Искушение - Макдональд Джон Данн

– Я.., кажется, да. Только не могу сразу…

– Девятьсот сороковой год. Пол Хейссен.

– Господи ты Боже, да! Вот дурень, как я сразу не признал тебя? Входи, Пол!

Я не был с ним особенно накоротке. Я заканчивал учение, а он, тогда второкурсник, сделался лучшим нашим бегуном на средние дистанции. Ему было семнадцать, рост пять футов восемь дюймов, а весил он двести пять фунтов. Никто не мог пройти мимо этого парня, не обратив на него внимания.

Он вошел в гостиную, заполнил собою целиком, от ручки до ручки, широченное кресло. Шляпу он положил донышком книзу на пол.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Пива, если найдется.

– Сейчас.

– Посуды не надо. Жестянка или бутылка меня устраивают.

Я принес два пива. Он отпил громадный глоток, вытер рот тыльной стороной ладони и слегка отрыгнул. Выглядел он так, словно ему нужна работа, причем он не стал бы привередничать.

– Чем могу тебе помочь, Пол?

– А, знаешь, это вроде официального визита, что ли. Э.Д. Мэлтон весь день донимал моего шефа этой историей с исчезновением его дочери. И шеф меня послал, чтобы я задал тебе несколько вполне идиотских вопросов.

– Так ты что, в полиции?

– Лейтенант Хейссен. Дел – сверх головы, денег – мизер. В войну я был в военной полиции. Проклятая служба. Я тебя часто видел, Джерри, но заговорить как-то не получалось.

– Что ты хочешь знать?

Он наклонился немного в сторону, достал из кармана дешевый блокнот, шариковую ручку и открыл страницу.

– Она, значит, уехала вчера вечером. В котором примерно часу?

– Между десятью и четырьмя утра. Пожалуй, я приполз домой около четырех. И нашел записку. Меня тут же понесло к ее родителям, я рассказал все Э.Д. Знаешь, я был, между нами, хорош.

Я достал из ящика стола листок и дал ему. Он переписал текст себе в блокнот, при этом он покусывал нижнюю губу. Я протянул ему и мою записку и сказал:

– Когда я уходил – где-то около десяти вечера – я ей тоже оставлял записку.

Он переписал и этот текст, так же тяжеловесно, серьезно, обстоятельно.

– А что это за угроза? – поинтересовался он.

– Она пригрозила, что уйдет от меня.

– Вы что, поцапались?

– Да. – Я не думал, что Э.Д, сообщил в полицию о Лоррейн и Винсе. – Спор вышел из-за нашего гостя. Она была с ним чересчур любезна. Они уехали вместе.

– Откуда тебе это известно?

– Наверняка вообще-то и неизвестно, Пол. Но когда я пришел домой, их обоих и след простыл, и машины не было, и их вещи пропали. Он, видишь ли, пользуется исключительным успехом у женщин. А Лоррейн была в последнее время, как бы это выразиться.., очень беспокойна.

– Беспокойна?

– Она пила больше, чем следует. Флиртовала налево и направо. Откровенно говоря, наш брак постепенно разваливался, и чем дальше, тем хуже.

– Дети?

– Нет.

– А у меня четверо. И еще один на подходе.

– Может, все сложилось бы иначе, будь у нас дети. А так у нее оставалось слишком много свободного времени.

– Хм. Теперь этот Бискай. Сколько ему лет?

– Тридцать семь-тридцать восемь.

– Женат?

– Нет.

– На что он живет?

– Точно тебе не скажу, но вроде бы в Латинской Америке он служил у какого-то промышленника – помощник, пилот и все такое.

– Где вы познакомились?

– На войне. Мы служили в одном батальоне, и он был моим командиром. В апреле он свалился вдруг как снег на голову. Был у нас два дня. Сказал, что вскоре ему предстоит небольшая операция, что-то там с плечом. В то время у меня были неприятности на работе, не сошелся во мнениях с Э.Д.Мэлтоном. Я подыскивал новое место, навещал старых друзей. По пути заехал к нему. У Винса после операции возникли какие-то осложнения, ну я и забрал его к себе.

– А где ты его нашел?

– Он снимал квартиру в Филадельфии.

– Адрес?

– Сейчас, пожалуй, и не вспомню. Улица с древесным каким-то названием. То ли Ореховая, то ли Каштановая… Улица Вязов? Адрес он мне оставлял, и я стараюсь не запоминать то, что записано где-то. Не перегружать память.

