Мистер Мерседес - Кинг Стивен

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99

Элейн провожает его к двери. Ходжес думает о сиделке, которая ухаживала за матерью миссис Ти. Как ее фамилия? Харрис? Нет, Харрис – это женщина, которая постоянно жила в квартире. А сиделка – Грин. Когда миссис Уэртон хотела пройти в гостиную или в туалет, миссис Грин сопровождала ее так же, как сейчас Элейн сопровождает его.

– Элейн, я в порядке, – говорит он. – Голова трезвая. Тело слушается. – Он поднимает руки, чтобы подтвердить свои слова.

– Отлично, – улыбается она. – И приходите к нам снова… поскорее.

– Обещаю.

Выходя в яркий солнечный свет, Ходжес смотрит на часы. Начало третьего. Он пропустил дневные передачи, но нисколько об этом не жалеет. Дама-судья и нацист-психолог могут удовлетворить себя сами. Или друг друга.

Он медленно идет по автомобильной стоянке, на которой, кроме его «тойоты», остались скорее всего только машины сотрудников. Достает из кармана ключи и подбрасывает их на ладони. В отличие от ключа миссис Ти ключ от «тойоты» на кольце. И да, имеется брелок, пластиковый прямоугольник с закатанной в него фотографией дочери. Улыбающаяся семнадцатилетняя Элли в форме команды по лакроссу Городской средней школы.

Что касается ключа от «мерседеса», миссис Трелони твердо стояла на своем. При последующих допросах она продолжала настаивать, что у нее всегда был один ключ. Даже после того, как Пит показал ей накладную, в которой указывалось, что в 2004 году в комплекте с «мерседесом» среди прочего она получила «2 (два) ключа», она не отступилась. Заявила, что в накладной ошибка. Ходжес помнит железную уверенность, которая звучала в ее голосе.

Пит сказал бы, что в итоге она все-таки сдалась. Причем никакой бумажки не потребовалось. Самоубийство по своей природе – признание вины. Стена отрицания рухнула. Как и в случае с тем парнем, который сбил человека и скрылся с места преступления, но потом сознался. Да, это был ребенок, не собака. Это был ребенок, а я посмотрел на дисплей мобильника, чтобы понять, чей звонок пропустил, и убил его.

Ходжес помнит, как каждый последующий допрос миссис Ти странным образом усиливал эффект. Чем дольше она упорствовала, тем сильнее они ее недолюбливали. И чем сильнее они ее недолюбливали, тем решительнее она настаивала на своем. Потому что знала, что они чувствовали. О да! Она была эгоцентричной, но не глу…

Ходжес останавливается, одна рука на согретой солнцем дверной ручке «тойоты», вторая прикрывает глаза от солнца. Он смотрит в тень под эстакадой. Полдень давно миновал, и обитатели Лоутауна начали подниматься из гробниц. В тени четверо. Трое больших засранцев и один маленький. Большие, похоже, шпыняют мелкого. У мелкого на спине рюкзак, и на глазах Ходжеса один из больших срывает его со спины мальчишки. Следует взрыв тролльего смеха.

Ходжес неспешно идет по крошащемуся тротуару к эстакаде. Он спокоен, и торопиться ему незачем. Руки в карманах пиджака. С эстакады доносится мерный гул легковушек и грузовиков, их тени падают на улицу внизу. Он слышит, как один из троллей спрашивает мелкого, сколько у того денег.

– Нету их у меня, – отвечает мелкий. – Отвалите.

– Выверни карманы, и мы поглядим, – говорит Второй тролль.

Мальчишка пытается убежать. Третий тролль хватает его сзади, руки железным кольцом стягивают щуплую грудь. Первый тролль ощупывает карманы пленника.

– Хо-хо, я слышу, как хрустят денежки, – говорит он, и лицо мальчишки кривится от усилий не расплакаться.

– Мой брат узнает, кто вы, и надерет вам зад, – говорит мальчишка.

– Потрясающая идея, – отвечает Первый тролль. – Вызывает желание нассать тебе…

Тут он замечает Ходжеса, который – с животом наперевес – входит в тень, чтобы присоединиться к ним. Его руки по-прежнему в карманах старого клетчатого пиджака с заплатами на локтях, с которым он никак не может заставить себя расстаться, хотя прекрасно понимает, что ходить в нем просто неприлично.

– Чё надо? – спрашивает Третий тролль, который держит мальчишку со спины.

