Осколки ледяной души - Романова Галина Владимировна

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64

Как она не умерла прямо там, на пороге своей комнатки, Татьяна размышляла весь остаток ночи. Пока мутная серость осеннего утра не сморила ее, наконец, и она не забылась коротким беспокойным сном, все размышляла и размышляла.

Она же должна была хотя бы в спасительный обморок упасть. Упасть и ничего не видеть. Не упала!

И когда он к дивану ее подвел, шла как миленькая. И когда одеяло откинул и толкнул ее на подушки, осталась жива. И когда, склонившись к ней, начал подтыкать со всех сторон под нее одеяло, даже глаз не закрыла. Всхлипнула, правда, нечаянно, но зажмуриться и не подумала.

Степан ее неожиданный всхлип расценил по-своему, пробормотал дежурное: все будет хорошо – и вдруг поцеловал ее в лоб. И ушел, плотно притворив за собой дверь. А Татьяна снова всхлипнула и прошептала потрясенно:

– Господи, что со мной?! Куда я качусь?!

Понятие «голый мужчина» было для нее совместимо только с браком. Светка сотню раз предлагала и поставляла ей потенциальных ухажеров, все было безрезультатно. Татьяна не клюнула ни на одного. А там были не только разведенные. Случались и порядочные холостяки, и вдовец однажды случился. Они выезжали за город, пили, жарили шашлыки, катались на байдарках, танцевали, но и только. Нет, врет. Прецедент все же имел место. Однажды был гостиничный номер. И после жарких – с его стороны – поцелуев они по очереди приняли душ. Он пошел первым и вышел оттуда распаренный, с мокрыми волосами и розовыми щеками. Торс его по самые колени опоясывало огромное банное полотенце.

– Ты давай там, дорогая, не задерживайся, – жарким баритоном пробормотал он, когда Татьяна бочком, бочком двинулась мимо него в ванную. – Я весь горю!

Ему пришлось потухнуть тут же, поскольку мимо ванной она ринулась к входной двери.

Она не смогла!

Он кричал что-то ей в след. Разобрала она только идиотку. И на том спасибо. Светка потом выразилась более колоритно. И предрекала ей одинокую безрадостную старость. Татьяна молчала в ответ, зная, что попытки она больше не повторит. Но когда Степа толкнул ее на диван и потянулся вдруг к ней, она всхлипнула совсем не от страха, нет. Она поняла, что... смогла бы. С ним. Ни с кем другим. А вот с ним смогла бы.

– Он очень плохой парень, Таня! – прошептала она, как заклинание, перед тем как уснуть. – И тебе нужно держаться от таких парней подальше... так всегда говорила мама...

Глава 6

– Да, да, Кирюня. Дело дрянь совсем. Ну, а что я?! Я же не Тарзан, в темноте не вижу. И звука летящего на меня кулака не слышу. Я не знал, что так выйдет. Таня? Спит твоя Таня!

Верещагина приоткрыла один глаз и тут же потянулась за часами. Ого! Почти полдень. Вот это она разоспалась после ночного Степиного стриптиза. Нужно вставать. Он что-то опять сердит, кажется. Разговаривает с другом и с чего-то называет ее его Таней. С чего это? Неужели он решил, что она сможет... Хотя ему-то точно все по барабану. Забывать не стоит.

Сердитый голос Степана внезапно стих где-то за дверями гостиной. Татьяна только успела стянуть через голову ночнушку, оставшись в одном белье, когда дверь отшвырнуло в сторону.

Это, конечно же, Степа со своей нелепой привычкой колошматить по двери растопыренной ладонью! О том, что нужно стучаться, входя к дамам в комнату, он, конечно же, не имеет ни малейшего представления.

– Я у себя дома, – хмуро ответил он на ее возмущенный возглас и не сделал ни единой попытки покинуть комнату или отвернуться. – Едем к Кирюхе на дачу.

– Зачем? – Ее немного задело, что смотрит он на нее холодно и равнодушно.

Разве можно было так смотреть, когда на ней белье за триста долларов, да и то, что под бельем, заслуживало внимания?! А ему... все по барабану, опять ведь забыла.

– Он зовет нас к себе в гости. Устраивает такой ответ? – Степан отошел к окну и принялся рассматривать ее теперь уже оттуда.

