- Мой доктор?!
- Да, я же связался с доктором Коннорсом, - усмехаясь себе под нос, сказал Гарделла. - Я также попытался услышать смех из вашей комнаты, когда вы выходили днем. Его можно услышать. Думаю, его можно было расслышать даже в сильный ветер.
- А другие, они что, глухие? - сухо спросил Питер.
- Нет. Но в местах отдыха люди довольно часто смеются - чудесное настроение, никаких забот, ведь они для этого и приехали. И если ночью кто-то громко смеялся под окнами, он необязательно должен был кого-то встревожить. Но вас именно этот особенный хохот, полагаю, оторвал бы от самого глубокого сна. Он имеет для вас особое значение.
- Совершенно особое, - подтвердил Питер.
В кабинет постучали. Гарделла махнул мне рукой, чтобы я открыл дверь, и снова наполнил свой стакан.
Вошел Макс, весь встрепанный и измученный.
- Дела идут хуже некуда, - сообщил он. - Как будто кто-то выдернул пробку из бочки. Все танцуют, вопят и поют. И конечно, пьют. Есть все основания тревожиться. По правде сказать, я места себе не нахожу, Гарделла.
- У нас появилась маленькая зацепка, благодаря которой вы можете нам помочь, - сказал Гарделла, перекатывая во рту свою неизменную сигару. Оказывается, девица Причард приехала сюда, чтобы с кем-то встретиться. У нее вспыхнула большая любовь.
Макс растерянно посмотрел на него и провел смуглой рукой по коротко стриженным седым волосам:
- Откуда вы это узнали?
- От ее сестры. Она доверилась ей. Сказала, что едет сюда для самого главного события в ее жизни. Марта тоже была ее поверенной, но она уже не ответит на наши вопросы.
- У меня нет ни малейшего представления о том, кто бы это мог быть, сказал Макс. - Вчера какое-то время она провела с Бобби Даудом, а потом с Питером. Не помню, чтобы она уделила внимание кому-то еще.
- Мы думаем, что приятели Марты Тауэрс могут знать, с кем в городе встречалась Джейн Причард. Кто был более близким знакомым Марты?
- Господи, да у нее все были друзьями, - сказал Макс. - Я... Мне надо подумать. Мне...
Кто-то громко заколотил в дверь.
- Кто там? - крикнул Гарделла.
- Это Рич Лэндберг. Мой отец у вас? Он срочно здесь нужен!
- Сейчас, - сказал Макс и обратился к Гарделле: - Слушайте, а почему бы вам не поговорить с Хеддой? О Марте она знает столько же, сколько я, а может, и больше. Она даже хотела дать ей понять, что мы не жаждем видеть ее у себя. А мне лучше пройти к гостям, Гарделла.
- Что ж, идите, - сказал Гарделла. - Мы побеседуем с миссис Лэндберг.
Макс вышел из кабинета. В открывшуюся на мгновение дверь ворвался нестройный шум: разухабистая музыка, визгливый смех, казалось, все орут друг на друга. Я затворил дверь за Максом, только теперь сообразив, что его кабинет был звуконепроницаемым.
- Кажется, они действительно пустились в разгул, - сказал Питер.
- Не хотите ли побеседовать с миссис Лэндберг? - спросил Гарделла. - Вы ведь с ней друзья, если не ошибаюсь. Я не очень-то ей понравился. А с вами она будет чувствовать себя свободнее.
- Да, мы поговорим с Хеддой.
- Тогда приступайте, - сказал Гарделла.
Я открыл дверь, и мы оказались в коридоре. На нас сразу же обрушился страшный гвалт, как волны жара из открытой дверцы топки. Гости "Дарлбрука" очертя голову бросились в волны бесшабашного веселья. Это выходило за всякие рамки приличия, принимая во внимание трагическую смерть девушек и горе их родственников.
В вестибюле кружились танцующие пары. Люди выкрикивали что-то друг другу через все помещение. Вокруг бара так и кишел народ. "Дарлбрук" вдруг перестал быть тем привычным для меня местом, где царят спокойное веселье и беспечность. Это было похоже на распутство в стиле Марди Граса. Раз уж они не имели возможности разойтись по своим комнатам, тогда пошло все к черту. В самом центре холла девица в бледно-зеленом слилась в объятии с черным горнолыжником. Стакан выпал у нее из руки и, зазвенев, покатился по полу. Неожиданно она выгнулась назад, прервав поцелуй, и разразилась хохотом.
Затем мы увидели Лауру. В такт бешеной мелодии танца ее дергал Тэкс Брэден, смуглый молодой человек, задававший вопросы на собрании в бальном зале. Было ясно, что она против воли втянута в эту лихую пляску.
Питер подошел и похлопал Брэдена по плечу.
- Убирайся прочь, старик! - ощерился Брэден. - Это наше личное дело.
Лаура схватилась за рукав Питера, словно за соломинку.
- Она нужна мне по делу, - сказал Питер.
- Оставь ее в покое, слышишь? - сказал Брэден. - Она достаточно настрадалась. Ей нужно немного развлечься.
- Позднее, - сказал Питер.
- Ну ладно, - весело сказал Брэден. - Я подожду тебя, куколка. Мы с тобой сожжем дотла это "Логово" еще до наступления утра.
Питер подхватил Лауру под руку и привел ее ко мне.
- Они вдруг словно с ума сошли, - запинаясь, сказала она. - Что с ними случилось?
- Это своеобразный мятеж против порядка, - сказал Питер. - Им временно запретили уезжать отсюда, и они решили показать всему миру, на что способны. Вам удалось дозвониться до Нью-Йорка?
Лаура взглянула на меня:
- Вы ему все рассказали?
- Мы не можем скрывать этого, - сказал я. - Мы сказали также и Гарделле. Нам нужно как можно скорее его найти, дорогая.
Она кивнула.
- Мне не повезло, - сказала она. - Люди, с которыми я надеялась поговорить, придут на работу только в вечернюю смену, а это около семи.
Питер хмуро посмотрел на разудалую танцующую толпу.
- Я хотел бы побеседовать с двумя парнями, которые провожали Марту домой, пока все не напились до бесчувствия. Что, если тебе взять на себя Хедду, Джим? Ты ведь тоже знаком с ней. - Он объяснил Лауре, что мы надеемся услышать от Хедды.
Она смотрела на неистовых танцоров:
- Можно я пойду с вами, Джим? Здесь невозможно находиться.
- Конечно, не исключено, что вы мне поможете, - согласился я.
- Тогда пока, - сказал Питер и направился в бар.
Апартаменты Лэндбергов находились на этом же этаже. Мы с Лаурой пробирались сквозь шумливую толпу у стойки, где всем одновременно понадобился телефон. В конце короткого коридора я постучал в дверь. Здесь я провел с хозяевами отеля несколько вечеров. Гостиная, чьи стены украшены снимками Макса на темы горнолыжного спорта, застекленная горка, в которой хранились призы Хедды, огромный, отделанный камнем камин, где, казалось, постоянно горел огонь, была приятным местом.
