Человек с одним из многих лиц - Макдоннелл Куив

— Передавай привет сержанту О’Брайену. Скажи, что Банни Макгэрри советует ему держать своих молокососов в узде.

Данахер шагнул назад, затем вперед и застыл на месте — будто кролик, застигнутый светом фар.

— Свали на хер, — мягко произнес Банни. — Будь хорошим мальчиком.

Красный, как помидор, Данахер развернулся и побрел к машине.

— А я думал, тебя все знают, Банни, — сказал Пол.

— Ну что тут скажешь? Подготовка кадров уже не та… — он взглянул на свои ногти, словно пытаясь отвлечься от неприятной темы. — Ну хватит обо мне, поговорим о тебе. Убийство — большой шаг вперед, не так ли, Поли?

— Это было не убийство, — вмешалась Бриджит.

— В самом деле, красавица?

Отвечая Бриджит, Банни не отводил взгляд от Пола.

— Может, тебе в самом деле лучше уйти, Бриджит? — предложил Пол.

Впрочем, с таким же успехом можно было попытаться удержать цунами.

— Это была самооборона, — упрямо продолжила Бриджит.

— Да ладно! — усмехнулся Банни. — А я слыхал другое. Он вошел в палату, и через пять минут смертельно больной пациент стал от него отбиваться.

— Все было не так, — возразила Бриджит.

— Откуда ты знаешь, дорогая?

— Что ж, «дорогой», я знаю потому…

Мир замедлился до тошнотворной дрожи. Пол обреченно наблюдал, как тяжелый поезд накатывается на него со всей неизбежной инерцией.

— …что была с ним! — договорила Бриджит с отчаянным вызовом.

Пол не видел глаз Бриджит, но мог представить ее праведный гнев… который слегка померк, когда она увидела, как оживился Банни.

— Ты была с ним? — переспросил он.

— Да, — ответила она как можно увереннее. — Я медсестра хосписа Святой Килды.

— Значит, ты впустила его в палату жертвы и…

— Да… Нет… Не совсем так…

Наконец Банни оторвал взгляд от Пола и посмотрел прямо на Бриджит.

— Понятно. Юная подружка Поли… Что ж, это многое объясняет.

— Нет, я… — пробормотала она. — Я не… Вы неправильно поняли!

— Неужели? — спросил Банни. — Выходит, ты одна из этих «ангелов смерти»? Так? Он помогал тебе держать подушку?

— Нет!.. — Бриджит в отчаянии топнула ногой. — Вы ведете себя как…

— Ну хватит, — вмешался Пол, — ты отлично развлекся, Банни. Но теперь мне надо отдохнуть…

Банни улыбнулся.

— Даже не сомневаюсь. Уверен, она не дает тебе скучать. Был рад повидаться, Поли. Думаю, скоро увидимся.

Он подхватил свою клюшку и отступил на шаг, оглядев Пола с ног до головы.

— Отличная, кстати, футболка.

Банни сунул коричневый бумажный пакет с остатками круассанов в сгиб локтя перевязанной руки Пола и отдал честь. Затем подмигнул Бриджит и зашагал по тротуару, небрежно покачивая хёрлом [13]. Проходя мимо патрульной машины убитого горем офицера Данахера, он дважды постучал по капоту и помахал ему рукой.

— Да как он смеет? — заговорила Бриджит. — Он не может…

— Он может делать все, что захочет, — перебил Пол, не сдерживая гнева.

— Это полицейский беспредел!

— Это Банни Макгэрри! — огрызнулся он. — Черт возьми, ты ничего в этом не смыслишь, но никак не можешь замолчать, да?

Бриджит возмущенно отступила на шаг.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бросив коричневый пакет на землю, Пол стал копаться здоровой рукой в карманах пальто, нащупывая ключ.

— Неважно. Спасибо, что подвезла.

— Ну-ка, погоди…

Но он не стал «годить». Одним плавным движением Пол вошел внутрь дома и захлопнул за собой дверь. Даже не взглянув на портрет, висевший над каминной полкой, он почувствовал на себе осуждающий взгляд двоюродной бабушки Фиделмы.

А затем он услышал, как хлопнула калитка.

Глава седьмая

— А почему здесь нет зеркала? — поинтересовалась Бриджит.