– В гости? С чего это? – У нее заметно тряслись руки, когда она натягивала на себя свитер и джинсы, и даже голос немного дребезжал. – Не собираешься же ты устраивать мою личную жизнь?

– Личную – нет. А вот просто о твоей жизни я думаю, как ни странно, – ответил он с непонятной ухмылкой.

– Да? И что же ты о моей жизни думаешь, если не секрет? – Волосы тут же наэлектризовались от воротника свитера; врут, безбожно врут все рекламные ролики о шампуне, утверждающие, что будет как раз наоборот.

– Да вот хотелось бы тебе ее сохранить для начала. А там посмотрим... Идем завтракать. – И ушел, оставив ее с летающими вокруг головы волосами и красным от злости и смущения лицом.

– Скотина! – прошептала ему вслед Верещагина и тут же поразилась.

Она вообще-то ругалась очень редко. Светка та – ругалась. Ее Татьяна слушала иногда даже с удовольствием, а чтобы сама... А тут вдруг... Может, она подобным образом начинает раскрепощаться? А что? Пережила же она ночь в обществе обнаженного мужика, одной мысли о чем она не допустила бы никогда прежде. Может быть, это как раз и есть первый шаг на пути к этому самому раскрепощению, в отсутствии которого ее упрекнула собственная дочь?

Степан сидел спиной к двери и завтракал. То, что он приготовил и для нее тоже, немного смягчило ее внутреннее возмущение от его некорректного поведения. Сначала голышом по дому бродит, потом врывается к ней без стука. Хорошо, что у нее ума хватило не снимать белье на ночь...

– Надеюсь, омлет моего приготовления съедобен, – пробормотал он, отодвигая от себя пустую тарелку. – А если нет, то ешь, что хочешь.

– А пироги? – Татьяна села к столу.

– Нету пирогов. Я их съел. – И, поймав ее недоверчивый взгляд, еще раз подтвердил: – Все съел. А ты, Верещагина, хоть и принцесса, а готовишь, я тебе скажу... Отлично просто готовишь!

– Кто, кто?! Принцесса?! Я??? – Татьяна едва не поперхнулась омлетом, тот, кстати, был весьма недурен; он не переставал ее удивлять, этот плохо воспитанный парень. – Разве принцессы пашут с утра до ночи на строительных фирмах, чтобы содержать себя, ну и семью соответственно? И с чего ты вообще взял такое?

– Ну... Ты вся такая беленькая, утонченная. – Он ухмыльнулся противно и неопределенно, из чего нельзя было сделать выводы, звучит ли это обвинением или как раз наоборот. – Пальчики изящные, аж светятся. Представить себе, как они держат поварешку, нож или чистят картошку, очень затруднительно. В детстве и юности наверняка музыка, танцы и прочая дребедень, поставляемая мамашей. Никаких тебе косячков, тусовок до утра и песен под гитару у костра. Не бунтовала наверняка никогда. Послушание, покорность и еще раз послушание. Так ведь?

– Пальчики... – Татьяна отставила руку в сторону и чуть шевельнула пальцами. – Светятся они от маникюра, кстати, не мешало бы обновить. Картошку чистить умеют, представляешь! И много чего еще умеют... А что касается бунта... Был бунт! И еще какой!

– Да ты что? Посмела сказать своей маме – нет?! В жизни не поверю! Как же ты взбунтовалась, Верещагина? Отказалась сходить в магазин? Или попросила перевести себя из спецшколы в обычную?

Наконец-то она поняла, что он просто-напросто над ней издевается. Злится с чего-то и подначивает ее. Только вот на что – вопрос.

– Отстань, Степа, – попросила она, совершенно раздумав делиться с ним воспоминаниями отрочества, склонилась над тарелкой и завтрак заканчивала в полном молчании.

Он тоже больше не возобновлял попыток к ней прицепиться. Мрачнел, насвистывал что-то без конца, не подозревая, как это ее раздражает. И молчал.

Из дома они вышли в полном молчании. Степан тащил огромную корзину, доверху набитую провизией. Татьяна в сборах не участвовала, но видела, как он укладывает туда пару бутылок с красным вином, яблоки, сыр и что-то еще в красивых шуршащих упаковках.

– На чьей машине поедем? – нарушила она молчание, в нерешительности топчась на пятачке перед своей «Маздой».

Он хмуро оглядел ее машину, снова отчего-то скривился и кивнул ей на свою:

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64