Человек, который умер смеясь - Хэндлер Дэвид

Мы пересекли границу штата Невада, и перед нами появились первые рекламные щиты казино Вегаса.

— И что вам нужно делать на этом конкурсе?

— Явиться. Все уже без меня расписано. Я просто представляю девушек, пялюсь на их сиськи и подмигиваю зрителям. Днем мы репетируем, в полшестого начинаем. Тебе нравятся танцовщицы из шоу?

— А чему там не нравиться?

— Настоящий полнокровный американец! — заговорщически ухмыльнулся он.

Я ухмыльнулся в ответ.

— А то! Первая группа.

Он нахмурился.

— Нет, конечно, не такими вещами я бы предпочел заниматься, совершеннейшая же клюква. Но выбора нет. После таких проблем, какие были у меня, приходится начинать все сначала. Доказывать, что на тебя можно рассчитывать. В нашем бизнесе очень зависишь от чужих предубеждений насчет себя.

— Да в общем, и в жизни так, сказал я.

— И не говори…

— Да я уже сказал, — отозвался я.

Он изумленно уставился на меня.

— Вы забываете один важный факт про меня, — сказал я ему. — Я вырос на ваших фильмах.

— Да ну?

— Ну да.

Он оглядел меня и хмуро заметил:

— Могло быть и хуже.

— И не говорите.

После нескольких сотен километров безлюдной пустыни Лас-Вегас вырос перед нами под жарким солнцем словно бесстыжий аляповатый мираж. Отели и рекламные щиты были такими огромными и неуместными, что, казалось, стоит моргнуть, и они исчезнут. Я попробовал, но они никуда не делись.

— Частенько я здесь выступал, со вздохом сказал Санни. — Много шуточек утекло.

Третий ежегодный конкурс красоты «Мисс танцовщица Лас-Вегаса» транслировался в прямом эфире из гостиницы «Эм-Джи-Эм Гранд», во всяком случае, так гласил рекламный щит снаружи. Парковка занимала, наверное, акров десять, но сейчас на ней почти не было машин, только несколько грузовиков с телевизионной аппаратурой. Внутри огромного казино оказалось холоднее, чем в холодильной витрине продуктового магазина, и примерно настолько же тихо. Большинство столов было чем-то накрыто. Еще и двенадцати не было.

Санни принимали на полную катушку. Персонал забегал, засуетился и мгновенно проводил нас до номеров. Им с Виком выделили двухкомнатный люкс для важных шишек с гостиной, кухней и бесплатной корзиной фруктов. И вид на лиловые горы тоже был симпатичный. Меня поселили по другую сторону коридора в одноместном номере без всяких фруктов. У меня окна выходили на парковку «Эм-Джи-Эм Гранд», а вдали виднелась парковка «Сизарс-пэлас».

Спортзал на первом этаже был, по словам Санни, прямо конфетка. Мы поработали со штангами, проехали десять километров на велотренажерах, сходили в сауну и окунулись в бассейн с холодной водой. Вик предложил заказать ланч к ним в номер, но Санни настоял на том, чтобы поесть в кофейне. И вот, излучая здоровье, мы взяли штурмом кофейню и принялись за огромные порции салата с тунцом. Устроились мы все в кабинке — Санни в середине, мы с Виком по бокам. Многие посетители подходили к Санни поздороваться и попросить автограф. Туристы, коммивояжеры, обычные люди — его публика. Он с ними шутил, поддразнивал их, и выглядел очень довольным таким вниманием.

А вот Вик ни на секунду не расслаблялся, не переставал осматривать комнату в поисках подозрительных людей. Вик теперь работал.

— В казино собираешься? — спросил меня Санни между автографами.

— Заскочу спустить все деньги, и сразу обратно.

— А сколько ты взял? — встревоженно поинтересовался он.

— Тысячу.

Санни вздохнул с явным облегчением.

— А, это мелочи.

— А вы?

— Я? Мне больше в казино нельзя. Я играю так же, как и пью — не могу остановиться. Бывало, я проигрывал за ночь по пятьдесят — сто тысяч. Теперь обхожу столы стороной — и скачки тоже.

Без пяти два Вик постучал по циферблату своих часов.

— Спасибо, Вик, — сказал Санни, давая официантке знак принести нам чек. — Не хочу опаздывать на репетицию, Хоги. Теперь я себе подобных вещей позволить не могу.

