Остров душ - Пуликси Пьерджорджо

Следовательница вынула из дела фотографию и передала ее начальнику.

– Такой вот Чарльз Мэнсон, значит, сардинского разлива? – спросил Ниедду, надев очки для чтения.

– Именно. Он является одним из ведущих представителей неоязычества по всей стране.

– Приводы или судимости?

– Не так много вещей: небольшой срок за наркотики, лет пятнадцать назад. Несколько жалоб на домогательства и изнасилования, но всё в архиве. Вот тут я хочу лучше понять, что произошло… В данный момент у него проблемы с Археологическим управлением, но мне еще нужно собрать более подробную информацию и об этом.

Ниедду хмыкнул:

– Продолжай.

– Он говорит – это его точные слова, – что «в других временных рамках нураги были антеннами, позволявшими осуществлять межзвездную и многомерную связь и обмен энергией с другими уровнями существования». С его помощью через – не смейтесь – «многомерный транс» он предлагает возможность «восстановить свою индивидуальную связь с этим знанием и этой цивилизацией, вступив в контакт с духами нурагических предков».

– Скажи мне, что это неправда… – недоверчиво сказал Ниедду, качая головой.

– Правда, к сожалению. Самое печальное, что у него много последователей, особенно больных людей, искренне убежденных, что, поспав на гробницах гигантов или обняв дольмен [67], можно излечиться от опухолей, лейкемии и других тяжелых болезней.

– Почему он до сих пор на свободе?

– Думаю, он соблюдает закон.

– И что, никто не понимает, что это чепуха?

– Понимают. Но отчаявшиеся люди верят в самые странные вещи. Мелис говорит, что он изучил энергию сардинских мегалитических памятников, попутно обнаружив те, что были неизвестны до сих пор. Он утверждает, что понял «энергетическую вибрацию», которую излучают мегалиты.

– Господи Иисусе…

– «Нураксия – это шаманский способ войти в контакт с этим энергетическим измерением. Процесс значительно облегчается, если…» Это на сайте написано…

– Ну конечно, у него и сайт есть…

– «…к мегалитам идут с уважением, с сознанием того, что они живые, мыслящие существа, а не просто неодушевленные камни, руины».

– А этот «многомерный транс», который он предлагает, это что такое? – с отвращением спросил комиссар. В его голове самые драматичные версии исчезновения девушки с каждой секундой пропадали, и он все больше верил в версию, связанную с культом.

– Не имею представления. Но, думаю, секс, оргии и наркотики.

Полицейский фыркнул и постучал пальцами по столу, обдумывая следующий шаг.

– Кто его последователи? Сколько их?

В ответ Паола Эрриу показала ему фото: около восьмидесяти человек, окружающие нурагу и держащиеся за руки, образуя гигантский круг.

– Дерьмо, – пробормотал шеф. – Я предпочел бы след внеземных цивилизаций.

– Есть люди, которые приезжают прямо с континента, чтобы присоединиться к нему и неонурагистам.

– Этого нам еще не хватало… Ладно. Давайте приостановим обыски: выслушай других и скажи им, что они могут идти домой. Не болтайте пока ничего про эти сектантские штучки. Если это попадет в газеты, мы окажемся в дерьме. Я позвоню судье… У этого Мелиса есть дом или он живет в пещере со своими нурагическими духами?

– Да, у меня есть его адрес, но я сомневаюсь, что он там сидит и поджидает нас.

– Мы все равно должны попытаться. Через десять минут выходим.

Глава 25

Капитана, Куарту-Сант-Элена

Ева, Мара и Морено наслаждались солнцем, потягивая кофе в беседке с видом на оливковую рощу и розарий, за которыми Грация ухаживала с маниакальным рвением. Женщина из Ольястры мыла посуду в доме: когда две другие предложили ей помощь, она чуть не выгнала их, как будто их предложение ее оскорбило.

Ева собиралась заговорить, но Раис ее опередила:

– Морено, мы прочитали материалы дела. Оба. Я вчера передала их Кроче.

Баррали посмотрел на миланку. Та кивнула.

Ева впервые услышала, что Раис говорила абсолютно серьезно. Она встала и закрыла окно, словно хотела, чтобы то, о чем они говорили, оставалось внутри.

