Танцы на минном поле - Свержин Владимир Игоревич

В этот вечер, когда похожий на дремлющий вулкан Владимир поехал показаться семье, а таежный медведь-шатун Войтовский отправился готовить документы и снаряжение для вояжа в ни от чего не зависимую республику Ичкерия, он, оставшись вдвоем с новой сотрудницей агентства, немедленно углубился в свои размышления о дальнейшем ходе операции.

— Что вы на меня так смотрите? — спросила Женечка, накручивая на палец мягкий каштановый локон.

— Я?! — удивился Алексей, невольно осознавая, что действительно не спускает с нее глаз. Нет, все нормально, это я о своем.

— А-а, — несколько разочарованно протянула девушка.

— Скажите, вы писать умеете? — Чуть помолчав, осведомился Полковников.

— Умею, конечно, — на лице Женечки отразилось неподдельное удивление.

— Я имею в виду, статьи там, фельетоны, всякую прочую дребедень, — пояснил он.

— Специально никогда не пробовала, — чуть стушевалась она,

представляя, что суровый аналитик немедля потребует, скажем,

аналитический обзор мировых событий.

— В школе в стенгазету писала, — честно призналась Женя.

— Пойдет, — махнул рукой Алексей. — На сегодняшний день это наиболее распространенный уровень подготовки среди журналистов. — А в чем дело?

— А, ерунда, — отмахнулся Полковников. — Я тут еще сейчас кое-что прикину, но если все сходится, то придется тебе некоторое время побыть журналистом. Недолго, — успокоил он.

— Да что сходится-то? — удивилась она.

— Концы с концами. Оно, знаешь, гора с горой не сходится — это нормально, а вот концы с концами сходиться обязаны, — Алексей посмотрел на стоящую перед ним на столе чашку остывшего кофе и пару бутербродов, лежащих на блюдечке с голубой каемочкой. — Принеси, если не трудно, горячего кофе — после некоторой задумчивости завершил он.

“Ауди-100”, числившаяся в Центре за агентством “Кордон”, упорно не желала заводиться, демонстрируя несогласие работать в условиях русской зимы.

— Куда мы едем? — спросила Женечка колдовавшего с зажиганием Алексея.

— Пока-то мы стоим, — не отрываясь от процесса, автоматически уточнил он.

Наконец, машина завелась и, фыркнув отогревшимся мотором, тронулась с места.

— Мы направляемся домой к главному редактору русского издания еженедельника “Свободный мир”, — произнес Полковников, решив, что пришел момент ответить на вопрос спутницы.

— А зачем? — недоуменно спросила она.

— Затем, что тебе неплохо было бы знать редактора газеты, специальным корреспондентом которой ты являешься вот уже второй месяц.

Лицо Женечки изобразило удивление так явственно, что Алексей не стал дожидаться вопроса:

— С сегодняшнего вечера ты числишься в штате редакции уже второй месяц. Правда, ранее твои материалы в печать не шли, но материал о расползании ядерного оружия и материалов атомного производства по территории России, а возможно и за кордон, в завтрашнем номере будет опубликован.

— Для чего? — непонимающим взглядом смерив своего собеседника, спросила Женечка.

— Ты поговорку слышала — под лежачий камень вода не течет?

— Слышала, конечно, — кивнула девушка.

— Так вот, чтобы вода под него начала течь, камень надо ворочать, — голосом, не допускающим возражений, заявил Алексей.

Женечка молча смотрела на дорогу, пытаясь осознать смысл приведенной метафоры.

— Предположим, — смилостивившись над зеленой еще сотрудницей, начал аналитик, — что есть некая условная тайна, которую некто старается во что бы то ни стало сохранить. Внезапно в средствах массовой информации, для начала, скажем, в одном “средстве”, но со скандальной репутацией, появляются материалы, намекающие на то, что твоя тайна известна кому-то еще.

— Это ты об объекте? — пуская в ход случайно подслушанное слово, спросила Женечка.

— О нем самом, — кивнул Алексей, поворачивая руль. — Каковы будут твои действия?

