Последнее испытание - Туроу Скотт

– Доктор Робб, – начинает она, – я хочу зачитать вам выдержку из «Нью-Ингланд Джорнэл оф Медисин», а точнее – из статьи, которая была опубликована шестнадцать лет назад. «Если штат Массачусетс завтра объявит, что собирается разрешить кому-либо управлять чем-то потенциально опасным, как автомобиль, исходя из результатов испытаний, которые проводили водители, это почти наверняка вызовет возмущение на общенациональном уровне. И все же, когда на карту поставлены миллиарды долларов и, что еще важнее, сотни миллионов человеческих жизней, мы позволяем американским фармацевтическим компаниям самим испытывать их продукцию, которую предполагается выпустить в свободную продажу, на предмет безопасности и эффективности. Контролирующая роль правительства в этом вопросе является весьма ограниченной. Вряд ли в этой ситуации будет удивительным, что результаты таких испытаний окажутся ненадежными и приведут к фатальным последствиям».

Мозес встает, возмущенно качая головой из стороны в сторону:

– Я протестую, ваша честь. В ходе этого процесса мы обсуждаем не процедуру клинических испытаний лекарственных препаратов.

В разговор вмешивается Марта:

– Прежде чем вы примете решение, ваша часть, могу я закончить вопрос?

Сонни неохотно поднимает руку в знак согласия.

– Вы знаете, кто это написал, доктор Робб? – интересуется Марта.

Когда она еще только начала зачитывать цитату, на губах свидетельницы возникла горькая улыбка.

– Да, знаю. Это был доктор Джейсон Карденал.

– А кто такой Джейсон Карденал?

– На данный момент он занимает должность главного инспектора Управления по контролю за качеством пищевых продуктов и медикаментов.

– Он возглавляет управление?

– Да.

– Я заявляю протест по той же причине, – произносит Мозес. – Это не имеет отношения к делу.

Сонни смотрит на Марту, прищурив один глаз, и Марта отвечает:

– Во-первых, ваша честь, мистер Эпплтон спрашивал, почему УКПМ не проводит тестирования фармакологических препаратов самостоятельно. Доктор Робб ответила, что это слишком дорого. Можно подумать, что дело только в этом! Во-вторых, доктор Робб – основной свидетель гособвинения, который, как предполагается, должен помочь установить, что УКПМ ввели в заблуждение. Так что мои вопросы имеют отношение к делу – особенно если учесть, что глава управления в свое время публично предупреждал, что сама система проверки продукции устроена таким образом, что получаемая УКПМ информация может быть изначально искаженной.

На губах Сонни мелькает улыбка:

– Не знаю, какие у вас еще основания, миссис Стерн, но то, которое вы привели, я принимаю. Протест отклонен.

– Доктор Карденал не раз публично заявлял, что он давно уже изменил свою точку зрения, – вставляет доктор Робб.

– Прошу исключить эту реплику из протокола, – тут же реагирует Марта.

– Принимается. – Сонни смотрит на свидетельницу: – Доктор Робб, пожалуйста, не делайте заявлений по своей инициативе. Ждите вопросов адвокатов и отвечайте на них.

Доктор Робб кивает, и ясно, что ей немного стыдно за то, что она нарушила процедуру. В статье, которую цитировала Марта, доктор Карденал предлагал создать правительственную систему тестирования новых лекарств и биопрепаратов, в рамках которой испытывались бы за сравнительно небольшие деньги все новые лекарства и биопрепараты, предназначенные для продажи в Соединенных Штатах. Фармацевтические компании резко выступили против этой инициативы – как и многие представители Конгресса, которые решили, что реализация этой идеи создаст еще одну огромную бюрократическую машину на федеральном уровне. Кто-то решил, что эта бюрократическая машина будет еще более уязвимой к давлению со стороны лоббистов. В итоге предложение доктора Карденала, несмотря на активную его поддержку со стороны медицинского сообщества, так ни к чему и не привело.

Между тем Марта продолжает перекрестный допрос свидетеля, переводя его в то русло, которое она заранее наметила в разговоре с отцом.

