Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
«Откуда эта цифра – восемьдесят четыре миллиона долларов?» – не понял Турецкий. Но Дорофеев, похоже, понял. И нахмурился.
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Я объясню чуть позже. А сейчас я хотел бы услышать ответ на этот вопрос.
– Нет, не привело бы. Это был бы ощутимый удар, и только. К краху это могло бы привести, если бы дело получило огласку. Все вкладчики потребовали бы немедленно вернуть деньги, а они в обороте. И это был бы крах не только Народного банка, но и всей финансовой системы России. Наш банк – одна из ее опор.
– Расскажите, пожалуйста, о вашем контракте с франкфуртской фирмой «Трейдинг интернэшнл».
Дорофеев даже подался вперед.
– Откуда вам известно об этом контракте?
– Вы позволите мне не отвечать на этот вопрос? У нас есть свои профессиональные тайны. Скажу только одно: вход в вашу компьютерную сеть защищен системой ДЭЗ с драйвером «Дискрет систем». Это уровень Б-2. Вскрыть ваш код может даже средней руки хакер. И если до этого никто таких попыток не предпринимал, в чем я совершенно не уверен, то лишь потому, что никого это не интересовало.
– А вас, как я понимаю, заинтересовало?
– Прежде чем встретиться с клиентом, мы наводим о нем справки. Так же как вы наводили справки о нашем агентстве, – уклонился Денис от прямого ответа.
– Но я для этого не проникал в ваши компьютеры.
– Вам бы это не удалось. У нас уровень защиты А-1. Рекомендую и вам перейти на него. В мире на существует абсолютно надежных кодов, но наш могут взломать только три-четыре суперхакера. В Москве таких всего один. И он работает на нас. Как видите, Илья Наумович, я с вами откровенен. Надеюсь, что и вы будете откровенны со мной.
«Похоже, он его достал!» – подумал Турецкий, заметив, как потяжелело и будто бы слегка обрюзгло круглое добродушное лицо банкира.
– Что именно вы хотите узнать? – спросил Дорофеев.
– Детали. Как им удалось вас провести?
– Это не лучшее из моих воспоминаний. Переговоры с «Трейдинг интернэшнл» мы вели почти год. Затем в Москве подписали договор о намерениях. Речь шла о поставке нефтяного оборудования, так называемых установок «газ-лифт», они позволяют выбирать из нефтеносных пластов не двадцать – двадцать пять процентов, как наши, а до девяноста процентов нефти. Надеюсь, не нужно объяснять, как важно было получить такое оборудование для Тюмени и Самотлора? И не только для них. Через три месяца я прилетел во Франкфурт для подписания контракта. Предварительно мы, разумеется, выяснили, что такая фирма действительно существует, у нее свой счет в Дойче-банке. Меня немного смутило, что господин Шпиллер не знаком с президентом компании Райнером, но когда я увидел его офис, мои сомнения рассеялись. Это был весьма солидный офис в деловом центре Франкфурта. Первую часть переговоров с Райнером мы провели в его служебном кабинете, а для подписания контракта он пригласил меня к себе домой. Старинный замок километрах в двадцати от города. Огромный каминный зал. Прислуга, ужин при свечах. «Роллс-ройс» к трапу самолета. В общем, я подписал контракт.
– Замком и «роллс-ройсом» он вас добил? – спросил Денис, слушавший рассказ банкира с нескрываемым интересом. Так же как Грязнов-старший и Турецкий.
– Можно сказать и так, – согласился Дорофеев. – Мы перевели деньги на счет фирмы, стали ждать поставку оборудования. Оно не шло. Райнер в разговорах со мной по телефону ссылался на непредвиденные задержки. А потом его телефон перестал отвечать. Я позвонил в замок. Там сказали, что никакого Райнера не знают, а замок арендовал у хозяев на три недели некий Фогельштейн. Офис тоже был арендован – незадолго до того, как мы с Райнером начали переговоры. Вот, собственно, и все.
Денис покачал головой.
– Стоимость полного просвечивания партнера составляет всего один процент от суммы контракта. Почему вы не обратились к профессионалам?
Банкир лишь слегка пожал плечами.
– Я полагал, что достаточно хорошо разбираюсь в людях.
– Не допускаете ли вы мысли, что господин Никитин тоже знал об этих восьмидесяти четырех миллионах и пришел именно к вам потому, что был уверен: в вашем положении вы двумя руками ухватитесь за его проект?
– Сейчас я уже ни в чем не уверен.
– И поэтому обратились к нам?
– В том числе.
– Вернемся к вашей проблеме. В чем она?
– Сразу из Шереметьева господин Никитин приехал в банк. Но после первых фраз предупредил, что кабинет прослушивается.
– Кем?
– Он не знал.
– Почему он так решил?
– Он не сказал. Сказал только, что уверен в этом.
– Он так и сказал: «кабинет прослушивается»? – вмешался в разговор Турецкий.
– Нет. Он не сказал, а написал в моем настольном блокноте.
– Что именно написал?
– «Нас слушают». Поэтому мы вслух говорили о пустяках, а вопросы о деле я писал в блокноте, и он таким же образом давал ответы. Но это было довольно трудно, поэтому он предложил продолжить разговор в гостинице «Космос», где намерен был остановиться. Я приехал в «Космос» через час, как мы и договаривались, узнал у портье, в каком номере Никитин остановился, и поднялся к нему.
– Здесь, пожалуйста, подробнее, – попросил Турецкий. – Что за номер? Что он делал, когда вы вошли?
– Одноместный люкс на шестом этаже. Он распаковывал багаж. Попросил меня подождать три минуты, вызвал горничную и отдал ей свой пиджак – чтобы она отнесла его в химчистку, он случайно испачкал его, когда выходил с автостоянки. После того как она ушла, сказал: «Вот теперь можно спокойно поговорить». Мы продолжили обсуждение. Суть вы знаете, речь шла о деталях: когда будут переведены деньги на наш счет, когда нужно будет приступить к скупке акций…
– Когда? – спросил Турецкий. – Как только получите деньги из Дойче-банка?
– Нет. Он сказал, что известит меня о начале реализации проекта. И произойдет это примерно в течение месяца. Он высказал уверенность, что за этот месяц акции «Норильского никеля» еще больше упадут в цене.
– Почему он так решил?
– На основании своей информации. Эта тенденция легко прослеживается. Сотрудники моего аналитического отдела проанализировали ситуацию с никелем на мировых рынках. Вот подробный анализ, со схемами и всеми выкладками. – Дорофеев достал из папки и положил перед Денисом еще несколько листков, соединенных скрепкой. – В общих чертах положение такое. В течение последних трех-четырех лет производство никеля постепенно снижается, цены на фондовых биржах также постепенно растут, акции же норильского концерна теряют, как мы говорим, в весе. При номинале двести пятьдесят рублей и котировке примерно сто четырнадцать тысяч систематическое падение курса за неделю составляет от полутора до двух тысяч рублей.