– Что думаете? – спросил Морено.

– Будем честными, – сказала Раис. – Мы не имеем ни малейшего представления, куда нам двигаться. Никто из нас никогда не видел ничего подобного.

– Тем лучше. У вас взгляд не замылился, а я слишком много времени провел внутри этого дела, десятки лет. Признаюсь, я уже стал слишком пристрастным.

– Думаю, Раис имела в виду, что нам совершенно не хватает специальных навыков. Понятно, что оба преступления следуют четкому ритуальному замыслу, но культовая семантика от меня совершенно ускользает.

– Вот поэтому я и здесь. Я изучаю и расследую эти смерти сорок лет, девочки. Я разговаривал с экспертами, профессорами университетов, антропологами и археологами. Я собрал столько материала, что… Не думаю, что это выше ваших возможностей, – наоборот. Я предоставлю вам все данные, которые собрал, и облегчу задачу во всех отношениях.

Женщины обменялись озадаченными взглядами.

– Послушай, Морено, почему бы тебе не рассказать, как все началось? – спросила Мара.

Полицейский встал и положил руку на одну из балок деревянной перголы [68], увитой плющом.

– Хорошо, – сказал он через несколько секунд, повернувшись к инспекторам. – Но сначала мне нужно выпить чего-нибудь покрепче. Прошло сорок лет, но у меня от этой истории до сих пор мурашки по коже.

Глава 26

Капитана, Куарту-Сант-Элена

– Впервые я столкнулся с этим делом ровно через день после того, как нашли первую девушку, – третьего ноября семьдесят пятого года. Мне было двадцать три. Молодой паренек еще, в общем-то. Я работал в управлении Нуоро. В то время местных полицейских было немного: политика министерства заключалась в том, чтобы отсылать агентов подальше с родных земель, особенно с юга, а я был одним из немногих счастливчиков, оставшихся дома.

Морено сделал паузу, чтобы сделать небольшой глоток бренди, предлагая бутылку женщинам. Обе отказались.

– Дело было официально открыто карабинерами. Их позвали местные пастухи. Жертва была найдена у священного источника Су Темпиесу в сельской местности Оруне, в районе Нуоро, в центральной части Сардинии. Место поклонения, построенное в эпоху нурагов.

Миланка открыла материалы дела и кивнула, глядя на карту острова.

– Немного дальше кладбища Оруне шла дорога, которая в то время еще не была полностью заасфальтирована, и примерно через пять километров она приводила к священному храму. Он был посвящен культу воды и датируется бронзовым веком, ему более трех тысяч лет… Карабинеры были с континента, от первого до последнего. Я ничего не имею против этой категории полицейских, но, клянусь, они не блистали следовательской проницательностью.

Женщины улыбнулись.

– Конечно, их отправили в Оруне, в Барбаджу, в качестве наказания или чтобы избавиться от них. Однако с первых же допросов они поняли, что им нужен какой-нибудь абориген в качестве переводчика, и лучше, если он будет в форме, иначе есть риск, что местные жители над ними посмеются. Они позвонили в управление, и мой начальник, который, кстати, обращался со мной скорее как с пастухом, чем как с полицейским, отправил меня в рабство к sos carabineris.

– Невезуха, – прокомментировала Мара.

– Сначала я так не думал, поверьте мне. Это было мое первое убийство и первый женский труп, который я видел в своей жизни, и, судя по методам расследования, я думаю, что это было первое убийство и для моих хозяев, хотя они гордились тем, что являлись элитой. Я сразу понял, что это за люди, когда они назвали источник водопоем для лошадей.

Ева Кроче улыбнулась. Она читала, что Су Темпиесу был уникальным памятником в своем роде, единственным; более того, это был один из самых значительных и неповрежденных объектов наследия нурагической цивилизации. Священный источник граничил со стеной из сланца, с помощью которой нурагические архитекторы канализировали родниковую воду. На протяжении веков колодезный храм высотой около семи метров оставался скрытым из-за оползня. «Удивительно, как в те времена и в таком уединенном месте удалось создать такое», – подумала Ева, рассматривая фотографии археологических раскопок.