Чувство реальности. Том 2 - Дашкова Полина Викторовна

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54

Рязанцев был одет совсем по-домашнему: потертые джинсы, синяя футболка.

– Приятного аппетита, – сказал он, усаживаясь напротив доктора, и попытался улыбнуться, но получился мучительный нервный оскал.

– Ну, что там у вас произошло? – мрачно поинтересовался Геннадий Егорович. В отличие от интеллигентного хозяина, он был груб и резок, не считал нужным даже здороваться. И доктор решил не спускать ему этого хамства.

– Честно говоря, мне бы хотелось обсудить эти сначала наедине с Евгением Николаевичем, – произнес он, осторожно слизывая с ложки каплю теплого яичного желтка, – при всем уважении к вам, я не могу говорить при третьем человеке.

Начальник охраны уставился на доктора тяжелым сверлящим взглядом, но доктор сам был мастером всяких взглядов, и в течение нескольких секунд оба тщетно дырявили друг друга глазами. Первым сдался охранник. Он отвернулся и злобно буркнул:

– У Евгения Николаевича от меня нет секретов.

– Егорыч, выйди, пожалуйста, – устало вздохнул Рязанцев.

Лицо охранника побагровело.

– Вы плохо себя чувствуете. Вы не спали ночь, – напомнил он хозяину.

– Ничего, – успокоил его Рязанцев, – ко мне ведь не кто-нибудь пришел, а доктор. Я хочу остаться с ним вдвоем.

Егорыч удалился, и было видно, что он едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

– Не удивлюсь, если он будет подслушивать, – прошептал Сацевич.

– Это его работа, – пожал плечами Рязанцев.

– Вы ему полностью доверяете? – доктор впервые внимательно взглянул на Рязанцева, заметил следы бессонницы и долгих, тяжелых слез.

«А может, и не врет желтая газетенка? – подумал он. – Может, я, старый дурак, ошибаюсь, и была у него любовь с красавицей пресс-секретарем?»

– Кому же мне доверять, как не руководителю службы безопасности? – криво усмехнулся Рязанцев.

– Это верно, – кивнул доктор, – но все-таки я на вашем месте не стал бы подпускать чужих так близко к своим семейным проблемам.

– Именно его? Или вообще никого?

– Ну, никого – это было бы идеально, – улыбнулся доктор. – Ладно, давайте я расскажу, почему решил побеспокоить вас.

Рязанцев выслушал, не перебивая, не задавая вопросов. Голова его была низко опущена, и только пальцы все время двигались, щелкали застежкой браслета от часов.

– То есть получается, что мне в прямой эфир и моей жене в больницу звонил один и тот же человек? – уточнил он равнодушным, тусклым голосом и потянулся за сигаретами.

– Получается еще неприятней, – печально улыбнулся Сацевич, – этот человек имел возможность передать ей телефон. Если вы помните, мы с самого начала решили, что телефоном ей лучше не пользоваться. Кто из ваших домашних знает, где находится Галина Дмитриевна?

– Только сыновья, Егорыч и Вика, – быстро произнес Рязанцев, болезненно зажмурился и принялся массировать виски.

– Голова болит? – сочувственно спросил доктор.

– Все кувырком, все не так, – простонал Рязанцев сквозь зубы. – Господи, ведь она была единственным человеком, которому я верил безгранично.

– Галина Дмитриевна? – осторожно уточнил доктор.

Рязанцев взглянул на него тоскливо, затравленно и ничего не ответил.

– Могу представить, что для вас остаться без пресс-секретаря – это настоящая катастрофа, – вздохнул доктор после долгой неловкой паузы. – Неужели некому заменить ее, хотя бы временно? У депутатов, насколько мне известно, куча всяких секретарей, помощников.

– Ай, ерунда, одна видимость. Толпа бездельников и дармоедов. Так на чем мы остановились?

– Вы назвали четырех человек, которым известно, где ваша жена. Один из них уже не в счет. Сыновья ваши, Дмитрий и Николай, учатся в Англии. Кто же остается?

– Вы хотите сказать, что Егорыч мог затеять какую-то свою игру против меня? – произнес Рязанцев с вымученной скептической усмешкой.

– Ничего такого я вам не говорил. Вы сами это произнесли, – мягко заметил Сацевич.

– Зачем ему? Он получает большие деньги, у него все есть.

