Брунетти положил папку с выписками обратно на стол и вернулся к книжному шкафу. Встал на колени (один грабитель как-то рассказывал, что люди имеют привычку прятать ценности поближе к полу) и взял с нижней полки современное издание Мандрагоры Макиавелли. Полистал его, раскрыл на середине и прочел пару строк, после чего закрыл книгу и положил ее на пол. Дальше на полке стояли Рассуждения о Тите Ливии – книга, которую Брунетти предпочитал Государю. Когда он раскрыл ее, чтобы прочесть пару абзацев, у него из-под пальцев что-то выскользнуло. Брунетти поймал вещицу правой рукой у самого пола. Это оказалась книжица в выцветшем от времени переплете из коричневого сафьяна. Она была спрятана в новой, как клинок в ножнах… И тогда Брунетти все понял.
– Клаудиа! – позвал он коллегу, вскакивая на ноги.
Она прибежала из кухни, где осматривала мебель. В правой руке у нее был нож для чистки картофеля. В ответ на его недоуменный взгляд женщина сказала:
– Я использую его вместо отвертки. Как раз собиралась снять плинтус…
– Думаю, это может подождать, – произнес Брунетти, протягивая ей обложку и книгу, обнаруженную внутри. – Смотри, что я нашел!
На комиссарио Гриффони были полиэтиленовые перчатки, в то время как Брунетти забыл их надеть. Он положил книгу на пол и вынул перчатки из кармана. Затем снова взял томик в руки и посмотрел на заглавие.
– Это на иврите, – сказал Брунетти, передавая ее коллеге.
Клаудиа открыла томик, и они вместе склонились над разворотом. Текст в две колонки, с пятью затейливыми инициалами вверху правой страницы… Когда книга была закрыта, оба знали о ней не больше, чем когда взяли ее в руки.
– Где она лежала? – спросила Клаудиа.
– Между другими книгами, – ответил Брунетти, поднимая с пола пустой переплет и вставляя в него издание на иврите.
– Хитрец! – проговорила Клаудиа, не скрывая восхищения.
Она посмотрела на корешки томов, стоявших на полках.
– Все эти книги? – спросила она, оценивая объем работы.
– Наконец хоть какая-то зацепка, – сказал Брунетти. – Это самое малое, что мы можем сделать.
И он потянулся за следующей книгой.
Еще через час они перебрали все книги в шкафу; в тридцати семи современных изданиях обнаружились старинные – их было так много, что Брунетти пришлось вызвать Фоа, чтобы тот забрал их. Вдоль левой стены теперь лежали книги – стопки, каскады, горы. Некоторые из томов были совершенно целые, некоторые – распотрошенные (их Франчини использовал в качестве камуфляжа).
Кроме фолиантов, Брунетти нашел в одной из книг (в первом издании Das Kapital [336] Маркса) выписки частного банкирского дома из Лугано и еще одного, из Люксембурга, согласно которым общая сумма размещенных там депозитов составляла 1,3 миллиона евро. Счет в Лугано был открыт более двенадцати лет назад, в Люксембурге – всего три года назад. Бо́льшую часть суммы внесли наличными, но было и несколько банковских переводов; со счета снимали только наличные. Поскольку теперь они расследовали убийство, а не банальную кражу, можно будет затребовать у банков информацию об отправителях этих переводов. Еще Брунетти подумал, что в Отделе по борьбе с кражами произведений искусства могут заинтересоваться номерами счетов, с которых Франчини поступали деньги.
Комиссар предусмотрительно попросил Фоа захватить с собой пару картонных коробок, и когда водитель позвонил в дверь, Брунетти впустил его. К этому времени они с Гриффони уже перенесли книги в холл и сложили их стопками на столике у входной двери. Когда пришел Фоа, Брунетти попросил его (перчаток у водителя полицейского катера, разумеется, не нашлось) подержать коробки, пока они упакуют книги.
Закончив, комиссар закрыл дверь в комнату, взял у Фоа одну из коробок и пошел вниз по ступенькам.
– А что будет с теми книгами, что мы оставили? – спросила Клаудиа.
