась, каждый вечер ожидая моего отца с работы. За меня она, разумеется, тоже переживала, но уже не так сильно, потому что слишком хорошо представляла себе нашу работу. И потом, она хорошо знала своего сына, меня то есть. Я никогда не отличался отчаянной храбростью и умением нестись сломя голову и не разбирая дороги. И почти никогда не лез в авантюры. Ну не было у меня такой жилки, что ж теперь поделать. Я сухой, эмоционально холодный эгоист, в меру ленивый и в меру осторожный. Таким, во всяком случае, меня видела мама, и, похоже, она не сильно ошибалась.
– Я знаю, ты спешишь, – сказал Алик, когда мы вошли в дом. – Твой Игорь меня предупредил, что у тебя времени совсем мало. Вот, я вам еду приготовил, все в пакетики завернул, в машине поедите, чтобы время не терять.
Я с благодарностью принял от него огромный пакет. Одной из легенд, прочно воцарившихся в гуманитарно-музыкальной голове моего школьного друга, была легенда о вечно голодных сыщиках. Впрочем, это было не так уж далеко от правды.
Я обнял совсем сонную дочурку, хлопнул по плечу заботливого Алика Борзенкова, и мы с Игорьком покатили обратно в Москву. Подъехав в половине четвертого ночи к дому на Овчинниковской набережной, я поднял голову и увидел свет в одном из окон. Бедная Маринка тоже не спала, ожидая беспутного и непредсказуемого Стасова. Она всегда говорила, что в первые два часа после сна у нее руки «неверные», поэтому самые ответственные визиты назначала на послеобеденное время. А когда случалось, что ее услуги были нужны ночью, она спать не ложилась, пока не заканчивала работу. Наша Марина была волшебницей, и ее талантами беззастенчиво пользовались все кому не лень. Она нам никогда не отказывала и денег не брала, но мы считали своим долгом делать ей подарки ко всем мыслимым и немыслимым праздникам и ко дню рождения, ибо понимали: очень часто успех в нашей работе полностью зависит от нее.
