Светящийся ключ - Уоллес Эдгар Ричард Горацио

На шум стали выходить жильцы. В наброшенном поверх халата пальто прибежал доктор, живший на этом же этаже, и принялся хлопотать над распростертым телом. Инспектор снова вернулся в отравленную комнату, зажег свет. Из горелки в камине со свистом вырывался газ. Смит перекрыл кран и пошире распахнул окно. При свете он увидел, насколько тщательно готовилась эта трагедия. Все щели по периметру окна были заклеены лейкопластырем, пластырь был и на замочной скважине, а в просвете между полом и дверью в ванную заткнуто полотенце. На столике у кровати стоял стакан, до половины наполненный виски с содовой. Моран, видимо, писал: Кремень нашел на столе незаконченное письмо. Оно адресовалось главному управляющему банка, в котором Моран работал.

«Уважаемый сэр!

Я вернулся в Лондон и по причинам, которые сейчас объясню вам, живу под вымышленным именем в одном отеле. Объяснение, которое я дам, полагаю, удовлетворит…»

В этом месте строка обрывалась каракулями, словно Моран внезапно обессилел. На столе лежал ворох бумаг и документов, Кремень решил пока ими не заниматься. Он продолжил осмотр комнаты. В глаза ему бросилась распахнутая дверь шкафа, на его дне виднелись два грязных следа Кто-то здесь прятался. На улице лил дождь, и следы галош еще не высохли.

Смит вышел в коридор. Морана перенесли в соседнюю спальню, где доктор и швейцар делали ему искусственное дыхание. Вернувшись обратно в комнату, Кремень решил просмотреть бумаги банкира. И тут увидел лежащий поверх документов лист бумаги с густо напечатанным текстом. Он не прочел еще и двух строк, как от изумления брови его поползли вверх. Он тяжело опустился на стул: в его руках было не что иное, как признание в убийстве!

«Я, Леопольд Моран, перед тем, как добровольно уйти из жизни, хочу признаться, что убил трех человек.

Первый — это бродяга по имени Тиклер. Каким-то образом он узнал, что я обкрадываю банк. Несколько месяцев шантажировал меня. Узнал, что под именем Вашингтона Вирта я устраиваю вечера для актеров, и после одного такого вечера шел за мной следом до квартиры, где я обычно переодевался и иногда скрывался. Он зашел следом за мной и потребовал тысячу фунтов. Я дал ему сто, а затем уговорил подвезти домой, машину я взял на улице. Только он сел, я застрелил его, отогнал машину подальше и бросил.

Вскоре у меня был разговор с Хервеем Лайном. У старика зрели подозрения. Я подделывал его подпись на чеках и снимал с его счета крупные суммы денег. Когда старик потребовал меня к себе, я понял, что игра окончена. Правда, я пытался подкупить Бинни, его слугу, чтобы он помогал держать старика в неведении, но Бинни отказался. Я не мог понять, то ли он слишком порядочен, то ли слишком глуп. Теперь я знаю, что Бинни один из самых честных людей, с кем мне когда-либо приходилось сталкиваться. Думаю, он не знает себе цены, но это не его вина.

Я знал, что Хервей Лайн имеет обыкновение каждый день отправляться на прогулку в Риджентс-парк и всегда останавливается на одном и том же месте, которое хорошо видно из окна моей квартиры. Выхода у меня не было, и я застрелил старика из винтовки с глушителем. Выстрела никто не слышал, поскольку в это время мимо с ревом пронесся автомобиль. Затем под своим именем я направил в Германию одного человека, а сам остался в Англии.

Третьим я убил Майка Хеннеси, который тоже шантажировал меня. Я предложил подвезти его, застрелил в машине, отвез за город и на объездной у Колнбрука бросил. Перед смертью он сказал, что у мисс Лейн есть поддельная выписка счета, которая могла навести на мой след. Той же ночью я пробрался к ней в дом, но ничего не нашел. После этого я стал сознавать, что нахожусь под подозрением. Чувствую, что вокруг меня сжимается кольцо. Выхода нет, я устал от жизни и ухожу без сожаления».

Внизу стояла подпись: «Лео Моран».

