Дитя Колорадо - Кинг Стивен

— Каткарт был готов помочь и сказал, что свяжется с агентом компании в Брайтоне, Колорадо, и расскажет ему об отпечатках и фотографиях. Он обещал все устроить. Услышав это, Арла заплакала, частично от облегчения, частично от чувства благодарности и, думаю, частично от усталости.

— Ну конечно, — прошептала Стефани.

— Я поехал с ней обратно на пароме до Лосиного острова и устроил ее в отеле «Рэд руф», — продолжал Винс. — Ты тоже останавливалась там, когда приехала сюда, ведь так?

— Да, — ответила Стефани. Она уже почти месяц жила в общежитии, но в октябре собиралась искать квартиру, если старики разрешат ей остаться. Наверняка разрешат. Иначе зачем этот разговор?

— Следующим утром мы завтракали втроем, — сказал Дэйв. — Мне нравятся люди, которые не сделали ничего плохого и никогда не имели дела с газетчиками. Она говорила с нами открыто, не думая о том, что сказанное ею появится позже на первой странице, — он помолчал. — Конечно, мы об этом ничего не написали. После того, как всем стало известно, что некий мужчина был найден мертвым на пляже Хэммок и следователь не признал наличие преступления, эту историю не было смысла печатать. Новость уже не была сенсацией.

— И никаких мотивов? — спросила Стефани.

— Абсолютно никаких! — воскликнул Дэйв и рассмеялся так, что закашлялся. Успокоившись, он вытер уголки глаз большим узорчатым платком, который вытащил из заднего кармана брюк.

— Что она вам рассказала? — спросила Стефани.

— Да что она могла рассказать? — отозвался Винс. — В основном задавала вопросы. А я спросил только, был ли червонец сувениром на память или талисманом, — он фыркнул. — Да уж, журналист из меня в тот день был никакой.

— Червон... — не поняла Стефани.

— Русская монета достоинством в 10 рублей, которая была у него в кармане вместе с остальной мелочью. Я спросил, носил ли он ее с собой на счастье или еще по каким-то своим причинам. Она понятия не имела. Сказала, что единственное, что связывало Джима с Россией, был фильм о Джеймсе Бонде под названием «Из России с любовью», который они однажды взяли в прокате «Блокбастер».

— Он, должно быть, подобрал ее на пляже, — задумчиво сказала Стефани. — Там можно найти что угодно. — Сама она нашла женскую туфлю на высоком каблуке, которую прибой за долгое время сделал удивительно мягкой и гладкой.

— Должно быть, так, — согласился Винс. Он смотрел на нее, и его глаза поблескивали в глубоких глазницах. — Хочешь узнать, какую перемену я заметил в ней, когда мы встретились на следующее утро после официального опознания фотографии?

— Конечно.

— Она отдохнула. И с аппетитом ела за завтраком.

— Это факт, — подтвердил Дэйв. — Есть старая пословица, что приговоренный много ест, а по моим наблюдениям никто не ест больше, чем тот, кого простили, будь то мужчина или женщина. И в каком-то смысле она была прощена. Пусть она и не узнала, зачем он приехал в наши края, и что выпало на его долю здесь, думаю, она понимала, что так этого и не узнает...

— Понимала, — подтвердил Винс. — Она сказала мне об этом, когда я вез ее обратно в аэропорт.

— Но она убедилась в том, что он мертв, и это было главным. Сердцем она это знала давно, но разуму нужны были доказательства, чтобы понять, что можно жить дальше.

— Не говоря о том, что это помогло, наконец, убедить в ее правоте дотошных жлобов из страховой компании.

— Она получила деньги? — спросила Стефани.

Дэйв улыбнулся.

— Да, мэм. Эти ребята действуют быстро, когда дело доходит до торгов, но становятся очень медлительными, как только им предъявляют иск. Они долго тянули резину, но, в конце концов, все выплатили. В подтверждение этого мы получили письмо с благодарностью за все, что сделали. Она писала, что если бы не мы, она все еще ждала бы, пока страховая компания перестанет доказывать, что Джеймс Коэн, возможно, жив и находится в Бруклине или Тэнгери.

— Какие вопросы она вам задавала?

— Думаю, ты сама догадываешься, — сказал Винс. — Первым делом она хотела знать, куда он направился, сойдя с парома. Ответа у нас не было. Мы опрашивали людей, не так ли, Дэйв?

