Ядовитый воздух свободы - Блейк Анна

— Наконец-то знакомое лицо, — поприветствовал его один из докторов. — Что за хрень творится, Ник?

Имени его криминалист не помнил.

— Да почем мне знать, — хмуро отозвался он. — Что тут у вас?

— Труп. Скорее всего женский. Сильно искалечен. А судмедэксперт едет?

— Черт. — Ник достал телефон. — Сейчас позвоню. Еще и с Фасом связаться надо. Вы же ничего не трогали?

Мужчины пожали плечами. Запах дыма и гари заползал в легкие и в душу. Ник видел руку. Он не мог отвести глаз и одновременно не мог подойти, чтобы рассмотреть лучше. Он видел обугленную тонкую руку.

Господи, неужели это действительно Магдалена?

Спутник-7, Управление полиции

Фас носился по кабинету, как собака с подпаленным хвостом. Он орал. Собрал в кучу все материалы, накопившиеся за несколько дней расследования, и орал на Ника, потому что кричать на Грина не имел права. Все не так, расследование в тупике, сотрудник погиб, что делать, непонятно. Это продолжалось уже пятнадцать минут. Детектив Грин что-то писал на своей белой доске, кажется, даже не слыша возмущений местного князька, Ник сидел на месте Магдалены, сжав виски руками. Он ничего не видел и был раздавлен шоком и горем. А Фас бегал по кабинету и орал.

— Прекратите, — наконец вступил Грин, почувствовав, что руководитель начинает сдуваться. — Крик бесполезен, он только демотивирует Туттона и бесит меня. Я связался со Старсгардом. Они подумают, кого прислать на подмогу. Скорее всего вашему коллеге придется досрочно вернуться из отпуска. Офицера Туттона от расследования придется отстранить.

— На каком основании, ты здесь никто! — вскипел Фас.

— На основании того, что я руковожу расследованием, оно передано в юрисдикцию Треверберга, а Туттон лично заинтересован.

— Они развелись три года назад, любой личный интерес за это время угаснет, — огрызнулся руководитель отделения, наконец остановившись и рухнув на один из стульев. Кажется, вопрос прерывания отпуска сотрудника его не беспокоил.

Аксель посмотрел на него холодно, а Ник чувствовал себя так, будто ему десять лет, он разбил окно в школе и теперь ждет, пока отец уладит инцидент с директором, а потом устроит ему взбучку. Крики Фаса его не пугали. А вот прохладный настрой Грина приводил в ужас. В любом случае Туттон понимал, что детектив прав. Работать над делом, в котором погибла Тейн, он скорее всего не сможет. Он теперь вообще не понимал, как жить.

— Он прав, шеф, — наконец сказал Туттон. — Я лично заинтересован в том, чтобы найти этого мудака и оторвать ему голову. Но больше меня интересует, как она оказалась в машине Грина в пять утра. В халате.

Аксель бросил на него уничижительный взгляд, но неожиданно улыбнулся.

— Комиссар Тейн заявилась ко мне вчера. Пьяная и обдолбанная. Пришлось уложить ее спать. Она ушла до того, как я проснулся.

— Не верю. Она пьет, но не колется.

— Мы вчера зашли к ее матери прояснить некоторые детали, касающиеся дела. После допроса комиссар Тейн была не в себе.

— Господи, детектив, вы и здесь умудрились вляпаться в историю, — встрял Фас. — Вы тут четвертый день, а у нас уже труп. В городе, где трупов в принципе не бывает. Сотрудника полиции! Вас как будто преследует смерть.

Ник посмотрел на Акселя, чтобы поймать его реакцию на такой некорректный выпад, но детектив сохранил спокойствие, только в глубине глаз появилось новое колючее выражение, которое расшифровать криминалист не смог.

— Всех нас кто-то преследует. Мертвые дети, мертвые жены, мертвые друзья и мертвые коллеги. И еще толпы мертвецов, которых мы каждый день видим. Вы разжирели в своем пропитанном бюрократией городе. Если меня пытались убить, значит, расследование на правильном пути. Значит, тот, кто виновен в смерти Берне, еще топчет землю. Или же жива его идея — и тогда мы имеем дело с чем-то более опасным, чем просто убийство. Вам все равно, Фас?

— Ему не все равно, — вмешался Ник. — Он к Маги относился как к дочери. Тебе не понять.

Аксель перевел взгляд на криминалиста.

— О, я понимаю. Отставим личные неурядицы. Либо вы помогаете расследованию, либо не мешаете. В любом случае это мое дело, и вмешательства я не потерплю.

