Дорога пыльной смерти - Маклин Алистер

— Водой! — Траккиа сокрушенно покачал головой. — Пожалуй, там было нечто иное. Вообще-то я не верю, что Даннет... ладно, кто знает. А ты не слышал, говорили они о выпивке?

— Мистер Даннет? А разве он тоже в этом излишествует?

Траккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что сомнение — лучший путь возбудить интерес Рори:

— Мне ничего не известно о мистере Даннете и его пристрастии к выпивке.

— Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили о кассете с фотопленкой или о чем-то таком, что Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.

— Это нас совсем не касается. Но все другое — да. Навостри глаза и уши, понимаешь? — сказал Траккиа.

Рори, гордый от сознания значимости своей новой роли сообщника, с большим достоинством кивнул, попрощался с обоими и пошел дальше. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.

— Силен негодяй! Он заснял нас на кассету и сохранил ее. Та, что мы засветили, была другой, — процедил Траккиа сквозь зубы.

Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.

— Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, — заметил он тоном почтительного восхищения.

— Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?

— Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.

— Тут и думать нечего, Генри. Говорите прямо — да или нет. Согласны или отказываетесь.

— Я уж и не знаю, соглашаться ли мне, мистер Даннет. — Генри глядел пытливо.

— Почему же вам не соглашаться?

— Хотя вы и не рассеяли моих сомнений, но мне все-таки кажется, что здесь нет ни угроз, ни подвоха в мой адрес.

Даннет на всякий случай набрал побольше воздуха в легкие и посчитал до десяти.

— Что вы говорите, Генри! Ну какие могут быть угрозы человеку, у которого такая чистая в спорте жизнь, как у вас. Ведь вам не в чем себя упрекнуть, не так ли, Генри? Так ради чего я вам буду угрожать? И главное, зачем? — Даннет надолго умолк. — Так или нет?

Генри вздохнул с покорным видом.

— Будь все проклято, да ведь я ничего не теряю. За пять тысяч фунтов стерлингов и работу в вашем марсельском гараже я даже родную бабушку могу утопить в реке... Господи, упокой ее душу.

— Ну, этого от вас и не требуют. Главное, чтобы никто ничего не знал. Вот вам справка от врача. Она подтверждает, что у вас сердечная недостаточность и вы не можете больше заниматься тяжелой работой — ну, скажем, водить транспортер.

— Вообще-то последнее время я действительно чувствую себя не очень хорошо.

— И я не удивляюсь этому, когда задумываюсь о вашем трудном жизненном пути. — Даннет позволил себе улыбнуться такой фантазии.

— Будет ли мистер Мак-Элпайн знать об этом?

— Когда вы решите сами ему сказать. А сейчас возьмите вот эту бумажку.

— Он не будет против?

— Он вынужден будет примириться. У него нет выбора.

— А можно мне узнать, зачем это понадобилось?

— Нет. Вам дают пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы вы не задавали вопросов. И не болтали. Нигде.

— Вы очень странный журналист, мистер Даннет.

— Очень.

— Я слышал, вы были чиновником в Сити. Почему же ушли оттуда?

— Эмфизема. Все мое здоровье, Генри, это из-за него.

— Что-то вроде моей сердечной недостаточности?

— Во времена стрессов и страстей, Генри, первое дело — это здоровье, самое важное для нас. Так что самое лучшее — пойти и переговорить с мистером Мак-Элпайном.

Генри поднялся, чтобы так и поступить. А Даннет составил короткую записку, написал адрес на плотном конверте, пометил на нем «Срочно и важно» в верхнем углу, вложил записку и микрофильм в конверт и тоже направился по своим делам. Он шел по коридору, когда дверь в соседний номер немного приоткрылась и чье-то лицо выглянуло оттуда. Внимательный взгляд проводил журналиста до самой лестницы.