Дэйв Боуи кивнул.

— Но никто не вспомнил, что видел этого человека, — продолжал Винс, — понятно, ведь к тому времени уже стемнело. А что до остальных пассажиров с последнего парома, а их, как обычно, было немного, то они, скорее всего, поспешили на стоянку Бэй-стрит, к своим машинам, подняв воротники и опустив головы из-за сильного ветра с моря.

— Она спрашивала про бумажник, — сказал Дэйв. — Мы могли ответить только то, что его так и не нашли... по крайней мере, в полицию он не попал. Я предположил, что кто-то, возможно, вытащил бумажник из кармана владельца, опустошил его и выбросил за борт.

— Возможно, что и в раю есть родео, но это вряд ли, — холодно осадил его Винс. — Если у него был кошелек, то зачем было держать в кармане брюк еще 17 долларов купюрами?

— На всякий случай, — вмешалась Стефани.

— Может быть, — сказал Винс. — Но мне кажется, вряд ли. И честно говоря, то, что в шесть часов вечера на пароме между Тинноком и Лосиным островом работал карманник, кажется мне еще более необычным, чем то, что художник из рекламного агентства нанял частный самолет, чтобы лететь в Новую Англию.

— В любом случае, куда подевался его бумажник, мы ей объяснить не могли, — сказал Дэйв, — и куда пропали его пальто и пиджак, и почему он был обнаружен только в брюках и рубашке именно на этой части пляжа Хэммок.

— А сигареты? — сказала Стефани. — Уверена, ей это было интересно.

Винс издал короткий смешок.

— Интересно не то слово. Пачка сигарет чуть не свела ее с ума. Она не могла понять, зачем они ему понадобились.

Он был не из тех, кто бросил, а потом решил снова закурить, нас в этом не надо было убеждать. Каткарт тщательно осмотрел его легкие, думаю, ты понимаешь, зачем.

— Чтобы убедиться, что парень не утонул? — спросила Стефани.

— Точно, — ответил Винс. — Если бы доктор Каткарт обнаружил в легких воду, значит, при помощи куска мяса кто-то пытался скрыть истинную причину смерти мистера Коэна. Это не доказало бы факт убийства, но вызвало бы подозрение. Каткарт не нашел в легких Коэна ни воды, ни следов курения. Все чистое и розовое, как он выразился. И все же между офисом Коэна и аэропортом Стэплтон было место, где Джеймс, несмотря на спешку, с которой должен был действовать, попросил шофера остановиться и купил пачку сигарет. Либо он заранее припас ее, как и русскую монету, в чем я почти уверен.

— Вы ей об этом сказали? — спросила Стефани.

— Нет, — ответил Винс, и тут зазвонил телефон. — Я на минутку, — сказал он и направился к аппарату, чтобы взять трубку.

Он говорил коротко, раза три сказал «ага» и, закончив разговор, вернулся к ним, потягивая спину, как делал раньше.

— Звонила Элен Данвуди, — сказал он. Она готова поговорить о стрессе, который пережила, когда сшибла пожарный гидрант и «выставила себя на посмешище». Это точная цитата, но не думаю, что она появится в моем захватывающем дух репортаже об этом событии. В любом случае, думаю, мне лучше добраться до нее как можно скорее, чтобы получить историю, пока воспоминания свежи и пока она не занялась ужином. Мне повезло, что они с сестрой так поздно едят. Иначе я упустил бы свой шанс.

— А мне надо заняться счетами, — сказал Дэйв. — Кажется, их стало на дюжину больше, чем было, когда мы пошли в «Чайку». Клянусь, стоит оставить их на столе, они начинают размножаться.

Стефани смотрела на них с явной тревогой.

— Вы не можете прерваться сейчас. Не можете оставить меня в сомнениях.

— У нас нет выбора, — мягко сказал Винс. — Мы живем в сомнениях уже 25 лет, Стеффи. Ведь в этом деле нет обманутой секретарши.

— И нет огней Элсуорта, отраженных от облаков на юго-востоке, — сказал Дэйв. — Нет даже Теодора Рипонокса, старого бедняги моряка, убитого за выдуманные пиратские сокровища и оставленного в носовом трюме, залитом его же кровью, в то время как его товарищи были выброшены за борт. Зачем? Чтобы другим не повадно было, боже мой! Вот тебе мотив, дорогая!