Перстень чернокнижника - Грановская Евгения

— Как-как? Ко… козел? Бу-га-га! — снова зашелся хохотом артист и снова хлопнул себя ладонью по коленке. — Ой, не могу! Дэвид Копперфилд — ко… Молодой человек, вы прелесть!

Фокусник смахнул с век выступившие от хохота слезы и с любопытством посмотрел на Паштета.

— А вы с Еленой, случайно, не…

— Нет, — мотнул головой Паштет и улыбнулся. — Я просто ее секретарь.

— Замечательно. — Тут Кон хитро посмотрел на него и вдруг сказал: — У вас такое прекрасное грустное лицо. Слушайте, Павел, а что, если мы с вами как-нибудь поужинаем вместе?

— Поужинаем?

— Ну да, — кивнул артист. — Вы любите трюфели?

— Под настроение, — ответил Паштет и подумал: «Хотел бы я знать, что это такое».

— Отлично! — обрадовался Кон. — Я могу зарезервировать столик в «Максиме». Вы когда-нибудь бывали в «Максиме»?

— Постоянно, — ответил Паштет, понятия не имея, о чем говорит фокусник. Подумал секунду и добавил для внушительности: — Ну, то есть я там обедаю. И завтракаю. Да и ужинаю иногда.

— В самом деле? — удивился Кон. На лице его отразилось некоторое разочарование. — По всей вероятности, Елена Васильевна хорошо вам платит, — сказал он.

— Да уж, не обижает, — немедленно согласился Паштет, приосанившись.

«Это я хорошо придумал про ресторан, — подумал он. — Побольше понтов! Москвичи это любят».

— И что же вы там обычно заказываете? — поинтересовался Игорь Эмильевич. — Какие блюда предпочитаете?

— Разные, — уклончиво ответил Паштет. — Пельмени люблю… Вареники… Котлеты разные… Но всегда с гарниром и мясной подливкой. Мне без подливки ни мясо, ни картошка в рот не лезут.

— Гм… — Кон посмотрел на Паштета, чуть склонив голову набок. — Любопытно… И что, в «Максиме» действительно готовят такие вкусные пельмени?

— Еще какие! — обрадовался любимой теме Паштет. — В пельменях ведь что главное? Фарш! Говядина плюс свинина, пятьдесят на пятьдесят. И лука побольше. И еще перчика молотого. Высыпешь их, родимых, на тарелку — а они парят! Припорошишь свежей зеленью, зальешь сверху сметанкой… м-м… — Паштет блаженно прикрыл глаза и покачал головой. — Объеденье. Нет, можно, конечно, и уксусом, но это уже хамство. Уксус убивает вкус. После него ничего, кроме кислятины, не чувствуешь.

— Любопытно, — снова сказал Кон. Теперь он смотрел на Паштета с благосклонной улыбкой. — Павел, вы так аппетитно рассказываете, что у меня слюнки потекли.

— Ну! — кивнул Паштет. — Это я умею.

— Что, если мы отправимся в ресторан прямо сегодня? Вы вообще как относитесь… к чисто мужской компании?

— Положительно, — ответил Паштет. — Женщины только мешают. Я это дело только с мужиками люблю. Купишь водки, пригласишь друга в сауну… Не заметишь, как ночь пролетела. С утреца, конечно, тяжко. Но тут ведь что главное?

— Что?

— Вовремя полечиться!

— Ну, это же не всегда так, — несколько смущенно заметил Кон. — Все зависит от человека, с которым…

— Тут вы правы, — поддакнул Паштет. — У меня дружок есть — Колян Огородников. Мы с ним часто тет-а-тет этим делом занимаемся. А на следующий день — оба как огурчики. И голова ясная, и никакой тебе слабости в членах.

— Да что вы!

— Честное слово. С ним ночь проходит как одна минута.

— Хотел бы я познакомиться с вашим другом, — мечтательно произнес Игорь Эмильевич и вдруг положил ладонь Паштету на коленку.

Павел удивленно покосился на руку артиста, и вдруг его прошиб пот. «Так вон он о чем! — запоздало догадался Паштет. — А я ему про водку, про ночные посиделки… Ну я и идиот! Как теперь выкручиваться-то?»

— Ой, кажется, мне Елена звонит, — сдавленно проговорил Паштет и полез в карман за мобильным телефоном, как бы невзначай стряхнув руку фокусника со своего колена.

Он достал мобильник и прижал его к уху:

— Да, Елена, — сказал он в молчащую трубку. — Да-да… Нет, Елена… Нет-нет… Да, уже договорились… — Паштет глянул на Кона и тихо уточнил: — Мы ведь договорились?

