Повторение прошлого (СИ) - Терновский Юрий

— Шикарная…

— Бабочка?

— Ты конечно, — привлек он ее к себе, целуя в щеку. — Кстати о птичках, у этой татуировки есть и еще один смысл, про который ты просто не могла не знать.

— Какой? — тут же попалась на удочку любопытная. — Татуировщик мне только про это рассказал, потому и выбрала.

— Что это символ легкой доступности без всяких обязательств, — улыбнулся он.

Женщина сердито хмыкнула и отвернулась.

— Другими словами, — сморщилась она, — то же самое, что и клеймо лилии на плече Миледи? Ну, черт, спасибо, уважил. И как тебе с проституткой в отпуск лететь? Денег хватит? Я беру дорого, обслуживаю наспех…

— Прости, — буркнул мужчина, понимая, что сморозил глупость. — Просто я не очень люблю татуировки, вот и ляпнул. Не знаю, как от своей избавиться, — ткнул он пальцем в выколотый еще в училище символ «морковной авиации» на предплечье.

— А ты выжги, — предложила зло она, — раскаленным железом. Слабо? Только огонь стирает все следы, не ветер и не дождь. Ветер может стереть следы на песке, вода смыть следы на асфальте, телу же нужен огонь для очищения, — немного подумала и добавила: — Может, именно поэтому все крематорием и заканчивают, чтобы одним махом избавиться от всех своих грехов?

— Вообще-то я безгрешен, — усмехнулся он, — и боли боюсь, мне это очищение явно не подходит.

— А я свое отбоялась, Вадим Сергеевич.

— Кир, ну прости, — взмолился он, приникая губами к ее татуировке — ляпнул, не подумав. Солнце в голову ударило, вот мозги и поплыли.

— Прощу, — кивнула она, — после того, как выжжешь. Тебя за язык никто не тянул, надо отвечать за свои поступки.

— Ты серьезно? — взглянул он на строптивую.

— Вполне для того, чтобы прямо сейчас и разбежаться, — хитро прищурилась она, следя сквозь накрашенные ресницы за его реакцией.

Мужчина побледнел, явно не готовый к такому повороту событий, еще минуту назад все было хорошо и вот на тебе, разбегаться из-за такой ерунды. Конечно же, он согласился, терпел, когда делали наколку, потерпит, когда будут и сводить.

— Испугался? — тут же чуть заметно улыбнулась она, довольная, что отыгралась. — Я пошутила, не надо ничего сводить, мне твои самолетики нравятся, особенно толстая морковка посередине. А ты теперь расскажи, что нравится во мне тебе, исключая путанскую подноготную? Даю еще одну попытку.

Надо заметить, что улыбаться эта женщина вообще не умела, о чем уже упоминалось, то есть не могла физически после одной страшной аварии, как она сама рассказала своему возлюбленному, в которой чуть выжила. Поэтому и ее эта улыбка, больше смахивающая на ухмылку, могла быть им расценена, как знак наивысшего к нему снисхождения. Собственно, именно так он эту ее ухмылку и расценил, не особенно напрягаясь.

— Ты стала похожа на юного сорванца с этой прической, — произнес он осторожно, взвешивая уже каждое слово, чтобы и комплимент сделать и не обидеть уж очень ранимую пташку, — такая по-мальчишески сексуальная.

— А я сорванец и есть, — подмигнула она ему, игриво скалясь на солнце. Перемена была так разительна, что трудно было даже представить себе, что еще недавно она готова была его растерзать в клочья и отправить в крематорий. — Послушай, а может тебе мальчики нравятся? И я со своей стрижкой как раз в тему, а?

— Рехнулась, — он в испуге отстранился от сумасшедшей.

— Успокойся, — прильнул она к нему, — я пошутила. Это была проверка, должна же я знать, с кем мне предстоит коротать время на острове. А вдруг ты скрытый маньяк? Однако не будем откладывать на сейчас то, что получить можно уже потом… Сама не поняла, что сморозила, — усмехнулась она, — ну ты понял… Как тот лысый дядечка, которого вперед ножками.

— Ты это о чем?

— О подарке, милый, — подмигнула ему брюнетка. — Едем?

— Летим, — поправил он свою красавицу. — Кстати, ты знаешь, что острова, куда мы с тобой направляемся, с древности считались райскими, за которыми ничего уже нет?

