Пуля для полпреда - Незнанский Фридрих Евсеевич

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64

– Я письмо от племянника вчера получил из колонии, – словно прочитав мысли Дениса, объяснил Яковлев. – Пишет, зря его посадили, просит помочь. Очень просит.

23 августа. Н. И. Яковлев

В юрконсультации № 10, на Таганской, 34, Яковлев был через час после разговора с Денисом. Гордеев ему не понравился еще до того, как открыл рот. Щеголь какой-то – в такую жару в костюме, галстуком себя душит. С другой стороны – адвокат же, надо производить...

Щеголь разложил перед собой две папки и перекладывал из одной в другую немногочисленные документы, автоматически задерживая взгляд в необходимых местах, у Гордеева давно уже выработался этот рефлекс. Это были, собственно, и не документы в юридическом смысле слова. Информация адвокатом пока что черпалась из писем и газетных статей.

– Итак, в июле текущего года Игорь Яковлев осужден за убийство полпреда Вершинина, – стал подытоживать Гордеев. – Помню-помню. Скандальная история. Убийство такого высокого человека. Личный друг президента и все такое. Дело, конечно, было на контроле у кого угодно. Ну и...

– Случайное, – сумрачно произнес Яковлев.

– Простите?

– Случайное убийство.

– Ну да. Непредумышленное. Насколько я понимаю, в суде было доказано, что Вершинин убит пулей, выпущенной из табельного АК-47. Игорь Яковлев, когда его вскоре задержали, был с «калашниковым». Плановый отстрел ворон ОМОНом. Вот и отстреляли. Ваш племянник полностью признал и это в частности, и свою вину вообще. Но теперь отчего-то все изменилось, он пишет из колонии жалобы, в которых отказывается от своих показаний. И утверждает, что сидит за чужое преступление. Правильно?

– Да.

– Так он стрелял или не стрелял?

– Не знаю.

– Ладно, пока оставим это. Как можно понять из его жалоб, он уверяет, что подвергался давлению в ходе следствия. – Гордеев поправил узел галстука. – А теперь, значит, больше не подвергается?

– Выходит, так. – Яковлев почесал голый череп здоровенной пятерней.

– Но на его жалобы, конечно, приходят только прокурорские и судейские отписки типа «оснований для пересмотра дела не усматриваем», – философски предположил Гордеев. – Так обстоит дело?

– Вот именно.

– Увы, это обычная история. Я отписки имею в виду, – пояснил адвокат. – Николай Иванович, ну а когда вы-то узнали обо всем этом?

– Об убийстве Вершинина? Когда и все. На следующий день по телевизору увидел. Там в новостях сразу сказали, что подозреваемый задержан чуть ли не на месте преступления, но я, конечно, и думать не мыслил, что это наш Игорь. Узнал опять-таки из газет или радио, телевизора, не помню уже. Через неделю, что ли, фамилию назвали. Позвонил сразу его жене, хотел уже лететь в Златогорск, но она меня предупредила, что парень не захочет меня видеть, даже если свидание разрешат. Да и вообще, мы с ним не очень... – Яковлев нахмурился.

– Значит, если я правильно понял, на тот момент вы решили не принимать участия в судьбе племянника?

Молчание.

– Однако же вы ему верите.

– Как вам сказать, – покачал головой Яковлев. Он невероятно упрямый парень. Упрямство, как бы это сказать, компенсирует ему некоторый дефицит жизненной силы. Да и других недостатков хватает. Но вот чтобы по части вранья... Этого за ним не замечалось. Верю, короче. Надеюсь, что верю, так будет точнее. Раз уж он сам о помощи просит...

– Расскажите о нем подробнее.

Яковлев нахмурился, и огромный лоб пересекли несколько вертикальных морщин.

– Непросто это говорить. Я опекал его с детства. Но что-то, может, не понимал в нем. Не сложилось у нас по-родственному.

– Родители у него есть?

– Мать умерла несколько лет назад. А отец его, мой брат, – уже давно, тому уж лет пятнадцать.

Что– то в лице Яковлева заставило Гордеева задать следующий вопрос:

– Кем он был, отец Игоря?

– Мы вместе с Алексеем работали. Погиб он. При исполнении, так сказать, – хмуро выдавил Яковлев, и стало ясно, что ничего больше не скажет.

