Полуночный ковбой (сборник) - Бенчли Натаниэль

— Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря о Лысенко?

Капитан повернулся к Лысенко.

— Все претензии и пожелания положено подавать начальству в письменном виде. Оригинал и шесть копий должны быть оформлены надлежащим образом. Если вы настаиваете на переводе, я завизирую ваш рапорт, но хочу предупредить вас, что он скажется на вашем послужном списке. — Капитан сделал паузу и добавил: — Жаль, конечно, потому что до сих пор у вас были отличные характеристики. Все, вы свободны.

Лысенко отдал честь капитану и начал спускаться по трапу, но тут наступил на пальцы поднимавшегося Василова. Замполит заорал благим матом, Лысенко от неожиданности разжал руки и свалился на нижнюю палубу. Василов глянул вниз.

— Плохо, что он упал на палубу, а не в воду, — злобно заметил он.

На мостике замполит доложил:

— Товарищ капитан, все, касающееся пребывания десанта на берегу, я изложу в моем рапорте. Особый раздел посвящу поведению товарища капитан-лейтенанта Розанова. Он продемонстрировал крайнюю…

— С меня хватит! — рявкнул капитан. — Собираетесь подавать рапорт — представьте его в письменном виде, а сейчас не отвлекайте меня, я занят!

— Я представлю рапорт не вам, а начальнику политуправления флота. А вас просто ставлю в известность.

— Спасибо. У вас все?

— Пока все, — ответил Василов. — А об остальном вы еще услышите.

— Не сомневаюсь. Благодарю за информацию.

— Не стоит. — Василов спустился по трапу, прошел мимо стонущего Лысенко и исчез.

Капитан посмотрел на Розанова.

— Вы не могли потерять его вместо Золтина, а?

— Терять кого-либо не входило в мою задачу, — отвечал Розанов.

Капитан вздохнул.

— Инициативный офицер сумел бы потерять Василова, — посетовал он. — Вы же ухитрились не только доставить его обратно, но и отдать американцам лучшего старшину-рулевого. Вы меня разочаровали.

Розанов покраснел.

— Нам было нелегко. Если бы вы только знали…

— Никто и не говорит, что вам было легко. — Капитан посмотрел на часы. — Пять минут истекли. Сейчас мы высадим десант на берег и возьмем реванш за вашу неудачу.

— Так ли важно вызволить Золтина? — спросил Розанов. — Мы и без него сможем обойтись, разве нет?

— Это дело принципа, — сказал капитан. — Я ведь и вас не обязан был вызволять. — Он склонился над мостиком и позвал: — Лысенко! Вставайте, дело не ждет.

— Не могу, — промычал Лысенко. — Кажется, я сломал ногу.

— Капитан, не берите его! — чуть не взмолился Розанов. — Оставьте его на подлодке, пожалуйста!

— Он будет подчиняться мне, а не вам. Я сам возглавлю десант. — Он глянул вниз на Лысенко, который с трудом поднялся и прислонился к переборке. — Так-то лучше, Лысенко. А теперь расскажите нам о расположении зданий в порту и соберите команду.

Лысенко заковылял прочь, а капитан заметил Розанову:

— Авторитет командира должен быть неколебим. Каждый приказ должен исполняться беспрекословно. Приказ отмене не подлежит.

— Вы сказали собрать команду. Кто же будет охранять подлодку?

— Я же не имел в виду, что заберу на берег всех до единого, — взорвался капитан. — На борту останутся два зенитчика. — Он ткнул пальцем в их направлении. — Они возьмут на себя охрану и обеспечат нас огневой поддержкой, если понадобится. Не думайте, что я так глуп, чтобы свести на берег весь экипаж.

— Я и не думаю. Но вы именно так сказали.

— Вы все понимаете слишком буквально. Если вы не избавитесь от этого недостатка, то не сделаете карьеру на флоте. — Круто повернувшись, капитан обратился к зенитчикам: — Я беру с собой ракетницу. Увидите красную ракету, стреляйте в ее направлении, зеленую — ведите огонь по городу. Ясно?

— У меня только четыре снаряда, — сообщил зенитчик слева. — Стрелять одиночными залпами или вести беглый огонь?

— На ваше усмотрение, — решил капитан. — Вы оба должны нанести им максимальный ущерб своими девятью снарядами.

— Девять снарядов? — поразился Розанов. — Куда девался боезапас?

