Мистер Элленбери жил в большом безобразном доме между Норвудом и Энерли. Дом имел форму куба, со стороны дороги была широкая каменная лестница.
Ройальтон-хауз находился в центре участка, на котором был разбит розарий, имелся огород, теннисная площадка, беседка и тощий фонтан.
В этот декабрьский день Элленбери сидел за своим бюро в большой задумчивости. Он состарился раньше времени в жизненной борьбе. Он любил лошадей и двадцать лет мечтал о победах на гонках.
Но он был несчастлив в лошадином спорте и в семейной жизни. Жена его была больна. Ни один доктор не мог понять ее болезни Миссис Элленбери, подобно другим женщинам, работала, гуляла, управляла слугами, приглашала гостей, ходила в театр, играла в теннис, а лет двадцать тому назад решила, что приятнее всего лежать в постели, читать романы и ужасаться описываемой в них испорченности общества.
В сущности, мистер Элленбери был доволен тем, как сложились обстоятельства, и, зная, что жена его не испытывает никаких страданий, охотно вернулся к холостой жизни. Каждое утро и каждый вечер он заходил к ней и спрашивал:
— Ну, как у нас сегодня?
— Все так же, нисколько не хуже.
— Отлично! Может быть, тебе что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, у меня все есть.
Элленбери поздно вернулся из Рата-синдиката после утомительного дня. Обыкновенно он управлял синдикатом из собственной маленькой конторы, не обнаруживая своего участия в его операциях. Но последняя затея Гарло была таких гигантских размеров, что ему пришлось выйти на свет Божий, и его связь с подозрительной фирмой стала общеизвестной. Он, потихоньку обкрадывавший своих клиентов и избавленный от тюрьмы вмешательством мистера Гарло, стыдился клейма, наложенного на него близостью с фирмой, которую открыто называли недобросовестной.
Элленбери был рабом Гарло, и эта рана в его душе никогда не заживала. Он ненавидел Гарло с такой злобой, которую нельзя было в нем подозревать, глядя на его кроткое увядшее лицо.
Для него Гарло был воплощением зла, земным дьяволом, опутавшим его душу медными цепями. Он только и мечтал о том, чтобы унизить его, засадить в тюрьму, обобрать.
В комнате над его головой лежала жена, погруженная в саморазоблачения какой-то фантастической графини. У нее был свой капиталец, дом, принадлежащий ей. Обобрав Гарло, он мог бы увеличить ее средства разумными выдачами. Гарло никогда не вмешивался в его распоряжения. Он приказывал, как поступить с деньгами, по каким счетам заплатить — и больше ничего. По окончании сделки он выбрасывал своему помощнику тысячу или две, как собаке кость.
Элленбери никогда не был так богат, как теперь. Он спокойно смотрел на чужого человека, подходящего к его дому, а когда-то в каждом прохожем подозревал посланного от шерифа.
Элленбери привык к достатку; для него он стал нормальным условием жизни, и он возненавидел источник своего возрастающего богатства. Раб, в лучшем случае вольноотпущенник! Если Гарло пальцем кивал ему, он должен был бросаться на его зов; если во время автомобильного путешествия Гарло телеграфировал ему: «Будьте там-то» — он должен был бросать свою работу и мчаться в какое-нибудь невероятное место, он, Франклин Элленбери, юрист, окончивший один из известнейших университетов!
Неудивительно, что он сидел ночью и кусал себе ногти.
— Господин желает вас видеть.
— Меня видеть… — точно проснулся он. — В такой час? Кто он? Чего он хочет?
— Он ожидает в автомобиле.
Элленбери быстро вскочил и выбежал из комнаты
— Это вы, Элленбери? — раздался голос из темного автомобиля.
— Да, мистер Гарло.
— Вы должны навести справки по делу Гиббинс; вероятно, завтра же Карлтон к вам зайдет, он ведь узнал, что письма посылались из Норвуда. Отчего вы их не посылали из Лондона?
— Я думал… я хотел действовать подальше от моей конторы.
— Все-таки вы могли посылать их из Лондона. Не пытайтесь скрывать, что письма посылались вами. Миссис Гиббинс была ваша прежняя служанка. Вы когда-то говорили, что у вас была служанка с похожим именем…
— Она уже умерла, — начал Элленбери.
— Тем легче вам лгать! — был ответ. — В Рата-синдикате все идет гладко?
— Все в порядке, мистер Гарло.
— Хорошо.
Вот весь Гарло! Не просит, а приказывает, и никогда не сомневается, что приказ будет исполнен.
Элленбери медленно пошел назад в свой кабинет, отпустил прислугу спать и до утра изучал расписание континентальных поездов: Мадрид, Мюнхен, Кордова, Бухарест — чудные места!
Когда он проходил мимо спальни жены, она позвала его.
— Мне нездоровится, — капризно сказала она, — я не могу спать.
Он легко успокоил ее, зная, что в десять часов она поужинала так, что сельский рабочий был бы сыт.
