Ядовитый воздух свободы - Блейк Анна

К машине Ник подошел осторожно, стараясь не дышать. Силы оставили его в шаге от водительского сиденья. Ник упал перед автомобилем на колени и надолго затих. Сухие глаза жгло, в горле стоял комок. Мужчина протянул руку в латексной перчатке и аккуратно коснулся обгоревшего сиденья. Тело Магдалены извлекли, но какая-то ее часть еще была здесь. Она сидела за рулем. Повернула ключ в замке. И все.

И все.

Ник прикрыл глаза. Ему все еще казалось, что это просто сон. Ужасный и неправильный сон, что это случайность и вместо комиссара сгорела какая-то другая женщина. Не Тейн. Что Магдалена просто напилась и не явилась на работу. За утро он позвонил ей тысячу раз, но аппарат был выключен. Он знал, что найдет его частицы в автомобиле. Знал, что обнаружит еще кучу доказательств. И также знал, что не поверит ни одному из них.

Для него Магдалена всегда будет жива. Она просто уехала в командировку в другой город, встретила прекрасного мужчину и вышла за него замуж. Она просто решила изменить жизнь. Стать счастливой. Оставить за плечами Спутник-7 и все, что ее с ним связывало, включая Ника.

Пару часов спустя

Он отвез образцы в лабораторию, решил, что займется ими завтра, и сделал то, чего от себя не ожидал: поехал к отцу. Без предупреждения и без особой надежды на то, что тот дома и, более того, его примет, но Эрик Туттон уже вернулся в особняк. Дворецкий удивился появлению молодого криминалиста, ужаснулся тому, как тот выглядел, но не стал возражать, когда Ник запросил аудиенцию у отца.

Эрик сидел в сигарной комнате с камином, курил и читал книгу. Он был одет в домашний костюм и выглядел в целом безобидно и несколько устало. Ник прошел в комнату, мягко закрыл за собой дверь.

Отец поднял на него глаза. Пронзительный взгляд резанул, но Туттон-младший, который с трудом держался на ногах, зверски устал и не ладил сам с собой, просто не мог выделить эмоциональный ресурс на то, чтобы соблюдать границы, приличия и вообще обременять себя великосветской чушью. Он сел рядом с Эриком, бесцеремонно взял одну из сигар, которые лежали в специальной шкатулке, отрезал кончик, закурил, откинулся на спинку мягкого кресла и закрыл глаза, почувствовав, что, кажется, он еще жив. Хотя жить отчаянно не хотелось.

— Ты ведь уже порадовался, да? — спросил Ник, не глядя Эрику в глаза.

— Чему?

Голос Туттона-старшего звучал на удивление спокойно. Он еще не злился. То ли хорошие сигары настроили отца на миролюбивый лад, то ли он добился какой-то цели, то ли просто отдыхал после рабочего дня и воспринял появление сына как нечто само собой разумеющееся. У Ника не было сил анализировать поведение отца. Он просто радовался, что тот с ходу не отправил его куда подальше.

— Женщина, которую я любил, умерла, — сказал Николас, сделав еще одну глубокую затяжку. Горький и терпкий дым заполнил легкие и гортань. Стало легче.

— Не понимаю, о чем ты. Что-то с Лизой?

Ник хрипло рассмеялся и наконец посмотрел ему в лицо.

— Моя первая жена, Магдалена Тейн, погибла. Ты не в курсе, отец?

Эрик передернул плечами и выдохнул облако дыма.

— Почему я должен об этом знать? Я весь день провел в лаборатории. Кто дал тебе право врываться в мой дом?..

— Когда-то это был и мой дом тоже, — прервал Ник. — Скажи честно, отец, ее убили по твоему приказу?

Туттон-старший выпрямился в кресле и посмотрел на сына так, будто тот сморозил самую большую глупость в своей жизни и теперь отец сомневается, а остался ли у сына мозг. Ну хотя бы капельку. Хоть одна извилина.

— Сдалась она мне.

— Но расследование-то тебе точно сдалось. Не так ли? Иначе бы ты не звонил. Кто такая Констанция Берне?

— Ник, ты ударился головой? — без паузы спросил Эрик. Как всегда, он злился. Как всегда, не шел на контакт. Как всегда.

