Свежая кровь (СИ) - Володарский Вадим

— Да это мне машины из России наконец довезли, растаможили и зарегистрировали. А эту я взял, чтобы пока кататься. Среди твоих соседей вызвала фурор: одна бабушка у меня спросила, у кого же это такого я водителем работаю? — Они рассмеялись, но Влад внимательно следил за дорогой. — Как раз в пятницу все закончили. Хотел тебе рассказать, но наш собачий друг со своей стаей всю радость испортил! Я на него и так злой, а из-за этого — еще больше!

Марьям хотелось сменить тему, к тому же, она понимала, насколько важны были для Влада эти машины. И спросила:

— Все привезли? «Бугатти» тоже?

— Да. Но на нем до весны выезжать не собираюсь. И вообще, нам придется на нем в Германию ездить, по автобанам кататься.

Марьям знала, что на немецких автобанах есть участки, где нет ограничения скорости. Но не понимала, шутит сейчас Влад, или говорит серьезно.

— Но я думала… что именно на него ты закажешь номер 0001! — Сейчас такой номер был на «Рейндж Ровере», в котором они и ехали. — Как на самый ценный…

— Нет, на нем как раз — 1001, - улыбнулся Влад. И, опережая вопрос, объяснил причину. — Потому что «Вейрон» имеет мощность — тысяча одна лошадиная сила! Тот, кто знает, что это за машина, — оценит. Кто не знает, — тому все равно. А, если ты едешь на «Бугатти», демонстрировать свою «крутость» номерами нет смысла. И если найдется полицейский, который остановит его, — от такого никакие номера не спасут.

За такими разговорами они и доехали до офиса «Нефтяных гор». Вставив карточку-ключ в специальное устройство, Влад заехал во двор, и им не пришлось преодолевать пост охраны на входе с улицы. Так что можно было подняться на лифте до этажа, где располагался кабинет члена наблюдательного совета. В офисе почти никого не было, коридоры и кабинеты выглядели необычно пустыми. Большинство сотрудников и не имели права пройти в офис в нерабочее время, но к руководству это не относилось.

Единственным местом, где работала Марьям, был суд. Она никогда раньше и не бывала в офисе крупной компании, поэтому ей все было интересно. И уж никак не ожидала она, что кабинет Власть окажется таким… аскетичным. И сказала, когда он распечатывал документы:

— Ты хотя бы какие-то картины на стену повесил, или, может, цветы развел…

Влад был доволен, что она отвлеклась от своих недавних проблем. Но ответил:

— Из цветов у меня выживали, разве что, кактусы… А в остальном — во-первых, не успел, а во-вторых — лучше, чтобы от работы ничто не отвлекало…

Они подписали документы и надписали конверты. Собирая все это в папку, Влад сказал:

— А теперь едем на Левобережку[1]. Мы еще успеваем…

— А почему туда?

— Потому что если поедем сейчас в центр, то придется бросать машину неизвестно где, и тащиться к почтамту пешком. У Майдана нигде запарковаться[2]. А я считаю, лучше лишних десять километров проехать, чем один пройти… А по времени — мы еще успеваем. Кстати, в суде тебе сейчас… лучше не отсвечивать. Напишешь заявление об отпуске, пусть даже за свой счет… Судья твоя тебя отпустит?

Марьям на минутку задумалась.

— После такого, и когда уголовное дело еще не закрыто? Думаю, что да.

А уже в машине спросила:

— А на какое время ты хочешь, чтобы я ушла в отпуск?

— Самое меньшее — недели на две. — Влад задумался. Кажется Марьям ему доверяла. По крайней мере, сказала: когда дело еще не закрыто. Значит, поверила, что это — только вопрос времени. Это было хорошо. — А вообще — я бы на твоем месте подумал о том, чтобы бросить эту работу. Серьезно подумал.

— Почему?

— Потому что кто-то организовал эту подставу не просто так. И организовывали ее в спешке. Они знали, что ты была в отпуске, но не знали, что ездила за границу, тем более — о потере паспорта. А то, что эта так называемая потерпевшая, которая, надеюсь, станет теперь подозреваемой, говорила, что ты деньги при первой встрече прятала в сумочку «Валентино»… Знаешь, о чем это говорит? Что за тобой следили, уже после возвращения из Каластана. Заметили сумочку, возможно, кто-то даже обратил внимание, что это модель восемнадцатого года… Эта заявительница — самая бизнес-леди, может знать. Но они не знали, что до отпуска этой вещи у тебя не было. О чем это говорит?

