Последнее фото - Ковальски Дмитрий

— Возможно, вы правы.

— Тогда не стойте как вкопанный!

Николас кивнул и шагнул из камеры.

Все еще борясь с приступами, пусть и не такими сильными, он вышел из квартиры. Городовой действительно спал, закинув ноги на небольшой пуф. Для надежности Николас посмотрел на его веки. Они не дрожали, а значит, человек погрузился в глубокий сон. Да и дребезжащий храп звучал обнадеживающе.

Все складывалось удачно. Даже слишком. Но пока Николаса спасали, он не хотел задавать лишних вопросов своему ангелу-хранителю. Однако не сводил с него глаз. Можно было бы постараться по повадкам понять, кто же такой Михаил Юрьевич, но воспаленный мозг отказывался складывать детали в единое целое.

Они прошли несколько кварталов, прежде чем Михаил Юрьевич заговорил. Место для этого он выбрал наилучшим образом. Беглецы стояли в темном переулке между двумя домами, возведенными так близко друг к другу, что в проходе двум людям с трудом удастся разойтись.

— Скоро солнце встанет, а значит, они бросятся на ваши поиски, — говорил Михаил Юрьевич спокойно. — Так что в свою квартиру не возвращайтесь.

— А вы?

— Меня здесь не было, вряд ли они поймут, что мы знакомы, и попытаются разыскать меня, чтобы поймать вас.

С каждым часом, приближающим рассвет, приступ отступал от писателя. Да и кровь он разогнал, когда бежал из плена. Так что мыслил он лучше.

— Вы кто? — спросил Николас, уставившись на своего спасителя.

— Михаил Юрьевич, — непонимающе ответил тот.

— Я не о том. Вам так легко удался побег, что закрадываются подозрения. Я повторю вопрос, вы кто такой?

Михаил Юрьевич осмотрелся, затем вытянулся, расправил плечи и отчеканил.

— Штабс-ротмистр двенадцатого драгунского полка.

Затем добавил чуть скромнее:

— Отставной… Пробовался на другом поприще… — Он опустил глаза. — Что уж там, не свезло.

Он хлопнул в ладоши.

— Так, поговорим после, теряем слишком много времени. — Он махнул правой рукой. — Я пойду этим путем.

Затем махнул левой, сказав:

— А вы этим. Для надежности.

— Хорошо, как мне вас разыскать?

— Никак, я сам вас найду, вы только разберитесь с этим делом поскорее.

Михаил Юрьевич похлопал писателя по плечу, развернулся на пятках и быстрым шагом удалился.

Странный тип, подумал Николас, но в одном он был прав. Время терять нельзя. Вот только сначала нужно решить, куда же все-таки идти.

Из письма Петра Алексеевича

Просто ужасные новости, дорогая моя Елизавета Марковна. По ряду причин моя поездка в столицу затянулась настолько, что я боюсь, что пропущу Ваши именины. Из года в год я исправно Вас навещал и каждый раз дарил цветы. Каюсь в том, что вынужден нарушить сию традицию. Но на кону жизни нескольких людей. И так уж вышло, что я, человек миролюбивый, оказался в центре этого водоворота.

Как только все наладится, я сразу же вернусь в Москву. И в тот же день явлюсь к Вам с букетом любимых цветов. Даю слово.

От нашей поездки в полицейскую часть толку не вышло. Лаврентий Павлович пусть и был всеми мыслями на нашей стороне, но поступиться принципами не смог. Я его не виню. Однако обязательно попрошу его помощи в одном противном деле. Вы представьте себе, что какие-то негодяи вторглись в квартиру писателя и приставали к бедной девушке. Благо Савелий, человек мною весьма уважаемый, успел ей прийти на помощь. И в такое-то время, когда по темным улицам Петербурга разгуливает мстительный дух, что душит и пытает своих жертв.

Вы можете считать, что я, будучи человеком творческим, многое себе надумываю, но нет. Поздним вечером, когда я покинул квартиру Николаса, я отчетливо ощущал, как за мной следят. И поверьте, моей внимательности хватило бы, чтобы выяснить, что за человек тайно сопровождает меня. Но тут все обстояло иначе.