– Доктор Робб, можно ли, обобщая ваши показания, сказать, что сегодня вы не стали бы рекомендовать одобрение «Джи-Ливиа», если бы видели базу данных клинических испытаний, зафиксированную в вещдоке гособвинения «компьютер Пафко А» – в том виде, в котором она существовала на 15 сентября 2016 года?

– Верно, можно.

Марта объяснила Стерну, что доктор Робб никак иначе ответить не сможет – ведь это необходимо УКПМ для того, чтобы как-то оправдать вынесенное им в свое время решение об одобрении препарата.

– Правильно ли я понимаю, – продолжает Марта, – что решение УКПМ по поводу продажи лекарства на территории Соединенных Штатов зависит от того, является ли препарат, согласно результатам тестирования, эффективным и безопасным?

– Правильно.

– Значит, принимая решение по поводу того, одобрять или не одобрять тот или иной препарат, управление не дает никаких моральных оценок, верно?

– Я не понимаю вопроса.

– Гипотетически, если вы решили, что, согласно стандартам УКПМ, лекарство является безопасным и эффективным, то вы порекомендуете одобрить его – даже если в ходе испытаний имели место серьезные ошибки, удаление части информации из базы данных или даже прямая ложь и подтасовки? Так?

– Я не представляю, как можно гипотетически предполагать подобное. Как я могу быть уверена, что лекарство является безопасным и эффективным, если производитель препарата солгал нам? Подождите, я должна все это обдумать. Но да, никаких моральных оценок мы не выносим.

– Но получается, что мошенничество, если исходить из мнения, которое вы высказали по поводу процедуры одобрения препаратов, – это то, что в данном вопросе к делу не относится?

– Я не считаю, что для сотрудников управления это к делу не относится. Как вам известно, УКПМ за-явило…

– Простите, – прерывает Марта свидетельницу и поднимает руку. Доктор Робб собиралась сослаться на попытки УКПМ объяснить общественности, что управление одобрило «Джи-Ливиа» по той причине, что его ввели в заблуждение, мошенническим образом подтасовав данные тестирования. Это еще одна тема, затрагиваемая в гражданских исках против изготовителя препарата, которая по специальному решению судьи не должна упоминаться в ходе процесса – присяжные не должны слышать о ней ни слова.

– Я задаю вопросы именно вам, доктор Робб, а не кому-либо другому из сотрудников вашего управления, – говорит Марта. – Вы находитесь в зале суда и являетесь свидетелем, дающим показания.

– Я понимаю.

– Значит, сегодня, находясь здесь, в зале суда, вы утверждаете, что единственная причина, по которой вы отказались бы рекомендовать одобрение препарата «Джи-Ливиа», – это то, что двенадцать смертей, зафиксированных с помощью вещдока «компьютер Пафко А», вызвали бы у вас сомнение в том, что лекарство безопасно и эффективно?

Доктор Робб недовольно кривит губы и на мгновение задумывается, после чего отвечает:

– Да, я говорю именно это.

– Для того чтобы вы приняли такое решение, не имело бы принципиального значения, фиксированы ли эти смерти как серьезные негативные события, верно?

– Ну, я не уверена, что могу сказать, что это не имело бы значения.

– Доктор Робб, вы можете привести пример, когда УКПМ отказалось одобрить новое лекарство только потому, что в ходе испытаний было допущено нарушение установленной процедуры?

Свидетельница некоторое время колеблется, а затем отвечает:

– Мне надо подумать.

Марта возвращается к столу защиты и берет с него пухлый том в мягкой обложке, по размерам и толщине похожий на телефонный справочник округа Киндл.

– Это – копия Свода федеральных предписаний, который содержит в том числе большинство правил, официально установленных вашим управлением для проведения клинических испытаний лекарственных препаратов.

На самом деле том, который держит в руках Марта, – вариант Свода предписаний, выполненный гораздо более крупным шрифтом, чем официальное издание, и потому куда более внушительный на вид. Но доктор Робб, которая в этот момент явно думает о запрете Сонни на обсуждение в ходе процесса некоторых тем, ограничивается коротким «да».