Герои старого кино - Романова Галина Владимировна

– А что приятного в том, что на твоей шее оказался медальон моего племянника? Кстати, как он там оказался?

– Не знаю. Когда я выбирался из дома, никакого медальона на моей шее не было. И это точно. Потом все помню урывками. Но про медальон – ничего не помню. А кто он – ваш племянник?

– Мой племянник… – Она молчала недолго, потом начала говорить зло и хлестко: – Этот великий сраный оболтус! Он сворачивает мне кровь уже три года. Такой вот достался мне подарочек от непутевой сестрицы, упокой, Господи, ее душу!

– Вы его тетя? Все же вы его тетя?

– Его, его тетя, не твоя. Хотя я тебя немного знаю. Мы живем неподалеку. И я видела тебя в коляске на улице и в парке напротив дома. Слышала про аварию несколько лет назад. Про гибель твоих родителей. Про твою инвалидность слышала и видела. И про то, что ты раньше был баскетболистом, – фыркнула она выразительно. – Я примчалась по звонку виновника ДТП, пребывая в твердой уверенности, что мой раздолбай-племянник опять попал в какую-то гадкую историю.

– Он в них попадает? В истории?

– Периодически! – повысила голос Виктория. – Я примчалась, а на месте моего племянника какой-то высокий мускулистый парень в инвалидном кресле. Точнее, на тот момент ты валялся под колесами авто. Вот, знаешь, если бы я лично не отсмотрела десятки раз запись с камеры наружного наблюдения, я бы точно подумала, что мой засранец все это придумал.

– Что? Что он придумал? – Вадиму разговор стал казаться каким-то нечистым, нехорошим. – Что колесо моей инвалидной коляски наедет на бордюр, я не справлюсь с управлением и вылечу на проезжую часть? Извините, но мне кажется, вы бредите.

– Согласна, – вдруг произнесла она с грустью. – Так себе версия. К тебе никто не подходил, не толкал, не пытался вытащить из-под колес. Только спасатели. Среди них не было никого, кто бы знал моего племянника. Я всех опросила.

– Вы? Опросили? Вы из полиции, что ли? – начал немного прозревать Вадим.

– Так точно, гражданин потерпевший – Вадим Сергеевич Дмитриев. С вами говорит майор полиции Соколова Виктория Степановна, – отрапортовала она. – И у меня – лично для меня – скверные новости. Кажется, мой идиот-племянник снова куда-то встрял. И на этот раз серьезно. Потому что я его уже неделю считаю пропавшим без вести. А его медальон на твоей шее. Странно, да?

Глава 2

– Вика, ты просто чокнутая овца!

Указательный палец ее парня с силой протыкал воздух в метре от ее лица. И она лениво подумала, что если этот палец сократит расстояние, то она его непременно сломает. И пусть ее парень воет, ноет, пишет на нее жалобы во все инстанции, палец она ему сломает. Потому что не фиг размахивать им перед ее лицом. Да еще с такой силой.

Вообще-то, парень этот, по имени Гена, стал ее бывшим вчера в обед. До этого, как говорится, ничто не предвещало. Все было ровно в общении, страстно в койке, умеренно терпимо в быту. И вот вчера в обед все и случилось.

Она была на службе, отрабатывала на адресе очевидцев повреждения на парковке дорогой иномарки, когда ей позвонил незнакомый гражданин и наговорил такого…

– Я сбил парня, – нервно заявил он по телефону. – Нечаянно. Он под колеса упал. Сам виноват.

– Допустим, – отозвалась она рассеянно. – Мне зачем об этом знать?

– Потому что у него на шее медальон, там ваш номер телефона. И еще выбито: позвоните моей родной тетке. Вот я вам и звоню!

– Адрес! – громко выкрикнула она, перепугав стайку опрашиваемых старушенций.

Мужчина назвал адрес. Она и помчалась, нарушая все мыслимые правила проезда, по дворам. Доехала рекордно быстро. Сразу увидела место ДТП, но вместо своего племянника, которого она и ругала по дороге, и жалела, обнаружила парня-инвалида из их микрорайона.

Лично с ним Вика не была знакома, но печальную историю его жизни слышала. И иногда видела, как он едет по улице в своей инвалидной коляске. Но в основном это случалось в теплое время года. Осенью, зимой и ранней весной парень безвылазно сидел дома. И она частенько с улицы замечала его возле окна – третий этаж не так уж высоко, а парень был рослым, в прошлом баскетболист.