Гордеев сменил тему:

– А как относительно баллистической экспертизы?

– Насчет того, что пуля из его «калашникова»? Я и сам ни черта не пойму. В письме его об этом ни звука! В газетах же так написано, что трактовать можно как угодно, прямо зло берет, не знаешь, что и думать. Вот, пожалуйста, еще вариант:

«...Полномочный представитель президента погиб в результате неосторожного обращения с оружием старшего сержанта ОМОНа Яковлева».

Теперь он уже старший сержант, оказывается. Ну и что из этого следует? Если пулю нашли, то экспертиза, конечно, была, а если была, то...

– Экспертиза в любом случае была, нашли или не нашли, – перебил Гордеев. – Ну а по газетам ни о чем судить нельзя в таких случаях. Но все на самом деле неважно. По-настоящему пока что меня занимает только один момент: и следствие, и суд прошли в неправдоподобно короткие сроки. Просто стахановцы какие-то. Не могу не порадоваться за наше правосудие. А в каких отношениях состоял ваш племянник с покойным полпредом?

– Как это – в каких?! Ни в каких, конечно. В смысле – я об этом ничего не знаю, – поправился Яковлев. – Не думаю, чтобы они были знакомы, не слышал об этом.

– Как часто вы общались со своим племянником?

– Да уже несколько лет не общался.

– У вас неважные отношения, помню. – Гордеев стряхнул пылинку с правого плеча. – Так почему вы думаете, что вы в курсе всех его знакомств?

– Да ничего я не думаю! Просто странно все это. Откуда простому омоновцу знаться с птицей такого полета?!

– Стрелял он хорошо?

– Понятия не имею. Вообще-то он спортом много занимался, но вот стрельбой, по крайней мере до армии, – нет, не было такого... И зачем это вы мне такие вопросы задаете? – разозлился Яковлев.

– Все-таки застрелить человека в проезжающей машине – это надо уметь, это не в тире из мелкашки по детским мишеням шмалять. Потом, мы еще не знаем...

– Так сказано уже, что случайно!

– Ага, значит, все-таки это он застрелил Вершинина! – на глазах оживился Гордеев.

– Послушайте, Юрий Петрович, вы адвокат или следователь? – удивился Яковлев. – Игорь пишет, что ничего этого он не совершал. Будете браться за его дело, говорите прямо! Или мне искать другого адвоката? Если его правда подставили, я этого так не оставлю.

Гордеев стряхнул невидимую пылинку с правого плеча.

– Ладно, решено. Съезжу к вашему парню в колонию, поговорю. Надо его послушать, а то мы будем как слепые котята. По крайней мере, это я вам обещать могу. А дальше посмотрим.

23 августа. К. Д. Меркулов

Генпрокурор вызвал Меркулова в конце рабочего дня – немедленно по возвращении из администрации президента. Меркулов знал, что генеральный собирался в Кремль с регулярным отчетом только послезавтра, но утром из администрации был звонок: президент перенес дату отчета на более ранний срок, – и в результате Константину Дмитриевичу пришлось в пожарном порядке дорабатывать свою часть: справку о состоянии дел с расследованием особо опасных преступлений и соответствующий раздел аналитической записки по судебно-правовой реформе.

Генеральный начал торопливо, как только Меркулов вошел в кабинет, не дождавшись, даже пока тот усядется, как будто информация обжигала его и он спешил поскорее от нее избавиться.

– Сегодня я говорил по телефону с полпредом президента в Сибирском федеральном округе Сергеем Шангиным. У него возникла проблема, и президент просил меня оказать ему содействие. Вы, Константин Дмитриевич, наверняка помните, что предшественник Шангина на этом посту Вадим Данилович Вершинин погиб в результате несчастного случая в мае этого года. И вот недавно в Златогорске распространились слухи, что смерть Вершинина была не вполне случайной. Якобы Вадим Данилович рыл яму другому... Якобы он сам готовил покушение на себя с целью скомпрометировать местную власть и представителей местного бизнеса, чтобы добиться от Москвы санкции на проведение «чистки» в регионе и всюду рассадить верных себе людей. Вот так, Константин Дмитриевич!

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64