Брунетти пожал плечами. Кому-то придется расставить их по полкам. Может, брату Франчини, если он решит оставить дом себе. Мысли комиссара уже вертелись вокруг банковской документации. Еще неплохо было бы найти специалиста и узнать у него стоимость книг, которые они только что обнаружили. Банковские счета и депозиты – это всего лишь цифры, никаких ошибок в интерпретации.
Выйдя из дома Франчини, Брунетти удивился – на кампо опустилась ночь. Он взглянул на часы, и оказалось, что уже начало десятого. Поиски заняли три часа; внезапно выяснилось, что Брунетти очень устал и проголодался. Но в деле наконец наметился прогресс, так что с едой и отдыхом придется повременить.
Когда полицейские свернули в канал, ведущий к зданию квестуры, Брунетти как раз перебирал в уме людей, которые могли бы помочь им с книгами. Самый подходящий кандидат, Се́лла, жил теперь в Риме, и они уже давно не связывались. Лет десять тому назад он обручился с двоюродной сестрой комиссара, и с тех пор мужчины время от времени общались.
– Почему бы и нет? – проговорил Брунетти вслух.
– Что? – спросила Клаудиа, перекрикивая гул мотора.
– Я знаю одного эксперта, – ответил комиссар, подходя поближе к ней. – Он сможет сказать, сколько стоят эти книги.
«Франчини заплатил за них жизнью», – подумал Брунетти, но вслух не сказал – незачем. И еще до того, как катер причалил возле квестуры, комиссар набрал номер Селлы.
Опустив формулу вежливости, Брунетти спросил у него, не поможет ли он им определить рыночную стоимость нескольких десятков старинных книг.
– Гвидо, – сказал Селла, и Брунетти отчетливо услышал его голос во внезапной тишине, возникшей, как только Фоа выключил мотор, – не представляю, почему ты звонишь мне в такое время. И вообще, в каком, по-твоему, столетии мы живем?
– Что-что? – переспросил комиссар, опасаясь, что уловил лишь часть фразы.
– Ты об интернете что-нибудь слышал?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Там можно найти почти все что угодно.
Своим молчанием Брунетти, должно быть, напомнил Селле, с кем именно тот говорит, потому что после недолгой паузы он добавил:
– Если ты пришлешь мне исходные данные этих книг, Гвидо, я все выясню. – И прежде чем Брунетти успел поблагодарить его, Селла спросил: – Ты в курсе, что Реджина психолог?
Реджиной звали его жену.
Брунетти этого не помнил, но сказал:
– Да, знаю. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Она назвала бы это выученной беспомощностью [337], – сказал Селла и тут же поинтересовался: – Ты видел книги, о которых идет речь?
Проигнорировав первую часть его реплики, Брунетти ответил:
– Некоторые – да.
Катер как раз коснулся боком причала, и пассажирам пришлось «потанцевать», чтобы удержаться на ногах, но телефона комиссар не выпустил и от разговора не отвлекся.
– В каком они, по-твоему, состоянии? – спросил Селла.
– Те, что я видел – в хорошем, но я не специалист.
– Зато я – специалист, – засмеялся Селла. – Пришлешь мне список с данными, указанными на титульной странице, и с пометками, если окажется, что это издание в плохом состоянии. – Он выдержал довольно долгую паузу, прежде чем сказать: – Это краденые книги, я прав?
– Прав.
– Значит, они в хорошем состоянии.
– Откуда такая уверенность?
– Иначе зачем кому-то их красть?
Больше часа ушло на то, чтобы добавить тридцать восемь позиций вместе с исходными данными к списку книг, найденных ранее. Гриффони сидела за компьютером, в то время как Брунетти открывал титульные страницы и зачитывал сведения об авторе, дате и месте публикации. Как и предсказывал Селла, все книги были в очень хорошем состоянии, – ну, или Брунетти так показалось. Работа продвигалась медленно, потому что, когда в книге обнаруживался библиотечный штамп или чей-то экслибрис, Клаудиа копировала эту информацию в отдельный список, тот, что не предназначался для Селлы.