— Ты здесь никто, — неожиданно ровным тоном сказал Фас. — У тебя командировка, которую согласовывал я. Я могу и отозвать разрешение. Мэр может отозвать пропуск. Ты вернешься в Треверберг, будешь дальше ловить серийных убийц и выступать по телевизору.

Ник замер. Он все время ждал от Грина резкой реакции. Как там, на площадке, когда детектив скрутил его в два счета. Но нет. Тот хранил спокойствие. Ледяное спокойствие, о которое разбивались любые нападки. Детектив положил раненую руку поверх здоровой и обвел взглядом комнату.

— Безусловно, — сказал он. — Но тогда за дело возьмется Агентство.

— Агентство?

Фас побледнел и как-то уменьшился в размерах.

— Сегодня прибудет агент. Надзор над расследованием осуществляют они.

— Что за Агентство? — вмешался Ник, который совершенно потерял нить диалога. — И почему их нельзя выставить из города.

— Объясните ему, Фас, прошу, — предложил Грин и сел за свое место. Туттон невольно заметил, что детектив бледен. Глубокая складка меж бровей говорила о том, что на самом деле ему не все равно. Или просто действия обезболивающих закончились.

— Это межведомственная организация, которая подчиняется напрямую министрам обороны и юстиции. Ее контролирует администрация Треверберга. И по соглашению между Спутником-7 и Тревербергом в случае вынесения решения о необходимости вмешательства Агентство имеет полный доступ ко всем процессам. Но на моей памяти Агентство не вмешивалось в дела полиции ни разу.

— Покушение на детектива при исполнении посредством взрывного устройства — это теракт, — пояснил Грин. — Сотрудничайте, коллеги. Помогите раскрыть это дело. А если вы сами в нем замешаны — бегите.

— Мне кажется, детектив, вы слишком много на себя берете, — хохотнул Фас. — Разбрасываетесь подозрениями, угрожаете. Вы устали, да? Комиссар Тейн не давала вам спать? Вам нужен отпуск? Не хотите вернуться в Треверберг?

Аксель не ответил. Но от его улыбки на затылке зашевелились волосы. Ник встал, покачнулся, сел обратно. Смертельно хотелось выпить.

— Я напишу заявление, чтобы меня отстранили, — сказал он негромко. — Детектив прав. Неважно, чье это дело. Я не могу быть ведущим криминалистом.

— А я допрошу свидетельницу. — Грин встал. — Ее уже должны были привести в чувство.

— А я займусь вашим чертовым Агентством, — пробормотал Фас. — И позвоню Лионелю. Ох, и разорется же он…

Глава четвертая

Натали Роше

Спутник-7, Управление полиции

Натали ждала Грина в комнате для допросов. Милая секретарша (девушка не запомнила ее имени) принесла крепкий чай с долькой лимона и свежим печеньем, спросила, все ли хорошо, и, убедившись, что свидетельница в порядке, ушла. Странное поведение для сотрудницы полиции, но мисс Роше, которая сразу после института устроилась на работу в детскую библиотеку, смотрела на мир другими глазами. Она видела в людях больше хорошего, чем было на самом деле. И старалась оставаться доброй, отзывчивой, нежной даже с теми, кто не в состоянии это оценить. Словно для нее это был единственный приемлемый способ выживания.

Врачи отпустили девушку, убедившись, что все хорошо. Дали легкое успокоительное и рецепт, велели явиться через неделю, а сейчас отправляться домой, спать и восстанавливаться. Но Натали решила, что нужно поговорить с детективом. К тому же лекарство ее действительно стабилизировало, настроило на миролюбивый лад и заодно активизировало внутреннюю потребность помочь следствию. Это ее гражданский долг! Она стала свидетельницей.

Там, на площадке, они с детективом перекинулись парой слов. Он ее поддержал и не стал допрашивать, будто почувствовав, что ей нужно время. Считал ее состояние лучше, чем самые близкие люди в ее жизни. И она понимала, что должна рассказать ему все, по минутам восстановить эти ужасные ночь и утро. Суметь объяснить, что она делала на улице в пять утра. Она же ни в чем не виновата. Почему волнуется? Опасается, что Грин ей не поверит? Он должен поверить. Он опытный следователь и умеет отделять правду от лжи, а она не лжет. Никогда не лжет. Она хороший человек, ее так воспитали. Быть доброй, быть уступчивой, ставить интересы других выше собственных, жить для кого-то и растворяться в этом служении. Она не знала другой жизни.