Вкус крови - Милкова Елена "Перехвальская Елена Всеволодовна"

Дело шло к концу рабочего дня, транспорт был набит до предела. И потому, когда у самой прокуратуры Самарин увидел выходящего из машины Анатолия Жеброва, он просто рассвирепел:

– Слушай, я тебя как человека спрашивал!

– Я же не знал, когда поеду. И что за претензии, Самарин? Это мой личный автомобиль, а не казенный. И я не обязан развозить всех и каждого.

– Понятно, – ответил Самарин, стараясь говорить спокойно, – кстати, я хотел еще спросить тебя вот о чем. Помнишь, мальчишку у тебя видел? Дмитрий Шебалин? Ты куда его определил? Я хотел бы ним поговорить.

Жебров посмотрел исподлобья и мрачно бросил:

– Сбежал Шебалин. Ноги сделал. «Как, и этот?» – чуть было не закричал Самарин.

– Чего это у тебя все сбегают?

– Кто это «все»?

– Ну еще какой-то шестилетний…

– Слушай, Самарин, я в твои дела не лезу. И ты не лезь в мои.

Договорились? – Анатолий говорил тихо, но в его голосе послышалась угроза. – У меня своих проблем – во! – Он повернулся и, не говоря ни слова, толкнул дверь прокуратуры.

Дмитрий посмотрел ему вслед: «Не нравишься ты мне, Анатолий Григорьевич, ой не нравишься». Но кто даст ему «добро» на открытие дела в отношении работника правоохранительных органов? Нужна санкция прокурора. А для этого потребуются о-го-го какие веские основания. Достаточно ли будет того факта, что Жебров работал в школе вместе с Мариной Сорокиной и что у него сбегают трудные подростки?

– Дмитрий, тебе звонила женщина! – Агнесса произнесла это с таким торжествующим видом, будто звонили не брату, а ей самой, и не кто-то, а овдовевший принц Уэльский.

– И что сказала? – мрачно спросил Самарин.

– Назвалась Таней. На «что передать?» не откликнулась.

Дмитрий тяжело опустился на кухонный табурет. Черт возьми! Если бы он оказался дома, он бы поговорил с ней, придумал уважительную причину, чтобы завтра не встречаться. Он может, конечно, позвонить сам… Нет, не может!

Делать нечего, придется идти.

Дмитрий проснулся с головной болью. Это случалось с ним редко, и он искренне сочувствовал Агнии, которая, как когда-то отец, страдала мигренями. И вот теперь «самаринская» напасть добралась и до него. Чак крутился под ногами в ожидании прогулки, а Дмитрий пошел на кухню искать таблетки, которые в таких случаях глотала сестра. Голова раскалывалась. Дмитрий выпил пятерчатку, и мысли начали по одной возвращаться. Первым пришел на ум Жебров, затем Гринько, потом Митя Шебалин и Бастинда. И только после этого он вспомнил – ведь он договорился сегодня встретиться на «Горьковской» с девушкой Таней. Как это могло произойти, Дмитрий до конца не понимал, но идти было надо.

– Да, Чак, пробежка на Васильевский сегодня отменяется, – сказал Дмитрий псу, который повернул было в сторону Тучкова моста. – И вообще, к одиннадцати возвращаемся домой.

Чак не знал планов хозяина на эту субботу, но явно не одобрял их.

– Дмитрий Евгеньевич, какой вы сегодня элегантный!

Самарин смешался. Он хотел было сказать: «Ну что вы, это вам только кажется», но вовремя подумал, что надо было сообразить и сделать комплимент первому. А теперь получится – «кукушка хвалит петуха»… Но и молчать нелепо…

– Таня, хотите мороженого? Или кофе?

– Хочу, – ответила девушка.

– Тут есть кафе «Лотос», я когда-то еще мальчишкой туда ходил…

Очень не к месту вспомнилось, как он действительно мальчишкой пригласил сюда Штопку. Это было весной девятого класса… И предлог нашелся: в «Лотосе» стали продавать взбитые сливки – большая редкость по тем временам… Она пошла, и они сидели друг против друга, и он жалел, что не родился великим художником.

Скопировать черты может всякий, но нарисовать ее, передать все то, что в ней есть, – для этого нужен гений.

– Дмитрий Евгеньевич, а вы смотрите «Доктор Куин, женщина-врач»? – услышал он голос рядом. Господи, он успел совершенно отключиться.