Кремень внимательно перечитал признание, а затем в поисках пишущей машинки обшарил всю комнату. Искал он и грязные галоши. Но все безрезультатно. В конце концов он остановился и крепко поскреб в затылке — верный признак того, что инспектор в затруднении. Медленно он прошел в комнату Мэри. Она уже оделась и ожидала его.

— Лицо его разглядели? — мрачно Спросил Смит.

Она покачала головой.

— Нет, было довольно темно.

— Но узнали его?

— Да, я сразу узнала его. Он слишком хорошо мне запомнился… Но что все это может означать?

Насколько мог судить Смит, на этот раз целью убийцы была не Мэри, а Лео Моран. Его мозг усиленно работал, сопоставляя детали, а в это время глаза по привычке пристально осматривали каждый предмет. Неожиданно он подошел к окну, нагнулся и поднял с пола металлический предмет. Это был ключ. Поразмыслив, Кремень вернулся в комнату Морана, содрал пластырь, которым была залеплена замочная скважина, вставил ключ и повернул. Сомнения отпали, ключ был от этого замка.

Моран все еще не пришел в себя, но доктор заверил, что он вне опасности. Кремень послал за двумя полицейскими и, приставив их к банкиру, вернулся в Скотленд-Ярд.

Глубокой ночью телефонные звонки подняли с постели трех старших офицеров полиции. Вскоре они собрались в кабинете главного констебля. Смит показал им отпечатанное на машинке признание.

— Все ясно, как Божий день, — заявил непосредственный начальник Кремня. — Как только Моран очухается, тащите его сюда и предъявляйте обвинение.

В ответ Смит пожал плечами.

— В этом деле много неясного. Во-первых, где это печаталось? Очевидно, не в номере. Может, и есть такая штука, как машинка-невидимка, но я о такой не слышал. В номере пишущей машинки не было. Во-вторых, дверь заперли изнутри, а ключ валялся на полу в номере мисс Лейн. В-третьих, пластырь на балконную дверь наклеили снаружи, а не изнутри. В этом деле кто-то дал маху.

Смит сунул руку в карман и достал пузырек с прозрачной жидкостью.

— Это виски, которое было в стакане на прикроватном столике. Хочу отправить на анализ.

— Как был одет Моран, когда вы нашли его?

— Он был полностью одет. Более того, лежал ногами на подушке. Это вовсе не то положение, в котором я предпочел бы покончить с собой. Все очень странно, загадочно и уж больно хитроумно, но меня не впечатляет! — Последние слова Кремень проговорил с нажимом.

Его начальник хмыкнул.

— Кроме хорошего пива, Кремень, вас ничто не впечатляет. И какова же ваша версия?

— Джентльмены, сначала факты. Днем Моран куда-то выходил: швейцар видел, как он незадолго до того вернулся в отель. Виски с содовой — виски в стакане, а содовую в закупоренной бутылке — в его номер поставили, пока он отсутствовал. Далее… Я просмотрел документы, которые нашел на столе, и абсолютно убежден, что мысль о самоубийстве Морану и в голову не приходила. Он вернулся приобрести лот выпущенных в обращение акций «Кассари Ойлз» и открыть в Лондоне представительство компании. К своему возвращению привлекать внимание не хотел. Видимо, это могло расстроить его планы. Все это я узнал из письма, которое он написал турку в Константинополь. Признаться, я позволил себе вскрыть его. А завтра он собирался встретиться с главным управляющим. Разве самоубийцы так себя ведут?

Кремень умолк на целую минуту, невозмутимо набивая свою огромную трубку. Затянувшееся молчание прервал главный констебль, которому надоело лицезреть меланхоличного Смита.

— Ну и что из это следует?

— Это не попытка самоубийства. Пока Морана не было, кто-то забрался в номер. Это несложно, рядом две пустые комнаты, которые выходят на балкон. Этот некто подмешал в виски снотворное и спрятался в шкафу. Моран вернулся, выпил виски и уснул. Некто вышел из укрытия, поднял Морана с пола и уложил на кровать. Затем тщательно заклеил все щели в комнате и открыл газ. Вышел на балкон, залепил за собой дверь и… попал в номер мисс Лейн. Видимо, перепутал ее комнату с той, через которую забрался к Морану. Потерял, должно быть, ключ и возвращался за ним. Вот тогда-то мисс Лейн его и увидела.

— Как же он выбрался из отеля, если ночной швейцар никого не видел?