Официантка к нам не торопилась. Шли секунды. Санни постучал вилкой по столу. Потом схватил Вика за руку, чтобы посмотреть время на его часах. Потом сунул в рот парочку драже «Сен-сен». Потом еще раз схватил Вика за руку.

— Дорогуша! — снова крикнул он, явно начиная нервничать. — Официантка!

— Минуточку! — отозвалась она.

— Санни, давайте я вас просто выпущу, — попытался его успокоить Вик. — Я и сам могу расписаться на чеке.

Санни ударил по столу кулаком, так что вилки, стаканы и держатель для салфеток аж подскочили.

— Нет! — взревел он. — Она принесет его сюда, и немедленно… — Тут Санни заметил, что люди за соседними столиками на него смотрят, и взял себя в руки. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Хорошая мысль, Вик, — тихо сказал он. — Спасибо.

Вик его выпустил, и он зашагал — почти побежал — прочь, не дожидаясь нас. Он так спешил, что чуть не снес по пути двух японских бизнесменов.

— Санни расстроен, — заметил Вик, подписывая чек.

— Да уж я вижу.

— Я не про официантку. Это как раз шаг в правильном направлении. Новый Санни.

— А что бы сделал старый Санни?

— Добился бы ее увольнения. А перед этим перевернул бы стол и побил тарелки. Он сейчас стал гораздо спокойнее. Нет, я про то, как он себя вел с поклонниками.

— А как он себя с ними вел?

— Как будто они ему нравятся. Хотел, чтобы они к нему подходили. Он играл. Он так делает, только когда расстроен. Его это успокаивает. Он уже давно так не делал.

— Должно быть, у него многое зависит от этой работы.

— Не в работе дело. В письме. Оно его не на шутку встревожило. И меня тоже.

— Думаете, это всерьез?

Вик пожал плечами.

— Полезнее предполагать, что да. В таких вещах лучше перестраховаться.

— По-вашему, это как-то связано с приветственным подарочком мне?

Вик нервно поерзал.

— Нет. Нет, не думаю.

— Тогда кто…

— Пойдем. Не хочу оставлять его одного надо.

На сцене одного из основных залов построили декорацию, на которую, похоже, ушла вся алюминиевая фольга в штате Невада. От сцены прямо в зал тянулся подиум, доходя до телекамер и мониторов. Вокруг суетились ассистенты режиссера с папками-планшетами. Пузатые техники с важным видом возились с прожекторами и микрофонами и глазели на танцовщиц, а те в основном сидели в первых рядах, не обращая на техников никакого внимания. Помощник режиссера на сцене показывал нескольким танцовщицам в облегающих джинсах и топах с бретельками, что делать в какой момент. Все очень высокие, с хорошими фигурами, но с простоватыми, ничего не выражающими лицами. Мы с Виком уселись.

— Не нравится мне это, — сказал Вик. — Все время кто-то приходит, кто-то уходит. Кто угодно может пальнуть в Санни.

Он явно нервничал, а это заставляло нервничать и меня.

— Ну так позвоните в полицию. Или вызовите гостиничную службу безопасности.

— Вы же знаете, что не могу.

— Санни на вас срывается, похоже.

— На ком-то он же должен срываться. Лучше на мне, чем на ком-то, кого он может всерьез задеть — на Ванде, например, или на Конни.

— А как же, «у больших парней и эмоции большие»?

— Да просто я-то могу это от него стерпеть, Хог. Это моя работа, не их.

— Как думаете, он откажется от книги?

— Не знаю.

— А вы бы хотели, чтобы он отказался?

— Я хочу как лучше для него, — ответил Вик.

Режиссер объявил технический прогон и попросил всех замолчать. Режиссер, молодой парнишка с бородой в гавайской рубашке, нетерпеливый и взвинченный, явно был не очень уверен в себе. Мерили как-то сказала мне, что неуверенные в себе режиссеры могут быть очень сволочными.

И этот нам через пару минут продемонстрировал, что Мерили была права.

Санни считывал с телесуфлера вводные для представления участниц. Там шла шутка: «А вот и они, вот и кандидатки в мисс „Отель Аладдин“ [36]!»

Кое-кто из съемочной группы хихикнул, но Санни был недоволен. Он схватился за горло, делая вид, что его тошнит.