Это был Траккиа. Потом он осторожно закрыл дверь, вышел на балкон и помахал кому-то рукой, подавая сигнал. Едва различимая фигура подняла, в знак того, что сигнал принят, руку, и Траккиа беспечно сбежал вниз по лестнице. Здесь его встретил Нойбауэр. Без слов они отправились в бар и, усевшись за столик, заказали напиток. Многие заметили их появление, потому что и Нойбауэр, и Траккиа были не менее известны, чем сам Харлоу. Но Траккиа не был бы Траккиа, если бы обеспечил свое алиби лишь наполовину.

— Я жду сообщений из Милана в пять часов. Который теперь час? — поинтересовался он у бармена.

— Ровно пять, мистер Траккиа.

— Сообщите дежурному, что я буду здесь.

К почтовому отделению вела узкая аллейка. По обеим сторонам ее стояли аккуратные типовые домики с гаражами. Дорога оказалась безлюдной — факт, который Даннет определил как примету начавшегося субботнего вечера. На протяжении ярдов двухсот впереди себя он не видел никого, кроме фигуры человека в рабочей одежде, ремонтирующего мотор автомобиля, стоящего перед открытым гаражом. По распространенной среди французов и итальянцев моде человек был в военно-морском берете, надвинутом на глаза, и лицо его, вымазанное машинным маслом и смазкой, разглядеть было делом невозможным. Вид у него был неприветливый, и Даннет невольно подумал, что такого «общительного» и пяти секунд не потерпели бы в команде «Коронадо». Но работать в «Коронадо» и чинить старый «фиат-600» — разница существенная.

Даннет проходил мимо «фиата», когда механик вдруг резко выпрямился. Даннет вежливо отступил, чтобы обойти его, но тут же увидел, как механик, одной ногой упершись в бок автомобиля для придачи броску дополнительной силы, всем весом своего тела обрушился на него. Потеряв равновесие, Даннет влетел в открытую дверь гаража. Две огромные фигуры, в черных масках на лицах и явно не расположенные к нежному обращению, тут же протолкнули его еще дальше в глубь гаража, и дверь с грохотом закрылась.

Рори сидел, погрузившись в изучение журнала комиксов, а Траккиа и Нойбауэр для полного алиби просто отбывали в баре время, когда Даннет появился в гостинице. Он привлек к себе сразу внимание всех присутствующих. Иначе и быть не могло, потому что Даннет не вошел, а ввалился как пьяный и наверняка бы рухнул, если бы его не поддержали полисмены, сопровождавшие его с обеих сторон. Из носа и рта у него шла кровь, глаза заплыли и в довершение всего на лице зияла открытая кровавая рана. Траккиа, Нойбауэр, Рори и администратор одновременно бросились к нему.

В голосе Траккиа звучала озабоченность, лицо выражало сочувствие.

— Отец небесный, мистер Даннет, что произошло с вами? — спросил он.

Даннет, преодолевая боль, безуспешно попытался улыбнуться.

— Предполагаю, что на меня напали, — сказал он не очень внятным голосом.

— Но кто это сделал?.. Кто и зачем, мистер Даннет? — восклицал Нойбауэр.

Один из полицейских поднял руки и обратился к администратору:

— Пожалуйста. Вызовите немедленно врача.

— Одну минуту. У нас здесь семь постоянных врачей. — Девушка повернулась к Траккиа. — Вы знаете номер мистера Даннета, мистер Траккиа? Если бы вы и мистер Нойбауэр взялись проводить туда офицеров...

— Нет нужды. Мистер Нойбауэр и я сами проводим его в номер.

— Сожалею. Мы должны снять показания... — начал было другой полисмен. Но сразу запнулся, как запнулся бы всякий, увидевший мрачную гримасу Траккиа.

— Оставьте ваш постоянный номер этой леди. Вас вызовут, когда доктор разрешит мистеру Даннету разговаривать, не раньше. Сейчас же он должен немедленно лечь в постель. Вам понятно?

Они все поняли, кивнули и вышли без лишних слов. Траккиа и Нойбауэр, сопровождаемые Рори, весьма обеспокоенным этим событием, проводили Даннета в номер, и, пока они укладывали его в постель, появился доктор. Это был итальянец, очень молодой, но достаточно опытный, судя по тому, как он вежливо, но настойчиво попросил их покинуть номер.