Отдел дознания (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— А меня то за что? Даже, если ты правду говоришь, то я ничего не знала.

— Ольга Борисовна, знаете, в юриспруденции есть такое понятие — не знала, по своему уровню развития, образования, и служебному положению должна была знать? Да вы просто обязаны были обратить внимание, что у вас почти каждый месяц растраты из одних и тех же киосков регистрируются, и как минимум, представление владельцу должны были написать.

— И что теперь?

— Не знаю. — я пожал плечами: — Практически ничего. Вы, надеюсь, сумеете донести до Якова Рувимовича, что ему пора на пенсию или куда там ему можно уйти. Ну я мне… в качестве моральной компенсации, достаточно вашей искренней дружбы.

— Правда, правда! — я закивал головой: — Дружбы достаточно. Вы же понимаете, что друзей, просто так, премий не лишают и в декабре отпуск не дают, ну и так далее. Короче, сплошная взаимная дружба. Кстати, еще мне ваш погон очень нравится. Надеюсь, скоро сам буду такие носить.

Я подмигнул ошарашенной начальнику отдела дознания и вышел из кабинета, изображая легкомысленную улыбку, хотя на сердце было очень и очень тревожно.

Где-то, в кабинетах областного УВД допрашивали Руслана Конева, а он мог много обо мне рассказать. И Князев Олег, в отличии от других видел меня в момент нападения в ресторане в лицо, во всяком случае, мог видеть, а язык, в отличии от ног, у него остался целым.

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Август 1993 года.

Дело о надругательстве над телом.

— Павел, ты, о чем думаешь? — начальник отдела дознания и по совместительству красивая женщина, в волнении молотила наманкюренными пальчиками по лежащему перед ней делу: — Ну как можно быть таким невнимательным, что отправить на проверку на наличие судимости данные на потерпевшего, а не подозреваемого? Ну куда ты смотрел?

— Куда, куда? — я щелчком сбил пылинку с погона. Вчера вечером заехал в гараж, откуда приволок мешок старой формы. Слава создателю, она не успела заплесневеть или еще как-то испортится. Честно говоря, не рассчитывал ее когда-то вновь надеть, но пришлось, к тому-же почувствовал, что брюки с кителем стали тесноваты. Видимо, двадцать километров, которые я наматывал за смену, будучи постовым и сидячая работа, которой приходится заниматься сейчас — это две большие разницы.

— На дело смотрел. — я вернулся я к разговору с начальницей: — У этих двух ветеранов фамилии практически полностью совпадают.

— И что ты предлагаешь теперь делать? Ты понимаешь, что ты столько дней потерял?

Я пожал плечами:

— А что положено делать в таком случае? Продлится еще на десять суток и новый запрос в ИЦ написать?

— А ты понимаешь, что я должна тебя наказать?

— Меня? Вы серьезно? Старшего оперуполномоченного, отработавшего у вас в отделе неделю за ошибку в первом деле? Хорошая шутка

— И этот человек претендует на капитанские погоны…- разочарованно фыркнула Ольга Борисовна.

Я возмущенно развел руками.

— Вы что, сегодня не с той ноги встали или тест две полоски показал? Но я то тут, уверяю, совершенно не причём. — и пока начальница растерянно хлопала ресницами, я подхватил со стола свое дело и выскочил вон из кабинета.

— Громов! Громов, стой! Стой, кому говорят! — неслось мне в спину.

Пробегая мимо, выглянувшей из кабинета и замершей в удивлении Леночки Хвостовой, я бросил на ходу:

— Вот такая у нас с Супрунец любовь! Просто сам себе завидую.

Я сделал шаг, но тут же затормозил:

— Девчонки! А у вас нет бланка запроса на судимость?

— Ну есть, конечно. — передо мной лег бланк запроса о наличии судимости и прочих нехороших дел.

В это время мимо кабинета в сторону подвала прошла, не глядя по сторонам, злая, как черт Ольга Борисовна. Очевидно, что ее ближайшей целью было найти меня и достойно покарать.

