Охота на лошадей - Френсис Дик

– Господи! – выдохнул Теллер.

– Я не узнаю его, даже если он подойдет и съест сахар из моих рук, – продолжал я. – А вы узнаете?

Теллер покачал головой.

– Единственные, кто уверенно опознает его, это люди, которые здесь, в Англии, его вырастили. И тут перед нами возникает большая проблема. Конюх с племзавода Рида умер от сердечного приступа два месяца назад. А новый человек, взятый на его место, не уверен, что узнает Крисэйлиса. Сам Рид только изредка, проходя по конюшне, видел Крисэйлиса в стойле, так что тоже вряд ли сможет нам помочь. Придется вернуться на пять лет назад, к последнему сезону, когда Крисэйлис участвовал в скачках. То есть обратиться к его владельцу и тренеру. Хотя единственный человек, которому бы я стопроцентно поверил, это конюх, смотревший за ним. И конюха, я полагаю, надо будет взять в Штаты, если мы найдем лошадь, которая может быть Крисэйлисом.

– Мы легко выясним, кто был этот конюх, – кивнул Кибл, – и будем держать его на примете.

– Это Сэм Китченс, и в данный момент он в Аскоте, потому что одна из его лошадей бежит в заезде в четыре тридцать. Сегодня день Золотого кубка, – улыбнулся я. – Я мог бы прямо отсюда поехать на скачки.

– Скажите мне только, – тихо проговорил Теллер, – как и когда вы все это узнали? Я всего лишь спрашиваю.

– Утром я провел час в Британском агентстве по разведению чистокровных лошадей. Ровно в девять я уже был там. Потом сделал несколько звонков. Вот и все.

– Дружище, а когда вы спали?

– Между едой в самолете. Очень плохо для аппетита.

– Он сумасшедший, – сказал Теллер Киблу.

– Постепенно привыкнешь, – успокоил его мой начальник. – Хуже всего первые восемь лет.

– И этому парню ты доверяешь свою дочь?

– Гм, – хмыкнул Кибл. – Об этом мы еще не говорили.

– О чем? – подозрительно спросил я.

– Мы хотели просить вас взять Линни с собой в Штаты, – объяснил Теллер. – Она погостит у Юнис, пока я в больнице.

Я взглянул на Кибла и понял, что он знает, о чем я подумал: Юнис нуждается в компаньонке, и именно поэтому Линни едет туда, а вовсе не в награду за окончание школы.

– Очень рад, – вежливо ответил я. – Если хотите, я отвезу Линни в Новую Зеландию, даже на парусной лодке.

– Она слишком молода для вас, – беззаботно заметил Кибл.

– Да, это правда. – Я оттолкнулся от стены. – Где я ее встречу?

– Вот билеты для вас обоих. – Кибл протянул мне конверт. – Она будет ждать вас на аэровокзале Виктория завтра в восемь тридцать утра. Вас это устраивает?

Я взял билеты и кивнул.

– Могу я взять с собой носовой платок?

Он достал конверт с платком, я спрятал оба конверта в карман и взял негативы снимков Питера. Просмотрев их на свет, я выбрал тот, где мы сидели за столом, и тоже положил в бумажник.

– Завтра в Нью-Йорке отдам напечатать, – сказал я. – Потом останется только просеять двести миллионов жителей.

Когда я приехал в Аскот, от дождя на заломленных тульях шляп зрителей образовались лужицы, но почва выглядела хорошо, а лошади – бодро. Я нашел глазами тренера, который был мне нужен, и направился туда, где он разговаривал с крупной женщиной в мятом розовом платье, стоявшей под мокрым розовым зонтом. Тренер увидел меня через ее плечо, и я наблюдал, как на лице отразилось усилие вспомнить, кто бы это мог быть, а потом радость узнавания. Он улыбнулся от удовольствия, что сумел вспомнить.

– Джин Хоукинс?

Крупная женщина обернулась, она не знала меня и, решив, что и не хочет знать, ушла.

– Мистер Аркрайт?

Мы пожали друг другу руки, и я подумал, как мало возраст изменил его. Все такой же прямой, крепкий, седоволосый, как и в те дни, когда он был соседом отца в Йоркшире.

– Пойдем выпьем и спрячемся от дождя. – Его высокую серую шляпу покрывали мелкие бисеринки воды. – Хотя сейчас он почти прошел, не то что час назад.

– Я только что приехал.