Детективу-инспектору Джимми Стюарту исполнилось 59 лет 11 месяцев 3 недели и 2 дня. В те далекие времена, когда он только начинал службу в полиции, носить имя, совпадающее с именем кинозвезды Золотого века Голливуда [14], считалось забавным. По этому поводу старики постоянно отпускали шутки — не очень смешные, но позволяющие убивать время и хоть чем-то развлекаться на дежурстве. А еще они показывали пародии — разумеется, плохие, но обычно хватало имени и чудного голоса, чтобы все догадывались, о ком идет речь. Впрочем, он ни на кого не держал обиду. Все эти старики теперь «висели» на большой деревянной доске в конце коридора — той самой, на которой через пять дней появится и его имя, нравится ему это или нет. Что ж, единственный способ избежать этой участи — умереть от бандитской пули к следующему понедельнику. И тогда он украсит собой доску мраморную, висевшую на почетном месте в вестибюле.

— Вам требуется зеркало, сестра Конрой? — спросил детектив Уилсон. — Хм… по мне, вы выглядите превосходно.

Стюарт покачал головой, не поднимая глаз. Уилсон был идиотом наихудшего сорта: с высшим образованием. Необходимость нянчиться с ним стала одним из унижений, которым его подвергли за последние полгода после того, как его функционал «был свернут». Почти каждый гард выслуживает свой тридцадник, оформляет пенсию и бежит отсюда со всех ног. Но только не Стюарт: он упрямо цеплялся до последнего. Начальство уже не знало, что с ним делать. Но хуже всего было то, что он служил бы и дальше, если бы ему позволили. Служба стала для него всем. Он с ней совершенно сроднился. Любой, кто не уходил в отставку по достижении выслуги лет, обычно занимал место среди руководящего состава. Карьера же Стюарта, и без того не особо стремительная, намертво застыла на должности детектива-инспектора. Никто, конечно, ему этого не говорил, но неистребимый протяжный выговор уроженца Фингласа [15] сыграл с ним дурную шутку. Старшие офицеры не должны разговаривать с таким же дублинским акцентом, как те ребятки, которых они «закрывают». Впрочем, Стюарту было все равно. Он прекрасно понимал, откуда он, как и любой, имеющий уши. Просто он был ищейкой до мозга костей. Если бы он продвинулся вверх по пищевой цепочке, то пришлось бы целыми днями просиживать штаны на совещаниях и пытаться мыслить «нестереотипно». К черту все это! Он любил свою работу, даже если она не отвечала ему взаимностью. И вот теперь его время подходило к концу. С некоторых пор единственный шанс поучаствовать в приличном расследовании убийства мог представиться только в том случае, если он сорвется и забьет Уилсона до смерти бутылкой шампанского — той самой, что ему подарили по случаю грядущего выхода на пенсию. Кстати, это говорило о довольно слабых детективных способностях коллег. Джимми Стюарт выпивал лишь раз в жизни. И ему это занятие не понравилось.

— Давайте уточним, — продолжил Уилсон. — Когда я сказал, что вы прекрасно выглядите, то не имел в виду сексуальный контекст.

Стюарт стал перечитывать свои записи, во второй раз убеждаясь, что охватил абсолютно все. Он позволил напряжению, которое только что создал Уилсон, невозбранно висеть в воздухе, пока не дошел до конца страницы.

— Она имеет в виду двустороннее зеркало — как в полицейских сериалах, — Стюарт поднял глаза и улыбнулся сестре Конрой. — Боюсь, у нас такого пока нет.

— О.

На лице Бриджит мелькнуло разочарование.

— Итак, — продолжил Стюарт, — если вы хотите ударить детектива Уилсона по голове, то я сделаю вид, будто ничего не заметил, и никому об этом не расскажу.

Он перевернул лист и продолжил чтение.

Стюарт пребывал в раздражении.

Это было перманентное раздражение, вызванное самим фактом того, что он уходит в отставку. У него не имелось никаких хобби. Рыбалка наскучила до слез, от рукоделия выступала крапивница. Гольф, конечно, мог стать прекрасной заменой прогулкам на свежем воздухе, но он, к сожалению, не любил прогулки. Единственным видом спорта, который ему нравился, был американский футбол — из-за того, что в девяностые годы он служил ночным дежурным сержантом, и других развлечений тогда не было. Это занятие занимало воскресные вечера в течение пяти месяцев года. Даже в самые спокойные недели, когда шесть с половиной дней он ни хрена не делал, Стюарт ждал эти вечера с нетерпением.