– Доктор Куин? – переспросил он.

– Ну да, сериал… Вы что, не смотрите? Это очень добрый фильм, и умный, совсем не то, что вы думаете. Это не какая-нибудь «Просто Мария». В последней серии, представляете, Санни ранили бандиты и он повесил на шею Волку, это его собака, амулет, и тот побежал к индейцам, которые…

На этом месте Самарин снова отключился. Вспомнился Жебров-младший, вернее, он все время был в голове и никуда не исчезал. «Почему дети у него все время сбегают? Верно, контингент специфический, и все-таки… Интересно, что стало с этой девочкой Верой… И из школы турнули за аморалку. Конечно, совращение Ларисы Мокроусовой – звучит смешно, но все-таки… И как Жебров держится за свой моральный облик… Он такой хороший, что даже вызывает подозрение».

– И тогда, – донесся до него голос Тани, – ее сын сказал: «Я дам им лошадей»…

– Надо же, – вовремя вставил Самарин. Они дошли до «Лотоса», Дмитрий заказал два кофе, пирожное Тане и бутерброд – себе.

– Вы не любите сладкое? – удивленно спросила девушка.

– Терпеть не могу, – ответил Самарин, – у нас с сестрой в семье разделение: она, художественная натура, ест сладкое, а я – далекий от высоких материй милиционер – предпочитаю отбивную с луком.

– Вы живете с сестрой?

– Да, со старшей сестрой. В своем, так сказать, родовом гнезде.

– А она не замужем?

– Нет, – покачал головой Дмитрий, – видимо на нас славный род Самариных остановится. Всему когда-нибудь приходит конец.

Лицо девушки сделалось таким грустным, что Дмитрий рассмеялся:

– Было бы из-за чего переживать! Я уверен, что во Франции полно всяких Samarinn. А в наше время жениться, тем более детей заводить, – рискованное предприятие. Вон у Жеброва прямо из детской комнаты подросток сбежал. Вырастет вот такой…

– Все зависит от воспитания, – не согласилась Таня.

– Все так думают: мой-то будет другим… А потом, вырастает чудо. Кстати, еще какой-то ребенок сбежал? Я слышал краем уха…

– Негритенок, представляете себе!

– Негритенок? Тот, что по буфету ходил?

– Не знаю… Из-за него Анатолий Григорьевич очень расстроился. Прямо в лице изменился, когда узнал.

– Так… – Самарин нахмурился.

Картина складывалась странная. Буфетчица подозревала Гринько в том, что тот что-то сотворил с негритенком – то ли изнасиловал, то ли убил… Но тот действительно привел мальчика в милицию и передал инспектору по делам несовершеннолетних.Жебровдолженбылотвезтиребенкав приемник-распределитель. Маловероятно, что мальчишка сбежал оттуда. В любом случае это вряд ли расстроило бы Анатолия Григорьевича. Значит, он никуда его не отвозил и негритенок пропал из детской комнаты… Это произошло несколько дней назад. Почему же спохватились только вчера? Не мог же Жебров все эти дни держать мальчишку в детской комнате…

– Скажите, Таня, а во что он был одет?

– Анатолий Григорьевич? В форме, – растерялась девушка.

– Да нет. Мальчик.

– Смеяться будете, – улыбнулась Таня, – представляете себе: был одет в красную косоворотку, черную жилетку, картуз, сапоги и синие брюки.

Негритенок-то! Вот потеха!

– Кто ж его так одел? – изумился Дмитрий.

– Так Завен Сергеевич, – простодушно ответила Таня, – он у него на воспитании находился.

– Давайте, Таня, я возьму еще кофе? И по пятьдесят граммов коньяку, хорошо? Вы очень милая девушка!

– Спасибо. – От удовольствия она порозовела, не подозревая, что мысли ее кавалера заняты совершенно другим.

"Жебров! Сволочь! – неслись в голове Дмитрия бессвязные обрывки мыслей.

Постепенно они начали оформляться:

– Торговля детьми… Сдача детей в аренду…

Так как и зачем попал к Гринько Митя Шебалин? И не с ведома ли инспектора по делам несовершеннолетних из Ладожского отделения? И за что Альбина Коржавина пыталась убить бывшего любовника?"

– А в Зоопарк мы пойдем? – как сквозь вату услышал Самарин и очнулся.

Оказалось, что он сидит за столом с девушкой и поедает купленное ей пирожное «картошку».