Я практически мгновенно заполнил бланк, попросил коллег непременно отдать его товарищу капитану, как только она соблаговолит вернуться на рабочее место, а сам двинулся на выход из РОВД.

Локация — Городское УВД, помещения ИВС.

— Всем здравствуйте. — я шагнул к столу дежурного по изолятору: — Опера ваши принимают?

— Постучись к ним, вроде на месте. — мотнул головой дежурный по изолятору и я пошагал по пустому коридору.

Если ты работаешь в маленьком, но зажиточном городском районе, куда мотается с преступными гастролями весь криминальный контингент Города, то ты просто обязан дружить с операми всяческих изоляторов и спецприемников. Не факт, что интересную информацию по твоему профилю кто-то тебе отправит, не факт, что, отправленная, она до тебя дойдет, но вот так — приехать лично, да еще и прихватив гостинчик для местных сотрудников -тебя встретят с распростертыми объятиями, да еще отсыпят оперативных сплетен по твоему району.

— Здорово, отцы! — я достал из папки с бумагами плоскую бутылку водки и помахал ей перед собой, добившись соблазнительного булька прозрачного содержимого сосуда.

— Здорова, коли не шутишь. Давай сюда, что привез. — Бутылку осмотрели, проверили пробку, этикетку и ее оборотную сторону и признали годной.

На столе появилась миска с щербатым ободком, на которой лежали несколько заветренных ломтиков сала, два огурца и два кусочка серого хлеба — по нынешним временам вполне приличная закуска для бюджетников.

Две стопки для хозяев наполнились до краев, а я помотал головой:

— мне на полпальца, я за рулем.

Опера выпили, налили по второй, затем по третьей, наконец бутылка опустела и была отправлена в тайник за деревянную стеновую панель, где уже стоял большой мешок с ее товарками.

— Ну, рассказывай, зачем приехал? Что интересует? — бледные аборигены зарумянились, в глазах появилась любовь к человечеству.

— Ну вы же знаете, Дорожный район интересует, будь он не ладен.

— Есть у нас что по Дорожному району? — седые капитаны переглянулись: — Да откуда?

— Что, совсем ничего про их у нас нет?

— Глядя на мою расстроенную физиономию, коллеги заразительно заржали.

— Да не боись, Паша, сейчас тебе что ни будь подберем.

По правде говоря, информация была по нашему району у местных оперов была, не особо вкусная — пара мелких краж, путем, так сказать, совместного распития, и не факт, что официально заявленные, в придачу к ним, грабеж из той же категории. Я, конечно, добросовестно записывал данные, но, честно говоря, потраченных на «пузырь» денег становилось жалко.

Что, не то? — сочувственно покивали опера: — Слушай! Мы недавно вашему Князеву информацию сливали, но мне кажется, ему не до этого было. А сейчас и подавно…

— Что за информация? — мне не хотелось развивать тему группы Князева, но предпенсионеров было не остановить. Порассуждав минут пять, о том, что времена настали лютые, если честный человек не может в «кабаке» спокойно водочки выпить, чтобы не быть подстреленным, опера, наконец, вспомнили обо мне.

— А, с тобой еще… Записывай, Паша.

Сидел на ИВС на прошлой неделе за тяжкие телесные повреждения, нанесенные собутыльнику на почве взаимного неуважения, Попов Николай. И, в качестве вечерней байки-страшилки, рассказал как-то оный Николай, как с корешем своим лазили они зимой по погребам и вскрыв один из погребов, обнаружили там, среди банок солений и ларя с картошкой еще и мертвую женщину. И его кореш, который спускался в темноту подземелья и обернувшись от лестницы, увидел в полуметре от себя безжизненные глаза покойницы, до того испугался, бежал из этого погреба до самого дома, с отвисшими и вонючими штанами, да еще, после этого, отказывался спускаться в другие погреба, когда егоНиколай через неделю уговорил снова выйти на «дело» — наверху добычу принимал, а в низ спустится — категорически отказывался.

— А где погреб то этот, хоть примерно, находится? — я скептически скривился — погребами наши граждане увлекались самозабвенно, роя и оборудуя подземные кладовочки на любом свободном участке, что находили возле своего дома.