— Ликвидировать…

— Ну и толку-то, — усмехнулся старший лейтенант. — Ликвидировать — дело нехитрое, а как ты потом вычислишь источник информации? Как определишь, что именно и кому известно? Как узнаешь, нет ли где-нибудь этой информации в законсервированном виде? Так сказать, до востребования. Не-ет, — протянул он, — здесь принцип “Нет человека, нет проблемы” не подходит.

— Тогда, что же? — недоуменно поинтересовалась Пушистая.

— Действия, скорее всего, будут развиваться в двух направлениях, — изображая мудрую сивиллу, вещал Полковников. — Первое, — поглубже припрятать то, что ты прячешь; и второе — : выяснить что, кому и откуда известно, ну и, соответственно, что с этим делать дальше. В обоих случаях вместо исходного лежачего состояния мы имеем на выходе суетливое движение, которое само по себе является кладезем полезной информации для умелого наблюдателя.

— Понятно, — вздохнула Женечка, осознавая, что этот хрупкий, на первый взгляд, молодой человек, единственный из всей троицы, кажется, не обративший особого внимания на ее замечательную внешность, не моргнув глазом, втягивает ее в авантюру со ставками, размер которых ей даже страшно себе представить. “Впрочем, — вздохнула она, — я сама этого хотела”. Эту, вполне резонную мысль нагнала и опередила другая, вовсе неуместная: ”Ну, неужели я ему совсем не понравилась?!” Сознание того, что за весь вечер ее новый знакомый даже не пытался оказать ей сколь-нибудь заметного знака внимания, болезненно кольнуло ее самолюбие. Но, поборов досаду, Женечка поинтересовалась голосом, полным неподдельного волнения:

— Ну, а если публикация подобных материалов вызовет панику в народе, тогда что?

— Нет, не вызовет, — отмахнулся Алексей. — Во-первых, народ переполнен разнообразной информацией, как говорится, выше крыши. Перерабатывать ее он, в большинстве своем, не умеет, поэтому получается эффект переедания, то есть, одна информация накладывается на другую, затем еще и еще. В памяти остаются какие-то разрозненные обрывки невесть чего, и сколько-нибудь целостной картины не возникает. Посуди сама, с интервалом в несколько дней произошло две смерти: гибель вполне земной принцессы Дианы и смерть живой святой — матери Терезы. В первом случае информационное блюдо сдобрено специями из журналистской погони, жениха мусульманина, возможного ребенка и причастности к гибели неких секретных служб. Во втором — никакой приправы нет. Кто сегодня помнит о гибели Дианы — все. А о смерти матери Терезы? Слава Богу, если один из десяти.

— Ну, это не обязательно, — начала было Пушистая. — Диана была молодой и красивой, а мать Тереза…

— Не в этом дело, — терпеливо пояснил Полковников. — Одна информация была более сериальная, другая менее. К сожалению, а может, и к счастью, подавляющее большинство бытовых потребителей информации больше интересуются приправой, чем самим блюдом. Поэтому, чтобы получить желаемый эффект, нам необходимо разделить это самое блюдо и приправу.

— То есть? — непонимающе посмотрела на него Женечка.

— Потом узнаешь, — отмахнулся Алексей.

“Ауди” влетело в длинный тоннель, и, видимо, сам, не замечая того, аналитик начал насвистывать мотив популярной песни “Свеча на ветру”.

— Ну, а второе? — спросила девушка, вспоминая о том, что имеется две причины, по которым появление в средствах массовой информации материалов о ядерных объектах, разгуливающих по одним им ведомому маршруту не вызовет паники в народных массах.

— Второе? — переспросил старший лейтенант. — Ты знаешь, какое любимое блюдо наших журналистов?

— Утка! — догадалась Женечка, продолжив аналогию с блюдами и специями.

— Верно, — согласился Полковников. — Вот и мы испечем хорошую жирную газетную утку, так, чтобы люди с мозгами прочитав и подумав, отмахнулись, а остальные сжевали, как так и надо. Все равно, вера подобным публикациям такая: “Или дождик, или снег, или будет, или нет”. Так что, к делу. Стержневая мысль твоей версии: ты работаешь в газете уже второй месяц.

— Понятно, — кивнула Пушистая, отдавая себе приказ запоминать в точности все, что тоном, не допускающим возражений, внушал ее собеседник.