– Знаете, такая плотная близость к власти рождает серьезные амбиции. Он рядом с вами, но всегда в тени. Вы не допускаете, что ему может это быть обидно? Впрочем, это меня не касается. Если ваш телохранитель слушает нас сейчас, то я уже нажил себе смертельного врага. Но, поскольку терять мне теперь нечего, я позволю себе дать вам один совет. В этом телефоне, – он вытащил из портфеля маленький черный аппарат фирмы “Панасоник”, – есть карточка. Наверняка существует техническая возможность расшифровать ее. Когда покупают номер, обязательно надо предъявить паспорт. Конечно, паспорта бывают и поддельными, но все-таки это серьезная зацепка, согласитесь. Так вот, мне кажется, будет лучше, если этим займется не ваша служба безопасности, а кто-то другой. Ну, я не знаю, можно обратиться в частное детективное агентство, можно хорошо заплатить какому-нибудь сотруднику милиции, из тех, что расследуют убийство вашего пресс-секретаря, и попросить о конфиденциальной помощи. Знаете, среди них тоже иногда попадаются порядочные люди. Простите, вы меня слушаете?

– А? Да, конечно, – Рязанцев все это время вертел в руках аппарат, нажимал кнопку меню. – Пожалуйста, наберите номер, – он назвал семь цифр, и доктор тут же набрал их на своем аппарате. Раздался тихий звонок. Несколько секунд оба, как завороженные, молча слушали нежное мелодичное треньканье; наконец Рязанцев нажал отбой.

Дверь внезапно открылась, заглянула спортивная толстуха и спросила:

– Еще кофе?

– Нет, – помотал головой Рязанцев.

– Женя, ты не завтракал, а куришь, – заметила она с упреком, – давай я тебе хотя бы сметанки с ягодами принесу. И кофейку, а, Женечка?

– Света, уйди, пожалуйста, – поморщился Рязанцев.

Женщина, обиженно поджав губы, удалилась.

– Кто она? Родственница? – шепотом спросил доктор, кивнув на дверь.

– Почти. Не важно, – Рязанцев раздраженно махнул рукой и, помолчав, медленно произнес:

– Это мой мобильник. Я потерял его месяца три назад, оставил где-то в Думе, то ли в буфете, то ли в зале заседаний.

Повисла тишина. Доктор молча, задумчиво постукивал пальцами по краю стола. Рязанцев как будто вообще заснул, прикрыл глаза и дышал тяжело, со свистом. Скрипнула дверь, и оба сильно вздрогнули. На пороге появилась спортивная толстуха Света с телефоном в руке.

– Прости, – прошептала она и сделала жалобные, испуганные глаза, – тебя из прокуратуры, какая-то Лиховцева, следователь. Я пыталась объяснить, что ты занят, но она сказала – срочно.

Рязанцев взял трубку. Она была горячей и влажной от Светкиной ладони.

Перед началом совещания майора Арсеньева отозвал в сторонку его непосредственный начальник подполковник Хабаров и тихо, тревожно спросил:

– Саша, ты зачем сегодня утром помчался в морг?

– Откуда вы знаете? – удивился Арсеньев.

– Твоя бывшая супруга доложила. Я звонил тебе утром. Так в чем дело?

Арсеньев подробно рассказал о неопознанной утопленнице со следами пластыря и накрашенными губами.

– Бред, – решительно помотал головой Хабаров, даже не дослушав до конца, – ты хоть сам понимаешь, какой это бред? Ты бы лучше потрудился ознакомиться с протоколом вскрытия Кравцовой и Бриттена. Ни о какой губной помаде, ни о каком изнасиловании там нет ни слова.

– Ну я же вам докладывал, Василий Павлович, – поморщился Арсеньев, – эксперт сообщил мне все это, так сказать, в частном порядке и предупредил, что в протокол вносить не станет.

– Правильно. Потому что протокол вскрытия – не глава из фантастического триллера, а официальный документ. После твоего горе-эксперта трупами занимается бригада судебных медиков во главе с профессором Бирюковым, и никаких повреждений, кроме пулевых ранений, не обнаружено, о чем имеется официальное заключение.

– А помада?

– Какая помада, Саша? – подполковник посмотрел на него с жалостью, как на тяжело больного. – Тебе не приходило в голову, что миллионы женщин имеют привычку красить губы? Сейчас без конца рекламируют по телевизору всякую помаду, суперстойкую, которая в воде не смывается и в огне не горит. Почему это должно иметь отношение к убийству? Ну зачем, зачем профессиональному киллеру красить губы мертвой жертве? Был бы он псих, так он бы порезал, покромсал, откусил бы что-нибудь, расчленил, разложил по коробкам и отправил ценными бандеролями в разные города. В крайнем случае, он бы и Бриттену что-нибудь там накрасил. Кстати, о психах. Этот твой эксперт – Масюнин, кажется, его фамилия? Так вот, этот Георгий Масюнин – хронический алкоголик. Он тебе наплел невесть что, а ты уши развесил.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54