Криминалист не видел в отце ничего подозрительного. Все такой же высокомерный сукин сын, которого интересует только собственная карьера. Аккуратный и величавый, одновременно домашний и уставший, Эрик Туттон даже сейчас выглядел моложе своих лет. Прекрасный пример для подражания и ужасный отец. Ник похолодел при мысли, что он сам стал таким же, практически не видя близнецов.

— Подорвать автомобиль присланного из Треверберга детектива — это не пырнуть неугодного ножиком в подворотне, — продолжил Ник, справившись со страхом перед отцом. Ну как справившись. Просто затолкав его куда подальше. — Такое под силу только людям твоего уровня.

— Сделать взрывчатку в этом городе может каждый лаборант.

— Но не каждому лаборанту есть дело до скелета в стене старой лаборатории.

— Ты пришел ко мне в каком качестве, Ник? Если как официальное лицо, то давай поговорим в участке и с адвокатом. Если как сын, то объясни, что происходит.

Воинственно настроенный криминалист закрыл рот, не успев продолжить фразу. Он положил сигару в пепельницу, посмотрел на отца и, встретив холодный взгляд, опустил голову, запустил пальцы в волосы, слегка их взъерошил. Затем выпрямился и грустно улыбнулся.

— Я уже давно не прихожу к тебе как сын. И никогда не приду как официальное лицо.

— Тогда иди к семье.

— Моя семья сгорела в машине сегодня утром.

Эрик протянул руку и коротко коснулся плеча сына:

— Твоя прекрасная семья ждет тебя дома.

Глава восьмая

Аксель Грин

Спутник-7,

офис фирмы «Дженкинс Обслуживание»

Аксель думал о том, почему с одними людьми ты не можешь наладить контакт в течение многих лет, а с другими чувствуешь родство с первых минут знакомства. С большинством приходится осторожничать, сканировать их снова и снова в бессмысленной попытке понять, прячут они за спиной кинжал или нет. Но с некоторыми было не так.

Он редко ошибался в людях. Грин обладал феноменальным чутьем во всем, что не касалось романтических отношений. Он определял, когда ему лгут, а когда лгут самим себе, снова и снова пытаясь поймать ускользающее счастье. За всю жизнь чутье подводило его от силы пару раз. И он приучился доверять себе, опираться на интуицию. Эту веру, на которой Грин функционировал как в армии, так и после, серьезно пошатнуло прошлое дело, которое катком прошлось по его самой ранимой части. Но сейчас, когда он едва не взлетел на воздух, лишился коллеги, вера вернулась вопреки всему. Может, в качестве дополнительной опоры, без которой невозможно вести расследование. Может, потому, что он готов.

Прошел год, теперь можно пересобрать себя, как конструктор, и начать все сначала.

И поэтому он легко сошелся с агентом Арабеллой Стич. Они общались как добрые друзья. Аксель не строил иллюзий, он прекрасно знал, какую подготовку проходят в Агентстве, он сам проходил почти такую же в армии, но Арабелла сумела расположить его к себе как минимум тем, что она была профи, и это почувствовалось сразу.

Аксель истосковался по профессионалам.

До офиса фирмы «Дженкинс Обслуживание» они доехали меньше чем за час. Грин страшно удивился, обнаружив, что для Спутника-7 справедливы такие понятия, как «пробки» и «час пик». Пришлось немножко потолкаться в потоке других машин, чувствуя себя полным ничтожеством в металлической банке, которую ему выделило управление вместо сгоревшего седана, но в итоге они добрались, а путь скрасила динамичная беседа обо всем происходящем. Припарковавшись у офиса, Грин посмотрел агенту в глаза.

— Что-то мне подсказывает, что дело не в корпоративном заговоре.

— Интуиция? — без улыбки спросила Арабелла, поворачиваясь, чтобы забрать с заднего сиденья свою сумочку.

— Она. Но здесь однозначно задействован кто-то из «Шестерки» или кто-то с похожим уровнем доступа и власти. Под подозрением Дженкинс, Туттон, Нахман — короче, все. Я надеюсь, мы сможем получить информацию из архива по настоящей личности Констанции Берне. Если это, конечно, Берне…