— Мы сбросили его, чтобы облегчить подлодку.

Розанов побледнел.

— Как же посылать десант на берег без боезапаса?

— Мы будем действовать внезапно, — весело пояснил капитан. — Инициатива в наших руках. Противник введен в заблуждение и напуган. До сих пор эти факторы приносили нам успех — почему бы и не теперь?

В полицейском участке Гарри только успел снять наручники, сковывающие Фрэнка и Золтина, как донесся орудийный выстрел. Все трое замерли и прислушались.

— Что это? — спросил Гарри.

— Пушка, — отвечал Фрэнк. — И калибр немалый.

— Стреляли со стороны гавани. Думаешь, наши попали в беду?

— Никаких пушек в гавани нет. Да и у русских я их тоже не приметил.

Золтин потер покрасневшую кисть.

— Я знаю, что это, — заметил он. — Это сорокапятимиллиметровая зенитка с нашей подлодки.

— Боже мой! — воскликнул Фрэнк. — Надо немедленно двигать туда. — Он пошел к выходу, но остановился и сказал Золтину: — А ты останешься здесь.

Вынув из стола наручники, он замкнул один на руке Золтина, поискал глазами по комнате, где бы застегнуть второй, приметил вешалку в углу и потащил его туда.

— Она не очень тяжелая, но ты далеко не убежишь, если попытаешься тащить ее на себе. — С этими словами он защелкнул браслет на стойке вешалки. — Сиди здесь и не двигайся. Понял?

— Понял.

Полицейские выбежали, оглушительно хлопнув дверью. До Золтина донесся шум заведенного мотора и сразу же — рев сирены. Он постарался понять, почему полицейские решили заранее оповестить экипаж подлодки сиреной о своем прибытии, но не смог. В конце концов он решил, что Фрэнк, вероятно, руководствуясь своими понятиями о чести, хочет дать капитану подлодки шанс уйти добровольно. Это было ему по душе, но в то же время он нервничал. В его понятие не укладывалось, как может человек собственное понимание честной игры ставить выше государственных интересов. Если бы второй полицейский взял дело в свои руки, был бы порядок, но в жизни, как известно, он бывает редко.

Он предавался своим размышлениям, как вдруг за дверью раздались шаги. На пороге появилась Эмили. За ней на крыльце стоял Леверидж.

— Идемте отсюда, да побыстрей.

— Не могу, — ответил Золтин. — Я прикован к этой штуковине.

— Господи Боже мой! — воскликнула Эмили. — Олин, подойди! Они пристегнули его к вешалке.

— Чего-чего? — Леверидж вошел в помещение. — Да, нечто в этом роде от них и следовало ожидать.

— Ничего, справимся, — заторопила его Эмили. — Ты берись за один конец, а я — за другой!

— Но они приказали мне сидеть здесь, — сказал Золтин, в то время как Эмили схватилась за низ вешалки.

— Пускай сквозь землю провалятся со своими приказами, мне безразлично, — произнесла Эмили. — Они вообще не имели права вас арестовывать, а я устала носиться за вами по всему острову.

Они с Левериджем взяли вешалку за оба конца. Золтин болтался посередине. Троица покинула участок и заспешила вниз по улице.

Пройдя несколько кварталов, Леверидж откашлялся и сказал:

— Ну и воскресеньице выдалось! Другого такого за всю жизнь не припомню.

— А я, пожалуй, еще одного такого и не вынесу, — ответила Эмили. — У меня нервы не приспособлены для подобных встрясок.

— Что будем делать, если нагрянет полиция? — задал Золтин вопрос. — Этот Фрэнк очень рассердится, ведь он предупреждал, чтобы я не выходил из комнаты.

— Глупенький, они же не узнают, где вы, — объяснила Эмили. — Вы спрячетесь под моей кроватью, а я запру дверь и опущу шторы. В моем доме им не придет в голову вас искать.

— Тут я не очень уверен, — вмешался художник. — Я им говорил, что он у тебя.

Эмили вздохнула.

— Значит, нужно найти другое убежище.

— Можно пойти ко мне, — предложил Леверидж. — Жилище не очень уютное, зато я уверен, что там искать не будут.

Эмили задумалась, потом согласилась.

— Ладно, пойдем к тебе. Я твою хижину ни разу не видела, но когда на море шторм, любая гавань сгодится.