Он привел меня в бар на балконе и заказал водку с тоником. Я попросил тоник без водки, и он заметил, что мой отец, большой любитель выпить, перевернулся бы в гробу, если бы услышал просьбу сына.

– Чем ты сейчас занимаешься? – Он потягивал прозрачную пузырящуюся смесь. – Все еще на государственной службе?

– Да, – кивнул я. – Но сейчас я временно оставил ее.

– Мне всегда казалось странным, что у тебя такая... спокойная работа, – улыбнулся он. – Я же помню, каким сорванцом ты был. Никогда бы не подумал, что ты усидишь за столом. – Он пожал плечами. – Твой отец всегда думал, что ты будешь кем-нибудь на скачках. А с лошадьми ты работал вполне прилично, знал, как подойти к ним. Не могу понять, почему ты бросил это занятие. – Он укоризненно посмотрел на меня. – Два года в армии не пошли тебе на пользу.

– Как раз когда я был в армии, мне и предложили эту работу, – улыбнулся я.

– Наверное, безопасную, – проговорил он. – Перспектива, пенсия и все такое.

– М-м-м, – неопределенно промычал я. – По правде говоря, я приехал сегодня, чтобы спросить у вас про Крисэйлиса.

– Не знаешь, нашли его?

– Пока нет. Американец, который его купил, друг моего босса, и они попросили меня узнать, не окажете ли вы им любезность.

– Если смогу, – произнес он. – Если смогу.

– Проблема в том, – объяснил я, – что если потерянную лошадь найдут, в особенности далеко от того места, где она потерялась, то как они убедятся, что это Крисэйлис?

Сначала он вытаращил на меня глаза, а потом засмеялся.

– Да, определенно, это проблема. Но Крисэйлис не был в моей конюшне... позволь вспомнить... уже четыре года. Да, в прошлом октябре исполнилось четыре года. Не уверен, смогу ли я безошибочно опознать его, к примеру, среди двадцати таких же лошадей, как он. Абсолютно не уверен. А они хотели бы опознать его без малейших сомнений?

– Да, – согласился я. – Вообще-то, сегодня утром я звонил вам домой, и ваш секретарь сказал, что я найду вас здесь. Еще он сказал, что бывший конюх Крисэйлиса тоже будет здесь. Сэм Китченс. Вы не возражаете, если я поговорю с ним?

– Правильно, он приехал с Милкмейд, заезд в четыре тридцать. Конечно, я не возражаю, спрашивай у него что хочешь.

– Мистер Дэйв Теллер, который купил лошадь, хотел бы знать, не разрешите ли вы Сэму Китченсу поехать в Штаты на несколько дней, чтобы опознать Крисэйлиса, когда его найдут. Мистер Теллер оплатит дорогу и все расходы.

– Вот Сэм обрадуется, – засмеялся Аркрайт. – Он неплохой парень. Очень исполнительный.

– Когда он понадобится, вы получите телеграмму, куда и когда ему приехать. Можно ли считать, что мы договорились?

– Скажи своему американцу, – кивнул Аркрайт, – что я охотно позволю Сэму съездить в Штаты.

– Они с моим боссом будут очень благодарны, – сказал я, тоже поблагодарил старого тренера и заплатил за еще одну водку с тоником. Потом мы поговорили о лошадях.

Сэм Китченс водил по парадному кругу молодую кобылу, и я даже рискнул поставить на нее десять шиллингов, но она оказалась неуклюжей коровой. Я подошел к Аркрайту и смотрел, как он, насупившись, слушал объяснения жокея: мол, беда не в каких-то внешних причинах, а в том, что у кобылы куриные мозги.

Конюхи обычно не терпят, когда критикуют их подопечных, но по выражению лица Сэма Китченса, невысокого плотного человека лет тридцати, я понял, что он придерживается того же мнения о кобыле, как и жокей. Когда Аркрайт представил меня, я спросил, сможет ли он опознать Крисэйлиса с такой уверенностью, чтобы, если понадобится, подтвердить свое мнение в суде.

– Конечно, – без колебаний ответил он. – Я знаю этого парня. Три года с ним работал. Конечно, я узнаю его. Может, сейчас я и не скажу, который из двадцати жеребцов в табуне – он, но, если подойду ближе, сразу определю. По гриве, пятнышкам на шкуре. Я их никогда не забуду.

– Прекрасно, – сказал я. – А нет ли... нет ли в нем чего-то особенного, что могло бы помочь человеку, который никогда его не видел, узнать, что это именно Крисэйлис?