Вика не стала ничего отрицать, опровергать и даже вызвалась сопроводить машину «Скорой» до больницы. Надеялась, что парень придет в себя и откроет ей секрет: откуда, мать его, у него на шее медальон ее непутевого племянника. Пока ехала, позвонила в отдел и попросила сбросить ей данные на этого баскетболиста. Надо же было в больнице называть его как-то!

Ребята прислали данные, их она назвала в больнице. Но к нему ее не допустили. Вадима Дмитриева сразу отправили на операционный стол.

– Вам лучше уехать. Отдохнуть, – с сочувствием смотрела на Вику медсестра приемного покоя.

Вике очень хотелось нагрубить ей, послать куда подальше. Просто потому, что она сама ни хрена не понимала: что происходит? Где ее непутевый племянник Степка? Что за игры с медальоном?

Он же сам это придумал, напившись однажды какой-то паленой дряни и отключившись под кустом. Его тогда отправили в обезьянник, где он ничего толком не мог рассказать о себе. И долго не мог – целых два дня. А она эти два дня сгорала от тревоги. Вот он и придумал медальон с ее контактами. И не расставался с ним уже скоро как год! И вдруг…

– Вам лучше пойти домой, – настойчиво выпроваживала ее медсестра приемного покоя.

– Спасибо, – с трудом пропихнула сквозь стиснутые зубы Вика и поехала домой.

На службу возвращаться смысла не было. Время шло к обеду. Приехать, чтобы пойти в столовку? У нее дома кастрюля мясных щей со щавелем – ее любимых. И сметана есть. И хлеб подовый. И яйца вареные. Полный комплект для вкусного обеда. И от дома она совсем близко. Заедет, пообедает, потом на службу вернется.

Заехала!

Характерный хор стонущих особей мужского и женского пола она услышала еще перед дверью на лестничной клетке. Потому и открывала дверь со всеми предосторожностями. Чтобы не спугнуть тварей. А вот потом!..

Потом была жесткая расправа. Девица верещала, собирая бельишко по полу и получая от нее подзатыльники. Гена валялся на полу, свернувшись эмбрионом. Получил под дых…

Сегодня она вызвала его за вещами. Не могла существовать рядом с его шмотками. Все время на них натыкалась.

– Или вывозишь сейчас из квартиры. Или собираешь вечером по двору, – пригрозила Вика, позвонив изменнику.

Он примчался. Вещи собрал. И вдруг начал что-то выяснять. Как-то пытаться оправдаться. Ну глупо же!

– Вика, ты слышишь, что я тебе говорю?! – надрывался Гена, продолжая протыкать воздух в метре от ее лица своим указательным пальцем.

– Что? – Она намеренно шагнула вперед, чтобы сократить расстояние.

Но гаденыш перепугался и отступил.

– Ты тяжелейший человек в мире, Вика! Ты неподъемная глыба! Ты бетонная плита! Как же я устал от тебя! – продолжил он орать, но конечности убрал от ее лица подальше.

– Теперь отдохнешь, – с вызовом вскинула она подбородок. – И от меня. И от квартиры моей просторной отдохнешь, куда ты, сволота такая, регулярно баб водил, пока я служила верой и правдой своей стране.

– Ложь! – оскорбился он фальшиво. – Кто тебе сказал?

– Привести всех свидетелей? Или показать тебе запись с камеры, которую я тайно установила дома? – врала без зазрения совести Вика.

– Камеру?! – ужаснулся Гена и побледнел. – Ты за мной следила по камере?!

– А как же!

Вика на всякий случай убрала руки в задние карманы джинсов, чтобы не надавать по морде Генке сразу же. От греха, как говорится, подальше убрала.

– Тогда ты… – Он быстро отступал к входной двери, успев по пути подхватить свои дорожные сумки, туго набитые вещами. – Тогда ты должна знать, что я ни при чем!

– Ну да, ну да, телки сами тебя домогались. А ты, бедненький…

– Хватит, Вика, – смиренно повесил голову ее бывший парень. – Хватит о бабах. Тут, каюсь, изменял тебе. В твоей же хате, да. Мерзавец я. Можешь меня за это ударить.