Ходжес уже собирается имитировать выговор Джона Уэйна, но понимает, что это лишнее. Эти подонки могут знать только одного Уэйна – Лила.

– Я хочу, чтобы вы оставили этого маленького человека в покое, – говорит он. – Валите отсюда. Быстро.

Первый тролль отпускает карманы мальчишки. Он в куртке с капюшоном и бейсболке «Янкис». Упирает руки в узкие бедра, склоняет голову набок: похоже, ситуация забавляет его.

– Сам вали, жироба.

Ходжес времени не теряет. Все-таки их трое. Достает из правого кармана пиджака Веселый ударник. Приятно ощущать в руке его тяжесть. Веселый ударник – это носок с рисунком из разноцветных ромбиков. Мысок заполнен стальными шариками. Чтобы они не высыпались, на лодыжке носок завязан узлом. Замах – Ударник врезается Первому троллю в шею и обвивает ее. Ходжес наносит точный удар, следит за тем, чтобы носок прошел мимо адамова яблока. Если попасть по нему, смерть практически неминуема, а это грозит объяснениями с бюрократией.

Слышится металлический звон. Первый тролль отшатывается, на лице изумление, которое тут же сменяется гримасой боли. Еще шаг в сторону – с тротуара на мостовую, – и он падает на асфальт. Перекатывается на спину, жадно ловит ртом воздух, хватается руками за шею, выпученные глаза таращатся на подбрюшье эстакады.

Третий тролль выступает вперед.

– Гребаный… – начинает он, но тут Ходжес поднимает ногу (слава Богу, сейчас нигде ничего не колет) и бьет в промежность. Слышит, как рвутся по шву его брюки, и думает: Ну ты, твою мать, и толстый. Третий тролль издает вопль боли. Под эстакадой, со всеми этими грузовиками и легковушками, которые проносятся над головой, вопль этот почти не слышен. Сам тролль сгибается пополам.

Левая рука Ходжеса все еще в кармане пиджака. Не вытаскивая ее, он, оттопыривая ткань, нацеливает указательный палец на Второго тролля.

– Эй, придурок, нет нужды ждать брата маленького человека. Я тебе сам зад надеру. Меня бесит, когда трое на одного.

– Нет, чувак, нет! – Второй тролль высокий, хорошо сложенный, ему лет пятнадцать, но от ужаса он молодеет еще года на три. – Пожалуйста, чувак, мы просто играли.

– Тогда беги, игрун, – приказывает Ходжес. – Кыш!

Второй тролль бежит.

Первый тем временем поднялся на колени.

– Ты об этом пожалеешь, толс…

Ходжес делает к нему шаг, поднимает Ударник. Первый тролль это видит, издает девичий вскрик, прикрывает шею.

– И ты лучше беги, пока толстяк не врезал тебе по физиономии. Потому что после этого твоя мать, которую вызовут в отделение экстренной помощи, пройдет мимо тебя. – В этот момент, когда адреналин и давление зашкаливают, он совершенно серьезен.

Первый тролль встает. Ходжес притворно замахивается, и тот в испуге отпрыгивает. Пенсионер результатом доволен.

– Забери с собой своего друга и приложи лед к его яйцам, – говорит Ходжес. – Они уже распухают.

Первый тролль обнимает Третьего за талию, и они плетутся к краю эстакады, за которым начинается Лоутаун. Когда Первый тролль понимает, что они уже в безопасности, он поворачивается и грозит:

– Мы еще встретимся, толстяк!

– Моли Бога, чтобы этого не случилось, недоумок, – отвечает Ходжес.

Он поднимает рюкзак и протягивает мальчишке, который смотрит на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Ему, наверное, лет десять. Ходжес убирает Ударник в карман.

– Почему ты не в школе, маленький человек?

– Мама болеет. Я собирался купить ей лекарство.

Ложь настолько неприкрытая, что Ходжес не может не улыбнуться.

– Нет, не собирался. Ты удрал с уроков.

Мальчишка молчит. Он во власти незнакомца, никто больше не вмешается, как вмешался этот старик. Никто больше и не носит в кармане носок с завязанным в нем чем-то тяжелым. Так что лучше сыграть дурачка.

– Тебе надо бы найти более безопасное место, раз школа не подошла, – продолжает Ходжес. – На Восьмой авеню есть детская площадка. Почему не пойти туда?

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99