— И о чем же?

— О том, что кто-то тобой очень заинтересовался, и только что. Кому-то ты сильно мешаешь. А чем ты занимаешься, кроме работы в суде..?

Марьям задумалась.

— А может, это связано… с моим прошлым, с наследством Хусейна? Я уже тебе говорила, его сыновья меня ненавидели… Или… с тобой?

— Думал я об этом. Сомневаюсь… Сыновья твоего мужа ничего не выиграют, а мстить начали бы гораздо раньше, если бы хотели. К тому же, ты сама говорила, никто из них не имеет отношения к силовым структурам… Это все — давно минувшие дни… Со мной? Но тогда атаковали бы меня. Даже если бы кого-то так заинтересовали мои деньги… Нет, здесь дело именно в тебе. Потому версий три. Или ты что-то знаешь… или кому-то мешаешь в суде… или это связано с тем, что произошло в Каластане. Но, кажется, твои родственники и земляки не имеют оснований быть недовольными. Они, по вашим обычаям, не должны вредить тебе, если ты остаешься со мной, так? Ты же говорила…

— Да. А ты, кажется, наконец поверил…

— Не так, чтобы окончательно… — пожал плечами Влад. — Все же двадцать первый век на дворе! Хотя и видел все это своими глазами… Но, если исходить из того, что все так и есть, — тогда… Поэтому лучше пока не рисковать. — Он остановил машину у Левобережного почтамта.

Они быстро отправили письма и вернулись к «Рейндж Роверау».

— А давай добьем твоих соседей! — вдруг предложил Влад, и засмеялся.

— А как?

— Приедем двумя машинами. Поедем сейчас туда, где они у меня стоят, и заберем еще какую-нибудь одну. Пусть догадываются, откуда… А мы сможем ездить, независимо друг от друга… Куда кому надо…

Марьям прыснула со смеху.

— Представляю, что они будут говорить! — Она понимала, что среди машин, доставшихся Владу, не было дешевых. — Но… куда мне ездить? Если не на работе… так и буду сидеть в четырех стенах. Тебя ждать.

— Разве ты не найдешь, что делать? — Влад все еще улыбался. — А если не найдешь сама, найдем вместе. Я тут послезавтра все же дом покупаю. Тот самый… Так что можно будет с дизайнером работать, если захочешь, или просто за ремонтом наблюдать. Потому как тянуть смысла нет, правда?

— Неужели..? А я об этом всем и забыла…

— А зря! Так что, едем за второй машиной?

— Едем! — решительно ответила Марьям.

Даже на человека, совсем равнодушного к автомобилям, это произвело бы впечатление. Все это вместе, под одной крышей, в свете мощных ламп! Все, — кроме «Рейндж Ровера», на котором они приехали, оставшегося снаружи, — стояли рядком. Почти вся коллекция отца и сына Талаевых. А теперь все это принадлежало Владу.

Марьям прошлась вдоль ряда машин, задержавшись у «Вейрона», потом зачем-то похлопала рукой по капоту «Мерседеса», на котором они ездили в Ростов. Влад подумал, а умеет ли она ездить верхом? Уж очень жест напоминал тот, как хлопают по шее коня.

А потом обратила внимание:

— Смотри, колесо спустило.

Это относилось к «Мазерати Кватропорте», чей цвет был где-то на границе между коричневым и вишневым. А номер на ней был 0013, что свидетельствовало: Влад не рассматривал эту машину как одну из самых ценных и лучших здесь. Но оставлять ее надолго со спущенным колесом не нужно было. Длительная стоянка в таком состоянии может закончиться порчей покрышки.

— Сейчас поменяю на докатку[3], и придется на шиномонтаж съездить. — Влад взял ключи и открыл багажник, чтобы достать ту же докатку и домкрат. — Вот, кстати, здесь лежит… — Он достал нож в ножнах, тот самый, который оставил ему Хамзат. Марьям смотрела на него расширенными глазами. — Хорошая работа, положил сюда. Пусть будет… — Нож переместился в его сумку.

Да, это ручная каластанская работа, таких немного. Ты обратил внимание на узор на лезвии..?