– А зачем он адрес оставлял? Знал, что ты захочешь навестить его?

– Нет. У него было ко мне деловое предложение. Оно меня не заинтересовало. Он сказал – если передумаю, могу написать по этому адресу.

– Что за предложение?

– Одна там работенка в Южной Америке. Он не распространялся о подробностях. Винс… Он довольно решительный парень, и у меня сложилось впечатление, что он мог действовать и не всегда легально. А это не по мне.

Он попросил описать Винса, и я это сделал.

– Ты думаешь, у него были судимости?

– Затрудняюсь ответить.

– Ладно, отпечатки пальцев так и так найдутся в Вашингтоне, у военных. Там проверят. Если на него объявлен розыск, то это был бы хороший повод задержать твою жену.

– Не думаю, чтобы она этого хотела.

– Да, но ее отец этого хочет. Теперь насчет машины… Я подробно описал «порше», назвал номер.

– Он записан на ее имя?

– Да. Бумаги у нее с собой, так что она его может продать в любое время.

– Ты хоть приблизительно можешь сказать, куда они могли бы податься?

– Не имею представления. Почему-то у меня такое чувство, что они могли удрать за границу. Ему, кажется, Южная Америка по нраву. Он наморщил лоб.

– Ты доволен, что она уехала?

– В каком-то смысле – да. С ней становилось все труднее. Выпивка и все такое. Я уже подумывал о разводе. Но и привык, конечно, не все так просто. В чем-то мне ее будет не хватать.

– Замужняя женщина заводит шуры-муры с лучшим другом своего законного супруга. Старая история. Из-за этого поубивали немало народу.

– Я не склонен к насилию. Он усмехнулся.

– Бывал и склонен. Когда-то.

– Как ты думаешь, Пол, что дальше будет?

– Да не знаю я. Любая женщина имеет право ехать куда хочет. Детей у нее нет – значит, и бросить она их не может. Машину она взяла свою, а не твою, так что и с этой стороны к ней не подступишься. Но вот проверить этого молодчика мы можем, а если найдутся основания задержать его, то и к ней подход найдется. И тогда она, надо думать, вернется домой. Папаша затребует ее к себе. А ты? Ты, как я понимаю, не затребуешь?

– Я – нет.

– Ну, у тебя еще будет время поразмыслить.

– Вряд ли передумаю.

– Где ты нашел ее записку?

– В спальне.

– Где и как она лежала? Можно взглянуть?

– Что ты спрашиваешь! Пошли.

Мы поднялись наверх. Я прислонил листок к зеркалу на туалетном столике. Он бросался в глаза, не заметить его, войдя в комнату, было нельзя.

Он осмотрелся; медленными, тяжелыми шагами обмерил комнату, присвистнул.

– Хорошо живешь!

– Для двоих тут слишком просторно.

– Какие твои планы? Останешься здесь?

– Думаю, что да. На какое-то время. Он открыл гардероб и сказал:

– Чего это она так много платьев оставила?

– У нее их предостаточно. Все она не смогла бы забрать при всем желании. Покупала дюжинами.

– А где был этот… Бискай? В какой комнате? Я показал ему комнату для гостей.

– Как он себя чувствовал? В каком был состоянии?

– Рука на перевязи, прихрамывал, – сказал я. – Но мог передвигаться.

– А откуда хромота?

– Кажется, и на бедре ему что-то вырезали.

– Кажется? А точно ты не знаешь?

– Пол, теперь ты смахиваешь на полицейского, какими нас в детстве пугали. Винс не был из тех, кто любил о себе рассказывать.

– Хм. Друг его принимает у себя, а он в благодарность уводит его жену. Говнюк он, по-моему.

– Н-ну, правду говоря, я не ожидал от него такого. И ты бы не ожидал. По нему не скажешь. Мы сошли вниз. Он взял шляпу, откашлялся и сказал:

– Мистер Мэлтон предоставил нам пару хороших фотографий. Если мы что-нибудь откопаем на этого твоего друга, нам не составит труда разыскать и такую приметную машину и такую приметную дамочку. Я ее видел пару раз. Только не знал, кто она такая, пока сегодня не увидел ее фото. Она прямо как кинозвезда. Эта, как ее… Элизабет Тейлор.