Геном дьявола. Часть 1: Клуб "Нимостор" (СИ) - Романов Юрий

– Поздравляю! – цинично произнес полковник. – Ну и какая от этого факта польза в расследовании убийства Власовой?

– Сейчас расскажу, – Алексей сделал небольшую паузу, разговор давался ему с трудом.

Далее майор рассказал Хорошилову всё, что узнал от Фальша, за исключением потусторонних подробностей деятельности секты. Про беседу с Ольгой Русановой Алексей тоже умолчал. Васильев в докладе полковнику мотивировал связь убийства Карины Власовой с сектой Нимостор таинственным знаком, нарисованным на полу кровью. Именно этот знак был символом клуба Нимостор, а значит, девушку скорее всего убили последователи секты: только они могли знать, как выглядит символика клуба.

– И ты что, вот так просто поверил этому уголовнику? – строго поинтересовался Хорошилов.

– Все факты сходятся. Я сравнил его показания с материалами уголовных дел, и выяснилось, что даты пропажи людей и ритуалов клуба совпадают. К тому же Полянский сразу узнал символ, как только я ему показал фото. Это именно их рук дело, товарищ полковник!

– Ну допустим… А почему эти сатанисты вернулись сейчас, спустя столько лет? И куда они, кстати, пропали после восьмидесятых?

– Почему они так долго не давали о себе знать – пока для меня загадка. А вот насчет их исчезновения – тут самое интересное!

– Ну бомби, Шерлок! – снисходительно произнес полковник.

– По словам Полянского, весной 90-го года в здании ХЗБ на Нимостор была устроена облава ОМОНа. Кто-то предал верхушку секты и показал бойцам секретный вход в штаб высшей лиги. А там внутри началась настоящая война, сектанты были вооружены и жестоко сопротивлялись милиции. Они не давали возможности взять себя живьем, и, видимо, поэтому, а может, по другим причинам, омоновцы всех сектантов ликвидировали, а трупы их там так и оставили гнить, затопив предварительно подвал. Видимо, не хотелось перед начальством отчитываться за такое количество жмуриков при рядовой облаве. У меня есть версия, что не всех они там постреляли и кто-то из высшей ячейки смог скрыться во время штурма, а сейчас организовал новую группу сектантов и снова взялся за старое.

– Звучит очень странно и неправдоподобно, мягко говоря, – недоверчиво отреагировал Хорошилов.

– А вот чтобы всё это проверить – мне снова нужна ваша помощь, Павел Петрович, – уверенно произнес Алексей, при этом понимая, что сейчас Хорошилова понесёт…

– Лёша, тебе в отпуск не пора? – странным тоном спросил полковник.

– Никак нет, товарищ полковник. Я еще не устал, – уверенно ответил Васильев, хотя последние произошедшие события и полученные знания явно пошатнули крепкую психику майора.

– А по моему ты устал, – полковник выпрямился и смотрел в глаза майору. – С тобой что-то странное происходит, ты после своих ночных приключений в подвалах больницы сам не свой стал. Может, всё-таки расскажешь, что там на самом деле с тобой произошло, и куда этот ЧОПовец пропал?

Васильев молчал и не знал, что ответить.

– Ты понимаешь, Леша, что вместо реального расследования начал гоняться за городскими легендами? Ты словно одержимым стал с этим своим Нимостором и Ховринской больницей. Такое впечатление, будто ты в том подвале увидел что-то такое, о чем не знают все остальные…

– Подвал здесь не причем, – соврал Васильев. – Дело в том, Павел Петрович, что есть вероятность того, что мою мать убили в 85-м году в Битцевском парке именно сектанты из клуба Нимостор. В то время они базировались именно там, в Битцевском лесу. Это было до того, как они перебрались в подвалы Ховринки. А ведь убийц моей матери так и не нашли, как вы знаете…

– О как! Ты в этом уверен? – удивленно спросил Хорошилов.

– Это со слов Полянского, но смысл ему врать про лесопарк?

– Ты извини, Леша. Я не знал про эти подробности. Но ты особо не забивай этим голову, нужны доказательства! А пока это всё лишь трёп твоего зэка-сатаниста.

– Вот я и хочу собрать всю информацию об этих мразях, а заодно раскрыть убийство девушки! – твердо произнес Васильев.