Куда бы я ни свернул, везде меня преследовал тяжелый взгляд, от которого внутри все сжималось. Нигде, даже на оживленной улице, полной случайных прохожих, я не чувствовал себя в безопасности. Что уж говорить о темных закоулках и дворах, коими наполнен Санкт-Петербург. Уж, имея столько земель в запасе, можно было возводить дома с большим размахом. Но не мне судить решения государя. Но именно мне с ними и жить.

Дважды я чуть было не попал в беду. В первый раз я настолько хотел запутать преследующего меня призрака, что запутался сам. Блуждая во дворах, за очередным поворотом я набрел на тупик. Признаюсь, в этот момент моя уверенность пошатнулась, потому как я понимал, что с единственной возможной стороны на меня приближается нечто. Благо лабиринты домов оказались не под силу и призраку. Так что я благополучно вернулся на главную улицу и отправился домой.

Во второй раз я чуть было не угодил в лапы мстительного духа в арке доходного дома, где я снял себе квартиру. Я остановился, чтобы перевести дыхание, когда услышал шаги. Понимаю, шагающий призрак звучит глупо, но поверьте, в той ситуации я так не думал. Призрак шел тяжело, шоркая ногами. Конечно, разум твердил мне, что стоит дождаться и взглянуть страху в глаза. Но за последние пару дней я достаточно в них насмотрелся. Так что, не оглядываясь, я продолжил свой путь.

Уже дома, окруженный светом газовых светильников, я похвалил себя за свою предусмотрительность. Думаю, и Вы рады знать, что я не пострадал из-за глупого человеческого любопытства.

Знаете, Елизавета Марковна, я с тревогой думаю о завтрашнем дне, но мысль о Вас заставляет тревогу отступить. За это, и за то, что тридцать лет назад Вы согласились объединить наши жизни, я Вам благодарен.

Люблю и скучаю!

Ваш Петр Алексеевич

Глава 14

Петр Алексеевич отложил ручку и глазами пробежался по тексту. Письмо получилось хорошим, даже слегка художественным. Все в нем сложилось гармонично: и тревожность, и смелость, и тоска, и влюбленность. Может, стоит самому стать писателем?

От такой мысли главный редактор хихикнул. Он аккуратно сложил пополам листок и убрал его в конверт. Писателем. Ну-ну. Таким же непутевым, как Николас Райт. Да и вообще, что хорошего в писательской судьбе? Живешь впроголодь, годы тратишь на одну книгу, которую могут за один день изничтожить редакторы. Вот где настоящая власть. Даже если тебе повезет и твоя книга дойдет до читателя, кому вообще интересен тот бред, что ты пишешь? Ты что, Федор Михайлович или Лев Николаевич? Сомневаюсь. Удача улыбается единицам. И свой шанс Николас Райт упустил.

Он встал из-за стола, потянулся так, что в спине что-то хрустнуло, и немного покачал бедрами. Покончив с разминкой, он разделся, умылся и лег в кровать.

Сон никак не шел. Петр Алексеевич ворочался с боку на бок, отчего под ним скрипела пружинная сетка. Иногда он проваливался в мимолетный сон, но даже не замечал этого. Наконец, сдавшись, он поднялся и сел на край кровати. Настольные часы показывали седьмой час.

Редактор прокрутил в своей памяти начало дня и убедился в том, что точно их заводил. А значит, наступило утро и ему все-таки удалось хоть немного вздремнуть. Хотя не отдохнул. Петр Алексеевич осторожно встал — от частой ходьбы ныли колени, — накинул на себя халат и открыл дверь спальни. Он хотел сделать шаг и замер. Там, в соседней комнате, кто-то шуршал.

Худшие страхи воплотились в жизнь, и теперь мстительный дух блуждал по комнате, ожидая свою жертву. Почему дух не мог попасть в спальню, Петр Алексеевич не знал, возможно, не мог открыть дверь. А может быть, просто из вежливости не стал тревожить сон редактора.

Просто я все еще сплю, подумал редактор, и выглянул из комнаты.

За его столом кто-то сидел. Чтобы не закричать, Петр Алексеевич прикрыл рукой рот и спрятался за дверью. Он точно не спал, а за столом кто-то точно сидел. Можно было спастись через окно — Петр Алексеевич взглянул на него и тут же отмел эту мысль. Во-первых, третий этаж, а во-вторых, ширина окна была уже, чем ширина его собственных боков. Вариантов для побега не осталось, разве что прикинуться спящим до тех пор, пока гость не исчезнет.