Я оставляю тебя в живых - Дениссон Флориан

– Человек, который воспользовался этим камнем, бил сильно, – продолжала женщина. – Чтобы добиться такого результата, надо повторять действие многократно. – Она указала на область вокруг ног жертвы. – Видите следы вдоль бедер? Это земля. А две вмятины в траве? Я почти уверена, что убийца уселся на живот жертвы, схватил камень двумя руками и бил до тех пор, пока человека не стало совершенно невозможно узнать.

Максим прищурился, представляя себе эту сцену.

– Вмятины в траве могут обозначать местоположение коленей убийцы? – спросил он.

– Совершенно верно, – подтвердила она, снимая запотевшие очки.

Сияние изумрудно-зеленых глаз выдавало строптивый нрав. Она нарочито долго смотрела на Максима, который ощутил, как в глубине ворочается тревога. Он почесал лоб и прервал зрительный контакт, будто перерезал пуповину. Странное ощущение постепенно исчезло, но ему показалось, что прошла целая вечность. К гнусной реальности сцены преступления его вернул низкий голос Дарио, предпочитавшего сосредоточиться на ней, а не на самой жертве:

– Конечно, эксперт здесь вы, но, на мой взгляд, на траве вокруг головы слишком мало крови.

– Вы наблюдательны, – снова надевая очки, заметила она. – Это потому, что жертву изуродовали после смерти. Отпечаток на почве и размозженный затылок заставляют предположить, что человек упал с вершины башни. Ее высота шесть метров, и он явно падал головой вниз. Я считаю, что преступник перевернул тело, затем уселся сверху и взялся за камень. Сердце к тому времени не билось уже несколько минут, поэтому крови вытекло существенно меньше.

– А время смерти? – спросил Максим, старательно избегая встречаться взглядом с экспертом.

– Трудно сказать наверняка. Судя по ректальной температуре и температуре почвы, я бы предположила, что смерть произошла часов десять назад. Но, учитывая горную местность и порывы ветра, мы имеем дельту плюс-минус пять часов, что дает нам определенный временной разброс. Лабораторные исследования помогут определить точнее. А пока я настаиваю на проведении вскрытия.

– Само собой, – кивнул Дарио.

Максим некоторое время всматривался в бледное лицо напарника, а затем перевел взгляд на двух приближающихся к поляне криминалистов. Один, в нелепом космическом комбинезоне, помахал, и Максим узнал повадки фотографа, с которым ему уже доводилось сталкиваться. Мало кто может похвалиться тем, что способен издали узнать человека, чье ремесло – фотографировать трупы. Таковы прелести профессии жандарма.

Максим обвел взглядом место преступления и попытался представить себе, что же здесь произошло на самом деле. Заметив вполне определенные следы в зоне оцепления вокруг каменной башни, он нахмурился.

– А это что? – спросил он, подойдя к пластиковому мешку, помещенному рядом с местом, которое представлялось следом от удара о влажную почву.

Женщина обернулась и уперла руки в боки.

– Вот это-то и странно, – ответила она.

Как будто раздробленное камнем лицо не странно, подумал Максим.

– Все углубления, которые вы видите в зоне оцепления, – продолжала она, – возникли в результате падения гранитных ядер. Ваши коллеги как раз только что изъяли с десяток таких с места преступления в качестве вещественных доказательств.

Ее последние слова поразили Максима. Внутренности сковал страх. Он подумал о камне, которым обрабатывали лицо жертвы. На его горле смыкались тиски.

Башня. Белый камень. Гранитные ядра…

Ему уже не хватало кислорода, Максим широко раскрыл рот, чтобы сделать спасительный глоток воздуха.

– Что-что? – удивился Дарио, отчего его маленькие глазки совсем скрылись под нависающими веками.

– Что-то вроде больших каменных ядер, – ответила судмедэксперт, нарисовав в воздухе сферу. – Размером с баскетбольный мяч. Похоже на пушечные ядра. Ну, для очень большой пушки.