— Несомненно, — с мягкой улыбкой ответил артист, глядя на него весьма благосклонно.

— Да, Елена, — снова брякнул в трубку Паштет. Подумал и добавил: — Несомненно. Ну, пока!

Он убрал телефон в карман и, увидев, что рука артиста снова двинулась к нему, поспешно вскочил со стула.

— Мне пора, Игорь Эмильевич.

— Как? Уже?

Паштет вздохнул и развел руками:

— Ничего не поделаешь — работа.

— Понимаю, — сокрушенно сказал Кон. — Но когда же мы обговорим детали шоу?

— Я вам позвоню. Или Елена позвонит. Главное, что вы дали согласие, а остальное — наши проблемы.

— И все же у меня большие сомнения на этот счет… — сказал Кон, потирая пальцами лоб. — Признаюсь вам честно, Павел: если бы с подобным предложением ко мне обратилась не Елена, а кто-нибудь другой, я бы просто посмеялся.

— Я бы тоже, — кивнул Паштет. — Было чрезвычайно приятно с вами познакомиться. Не провожайте.

Он схватил хрупкую руку артиста, сжал ее на мгновение в толстых пальцах, выпустил, повернулся и зашагал к выходу.

Игорь Эмильевич печально посмотрел ему вслед и с умильной улыбкой пробормотал:

— Замечательный парень!

14

— Я не против того, чтобы время от времени кого-нибудь отправляли в тюрьму, — говорила в телефонную трубку Елена. — В конце концов, тюрьмы для того и построены, чтобы в них кто-нибудь сидел. Но эта девушка…

— Елена Васильевна, дорогая, я ничего не могу поделать, — ответил ей вежливый начальственный голос. — Поймите вы меня, голубушка, есть такие вещи, как улики и свидетельские показания. Еще лет пять назад я бы смог что-то сделать, но сейчас, в наше время… Обвинение в краже — это серьезное обвинение. К тому же в деле появились новые подробности. У нас есть заявление от некой Наны Дудучаевой. Она утверждает, что Евгения Ремизова порезала руку ее сестре Шелоро.

— Что? Руку? Бред какой-то.

— Это еще не все. Вашу подругу видели неподалеку от места гибели уголовника Тарасова.

— А с этим-то что? — устало спросила Елена.

— Кто-то разбил ему голову вывеской магазина. — Начальник помолчал, затем негромко сказал: — Слишком много неприятных эпизодов, вы не находите? Между нами говоря, Елена Васильевна, кое-кто считает, что ваша подруга… как бы это помягче… что-то вроде преступника-экстрасенса.

— Вы сами-то верите в то, что говорите?

— Я ничего не принимаю на веру. Но я обязан во всем разобраться. Это моя работа.

— Может, вы сразу отправите ее на костер? — усмехнулась Елена. — Кажется, так в Средние века поступали с ведьмами.

— Возможно, я так бы и поступил. Но, к сожалению, в наше время это не практикуют.

— И тем не менее я настаиваю на ее освобождении из-под стражи, — твердо сказала Елена. — Эта девушка мне как… сестра.

Повисла пауза.

— Вот как? Как далеко вы готовы зайти, спасая ее? — сухо поинтересовался ее собеседник.

Елена сжала трубку так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев.

— Очень далеко, — спокойно ответила она.

— Ну, хорошо… Я попробую что-нибудь сделать. Гарантий никаких не даю, но… — Он снова замолчал и молчал несколько секунд, после чего осторожно проговорил: — Елена Васильевна, если у меня получится, вы станете моим должником.

— Да. Я это понимаю.

— Это хорошо. До свиданья.

В трубке раздались короткие гудки.

— Скотина, — сказала Елена и аккуратно положила трубку на рычаг.

— Я не хочу вас допрашивать, Евгения. Я просто хочу с вами поговорить.

Женя сидела за столом, насупившись, и разглядывала сквозь стекла очков свои руки.

— Для этого не нужно было тащить меня сюда, — пробормотала она так тихо, что майору Черевко пришлось напрячь слух, чтобы что-то услышать.

— В нашей работе есть много неприятных моментов, — сказал он твердо. — Когда стоишь на страже покоя граждан, тут уж, извините, не до сантиментов. — Майор Черевко вздохнул, словно сокрушаясь по поводу несовершенства мира, в котором ему приходится жить, потом взял со стола какие-то листочки, пробежал их взглядом и усмехнулся: — Забавно… С первого взгляда эти заявления похожи на бред. Но поверьте, даже такому бреду вполне можно дать ход.