— Без тебя знаю, что земля плоская, свалиться — раз плюнуть. Не летим, а едем, солнце мое! Вдруг наш самолетик грохнется, вот я и хочу насладиться всеми прелестями жизни еще на земле, чтобы не жалеть об этом в воздухе, когда будем падать.

— Типун тебе на язык, не каркай перед полетом.

— Десантник, блин, — рассмеялась она. — Испугался?

— От удара об землю мозгов не прибавляется, — хмыкнул он. — Просто мне много лет снятся сны, что я разбиваюсь, и один летун посоветовал вообще не летать, чтоб не искушать судьбу.

— От нас это не зависит, — произнесла она серьезно. — Мое мнение вообще, что самолет не потому падает, что у него винтик сломался, а потому, что всем пассажирам приспичило именно здесь и сейчас, ты меня понял… Поэтому лично я летать не боюсь, как некоторые. Ты можешь стоять на остановке и курить, прикидывая, где проведешь вечер, а твой пьяный убийца уже уселся за руль и даже проехал двадцать километров никого не задев, чтоб снести именно ту остановку, на которой стоишь ты с еще несколькими же такими приговоренными, у которых время уже истекло…

— Пожалеем пьянь, ага, безмозглое орудие убийства в руках всевышнего. Меняем тему, любимая, наш киллер еще не родился. Выше головы не прыгнешь, дольше своего не проживешь, согласен.

— Черт возьми, у кого сегодня день рождения, — воскликнула она, резко вскакивая, — хочешь остаться без подарка?

— Не хочу, — вздохнул мужчина.

— Тогда поехали… Планировалось, конечно, все там, — брюнетка указала красивыми глазками на небо, — но раз уж так все случилось, как случилось, тебе лишь надо проявить немножечко активности, мой герой.

И ее герой, конечно же, эту активность проявил, рискуя вообще никуда не полететь, ни на какие Канары, лишь бы только не злить свою любимую дальше, явно чем-то недовольную, хоть и пытающейся это скрыть. Покойника в аэропорту приплела зачем-то… Решил, что та просто трусит лететь, с кем не бывает. Поймали быстро беленькое такси, в аэропорту это просто, и тут же за 500 рублей пулей до ближайшего леска за пять минут и домчались.

— Почему так дорого? — спросил он, усаживаясь.

— По прейскуранту, — нехотя отозвался небритый водитель в белой, не первой свежести сорочке, — можете двадцать минут кататься, счетчик не включится.

— Круто, а курить за такие деньги можно?

Последовал короткий ответ, что нельзя и машина поехала.

— Романчики почитываете? — улыбнулась Кира, доставая из-под своей попы помятую книжку с красоткой на обложке, застывшей в объятиях скелета в костюмчике.

— Забыл кто-то, — отозвался нехотя таксист. — Сомнительное чтиво, начал читать да бросил.

— Погорел, слышишь, — улыбнулась брюнетка, — забыл кто-то… А мы вот просто обожаем сомнительное, я возьму почитаю?

— Вообще-то все находки мы обязаны сдавать. Была б моя…

— Вадик, слышал, была б его, блин, — передразнила она водителя. — Погорел, ау… Ты меня слышишь?

Погорел не слышал, стараясь представить себя уже на пляже в объятиях своей спутницы. Или хотя бы в ближайшем леске, куда, кстати, они и направлялись. Не получалось… Покойника она встретила! Сдать билеты пока не поздно и катить домой. Впрочем, поздно, вздохнул он. Деньги уже не вернут. Тьфу, он чуть и в самом деле не сплюнул, слабо пока представляя себе, как в такую жару они скоро займутся сексом.

— Тогда я ее стащу, — улыбнулась женщина, так и не дождавшись ответа своего спутника. — Вряд ли кто хватится такой мелочи, даже не вспомнит, забыл и забыл, с кем не бывает.

Таксист не ответил. Скорее всего, просто ее не услышал, увлекшись движением. Или просто дальше решил не поддерживать пустую болтовню.

— Жуть какая, — округлила глаза женщина, выхватив наобум отрывок из конца книги, — нет, что бы себя, сволочь такая, так он ее грохнул. Нет, меня такой конец точно не устраивает, я бы все поменяла. Почему это ему светлое будущее, а ей два метра подземной темноты, у нас давно уже равноправие. Погорел, ты меня слышишь? — ущипнула она его за руку. — Да очнись же ты наконец, здесь такие страхи…