Максим вернулся к трупу, стараясь изобразить полное безразличие. В его мозгу стремительно вращались два цветных пятна, будто вертящаяся волчком палитра художника. Два цвета. Красный и синий. Два пятна, которые сливались в фиолетовую лужу.

На поляну навалилась тишина, изредка нарушаемая свистом ветра, который прорывался сквозь лапы елей.

– Если вопросов больше нет, можем отправиться к дому и уступить место чистильщикам и танатопрактикам. А если у вас есть флешка, мы можем сразу сбросить фотографии, чтоб вы не дожидались моего отчета.

Дарио кивнул, и они двинулись к краю поляны. Женщина сняла шапочку, маску, очки, и Максиму представилась возможность ее рассмотреть. Она стянула перчатки и наскоро привела в порядок черные как смоль волосы: распустила собранные в пучок пряди и поправила челку. У нее оказалось лицо фарфоровой белизны, что создавало совершенно завораживающий контраст с ярко-красными полными губами и темными волосами. С почти девичьим круглым личиком контрастировали достаточно волевой подбородок и прямой нос, чуть широковатый – ровно настолько, чтобы придать этой женщине нестандартный вид и несомненное очарование.

Заметив волнение напарника, Дарио вопросительно поднял брови, Максим закатил глаза и покачал головой.

– До меня только что дошло – я ведь даже не представилась! – сказала женщина. – Доктор Лефевр, судмедэксперт Института судебно-медицинской экспертизы Шамбери.

Дарио скроил озадаченную мину и остановился перед лентой, ограничивающей запретную зону.

– А куда же подевался наш добрый доктор Сирил Ожье? – поинтересовался он.

– Думаю, скончался, – в том же духе ответила она. – То есть так мне сказали, когда я вступала в должность.

Как настоящий профессионал, в течение рабочего дня постоянно сталкивающийся со смертью, она произнесла это бесстрастно, не вкладывая в свои слова никакого чувства, как если бы зачитывала очередной отчет о вскрытии.

Скривившись, Дарио подлез под ленту и молча двинулся по тропе к Северному приюту, на время превращенному в штаб-квартиру. Максим на ходу тщательно обдумывал последние услышанные подробности. Он помрачнел, и на него вновь предательской волной нахлынула тревога.

Башня. Белый камень. Ядра.

В глубине души он надеялся, что все это лишь череда досадных совпадений.

Максим искал взглядом хоть малейшее доказательство того, что его опасения беспочвенны. Он заметил жандармов, которые суетились, загружая тяжелый ящик в служебный грузовичок, и его желудок от страха свело. Под заинтригованными взглядами доктора Лефевр и Дарио он трусцой бросился к транспорту жандармерии и успел заметить каменные шары. Его пульс ускорился.

Только бы эти ядра не были красными и синими, только бы эти ядра не были красными и синими, словно мантру, твердил он про себя.

Но, добравшись до кузова грузовичка, Максим понял, что его молитвы не были услышаны. Прежде чем жандарм закрыл заднюю дверцу, Максим разглядел груз и убедился: крупные гранитные шары выкрашены в два цвета.

Красный и синий.

7

В своем переоборудованном минивэне человек следовал за автомобилем жандармов. Не приближался вплотную, потому что его «фольксваген» был слишком заметным, но и не особо отставал – иначе быстро потерял бы их из виду. Задыхающийся двигатель с трудом держал скорость. Жандармская мигалка периодически заливала все вокруг синим светом, сирена завывала, разрыв между двумя машинами увеличивался.

После нескольких минут езды по департаментской трассе, которая прямой лентой тянулась вперед, на сколько хватало глаз, жандармы свернули направо и исчезли. Человеку в «фольксвагене» потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, куда подевался грузовичок.

Подъехав к развилке, он с горечью констатировал, что они уехали по узкой дороге прямиком к вершине горы. Он готов был поспорить, что это единственная возможность добраться до места, где начинается трасса местного горнолыжного курорта; возможно даже, что там дальше тупик. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать следовать в кильватере жандармского автомобиля до самой вершины, – слишком велик риск, что его заметят.