– Я, конечно, понимаю твое небольшое потрясение, но не надо мешать служебное с личным. К тому же твой интерес к этой секте появился еще до того, как ты пообщался с этим Полянским. Так что мой вопрос насчет твоего странного поведения остается открытым.

– Павел Петрович, я категорически заявляю, что со мной всё в порядке! Да, в подвале Ховринской больницы со мной действительно произошло кое-что необычное, о чём я умолчал. Но я вам не могу пока про это рассказать, так как еще сам не разобрался до конца, что это было. Поэтому я и прошу вашей помощи. Когда я во всём разберусь – я обязательно расскажу все подробности.

– Не надо говорить загадками, майор! – строго сказал полковник. – Если сам завалил охранника – так и скажи. Раз завалил – значит было за что, ты ведь не отморозок какой…

– Да не убивал я охранника, дело совсем не в этом. Я вообще ничего подобного не делал. Просто в ту ночь я видел такое, чему пока сам не могу дать объяснения. Всё это связано напрямую с нашим убийством и этими сектантами, будь они прокляты! Вы просто поверьте мне, товарищ полковник. Я сам хочу разобраться, что к чему.

– Ну и что ты на этот раз от меня хочешь? – по интонации было слышно, что Хорошилов уже устал слушать загадочные реплики Васильева.

– Мне нужно узнать все подробности штурма Ховринской больницы ОМОНом весной 1990-го года, и тогда всё встанет на свои места.

– Вот прям так? Все подробности? – полковник говорил с нескрываемым сарказмом.

– Да. Кого задержали, если задерживали. Количество бойцов и их фамилии, может с кем удастся пообщаться сейчас. Кто их вызвал и при каких обстоятельствах, и какие в конечном итоге были результаты всей этой облавы.

– Ага, уже бегу. А ты в курсе, друг мой, что это секретная информация? – с серьезным видом отвечал Хорошилов. – Все операции ОМОНа под грифом «секретно» находятся. Такие сведения даже мне не дадут ни при каких обстоятельствах.

– Вы себя принижаете, товарищ полковник. У вас ведь есть связи даже в министерстве. А уж данные про какую-то мелкую вылазку ОМОНа, да еще и двадцатипятилетней давности, вам точно разрешат получить.

– А ты не наглей, Алексей Саныч. Я ведь добрый до поры до времени…

Воцарилось короткое молчание.

– Короче, так, – начал Хорошилов. – Ты меня сейчас одновременно и пугаешь своими выходками и вызываешь чувство огромного любопытства. Я уж не знаю, что с тобой происходит, сам ты не хочешь рассказать. Но то, почему тебя так задело это дело, и почему ты копаешься в событиях давно минувших дней – всё это мне очень любопытно узнать, – полковник сделал короткую паузу. – Я попробую достать данные по той операции, но ничего не обещаю. А вот ты пообещай, что доведешь это дело до конца и потом всё мне расскажешь в деталях. Иначе я тебя либо в бессрочный отпуск отдам, либо в другой отдел переведу. Договорились?

– Так точно, – неловко произнес Васильев и сделал такое лицо, будто хотел сказать о чем-то еще, но постеснялся.

– Ну что еще? – словно прочитав мысли майора, раздраженно спросил полковник.

– Павел Петрович, – осторожно начал Васильев. – Можете только не говорить генералу Крылову, что я попросил у вас данные об операции ОМОН?

Для Васильева это было очень важно. Не хватало еще, чтобы высшее начальство узнало о странных загонах старшего опера из 1-ой ОРЧ.

– Само собой, Васильев! – строго ответил Хорошилов. – Он же меня потом с говном съест за такие номера. Придется из-за тебя что-то другое ему наплести…

– Спасибо вам, товарищ полковник! Разрешите идти?

– Да иди уж, – недовольно проворчал Хорошилов. – Только телефон больше не отключай. И дела по больнице верни!

– Слушаюсь, – ответил, открывая входную дверь, Васильев.

Выйдя из кабинета, майор подумал о том, что ему нечасто приходилось так доводить Хорошилова. Алексей своим поведением явно подорвал доверие полковника к себе. Но, а что ему оставалось? Рассказать про нечистую силу в подвалах больницы? Тогда точно прощай служба и здравствуй дурка! Повезло, что полковник согласился достать данные по операции ОМОНа, значит, хотя бы немного он всё еще доверяет Алексею.