Острые предметы - Флинн Гиллиан

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59

Я застегнула воротник, опустила рукава и открыла дверь. Эмма вошла: розовая ночная рубашка в цветочек, светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, босые ноги. Милашка, да и только.

– Ты плакала, – с легким изумлением сказала она.

– Немного.

– Из-за нее?

Последнее слово прозвучало веско, тяжело, и мне представилось, что оно упало в подушку, как увесистый круглый камень, и оставило глубокую ямку.

– Отчасти.

– Я тоже. – Ее взгляд скользил по краям моей одежды, воротнику и рукавам. Надеялась увидеть мои шрамы. – Не знала, что ты режешься, – сказала она наконец.

– Я больше этого не делаю.

– Это хорошо, я считаю. – Она в нерешительности заерзала на кровати. – Камилла, у тебя бывает такое чувство, что должно произойти что-то плохое? При этом сделать ты не можешь ничего – остается только ждать.

– Приступы тревоги? – Я не могла отвести взгляд от ее кожи, гладкой и смуглой, как кофе с молоком.

– Нет, не то, – протянула она разочарованно, как будто я не смогла разгадать простую загадку. – Ну и ладно, я все равно хочу кое-что тебе подарить.

Она вручила мне маленький бумажный сверток и попросила развернуть осторожно. Я развернула: там был аккуратно скрученный косяк.

– Это лучше, чем водка, которую ты пьешь, – сказала Эмма, автоматически занимая оборонительную позицию. – Ты много пьешь. Это лучше. От этого ты не будешь такой грустной.

– Эмма, правда…

– Можно, я еще раз посмотрю на твои порезы? – Она застенчиво улыбнулась.

– Нет.

Молчание. Я подняла руку, в которой держала косяк.

– Эмма, и я думаю, тебе не следует…

– Это подарок: хочешь – бери, хочешь – нет. Я просто хотела сделать тебе приятное.

Она нахмурилась и скрутила в трубочку уголок своей рубашки.

– Спасибо. Мне приятно, что ты обо мне заботишься.

– А знаешь, я ведь могу быть хорошей! – сказала она, все еще хмурясь. Казалось, она вот-вот заплачет.

– Знаю. Хотя не понимаю, почему ты решила быть хорошей со мной именно сейчас.

– У меня не всегда это получается. А сейчас получилось. Мне проще, когда все спят и в доме тихо.

Она протянула руку, которая, как бабочка, затрепетала перед моим лицом. Потом уронила руку, погладила мне колено и ушла.

Глава десятая

«Мне жаль, что она приехала сюда, потому что здесь она умерла, – со слезами сказал Джон Кин, восемнадцати лет, о своей сестре Натали, десяти лет. – Мою сестру убили…»

Четырнадцатого мая, в городе Уинд-Гап штата Миссури, между зданиями салона красоты «Стрижка и завивка» и скобяной лавки «У Бифти», было обнаружено тело Натали Кин, зажатое в узком проеме в сидячем положении. Это второй ребенок, убитый в городе за последние девять месяцев: в августе прошлого года в местной реке было найдено тело Энн Нэш, девять лет. Обе девочки скончались от удушья, и у обеих убийца выдернул зубы.

«Сестренка иногда вела себя как настоящая сорвиголова», – сказал Джон Кин, тихо плача.

Джон Кин, который недавно окончил школу и который два года назад приехал сюда с семьей из Филадельфии, охарактеризовал сестру как девочку умную и одаренную богатым воображением. Однажды она даже изобрела свой язык, включая алфавит.

«Но Натали была еще маленькой, и получилась какая-то китайская грамота», – прибавил Кин, грустно смеясь.

Китайской грамотой это дело остается и до сих пор: полицейские чиновники Уинд-Гапа, а также Ричард Уиллис, следователь по убийствам, приехавший из Канзас-Сити, признают, что улик мало. «Мы не исключаем никаких возможностей, – сказал Уиллис. – Убийца может быть как городским, так и приезжим, и мы тщательно работаем над обеими версиями».

Редактируя статью, Карри посмеялся над средними инициалами: «Бог мой, как же южане любят свои формальности!» Я заметила, что Миссури официально относится к Среднему Западу, а он развеселился еще больше: «А я официально мужчина среднего возраста, но поди скажи это Эйлин, когда меня скручивает артрит и ей, бедняге, приходится меня лечить».

Он вырезал почти все мое интервью с Джеймсом Кэписи. Мы выставим себя идиотами, если уделим слишком много внимания словам ребенка, особенно если полиция ему не верит. Он также вычеркнул убогую цитату госпожи Кин, ее слова о сыне: «Это очень милый, добрый мальчик». Это все, что мне удалось у нее выудить, прежде чем она выставила меня за дверь, все, чего я от нее добилась такими трудами, но Карри счел эти слова лишними, отвлекающими внимание. Наверное, он прав. Он был весьма доволен тем, что у нас наконец стал вырисовываться портрет подозреваемого, на котором сосредоточится внимание читателя, – «мужчина, проживающий в городе». Многое из того, что я написала об «источнике, близком к полиции», было выдумкой, а точнее, информацией, которую я собирала по крупицам. Все, от Ричарда до святого отца, сошлись на версии, что убийца – мужчина, проживающий в городе. Но признаваться в этом Карри я не стала.

Утром того дня, когда вышла моя статья, я лежала в постели, глядя на белый дисковый телефон, и ждала звонков с упреками. Либо позвонит мама Джона, возмущенная тем, что я подобралась к ее сыну, когда про это узнает. Либо Ричард отругает за утечку информации о том, что подозреваемый живет в городе.

Прошло несколько часов, телефон молчал, я лежала и потела все сильнее. За окном жужжали слепни, за дверью топталась Гейла, не решаясь войти ко мне в комнату. В этом доме ежедневно меняли постельное белье и полотенца, стиральная машина на подвальном этаже гудела беспрерывно. Думаю, этот порядок остался еще с тех времен, когда Мэриан была жива. Белье всегда было чистым и хрустящим, чтобы мы забыли о капельницах и влажном запахе телесных выделений. В студенческом возрасте я впервые поняла, что мне нравится запах секса. Однажды утром я пришла к подруге. В коридоре мимо меня пробежал парень, со смущенной улыбкой пряча носки в карманы брюк. Подруга лежала в спальне на постели, голая и потная, высунув ногу из-под одеяла. В комнате витал чисто плотский запах, грязный и сладковатый, как в медвежьей берлоге. Этот обжитой запах людей, которые провели вместе ночь, мне до сих пор почти неведом. Запах отбеливателя был мне тогда знаком гораздо больше.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59