Праздничный коридор (СИ) - Ильянкова Валентина Михайловна

— А что с ним делать? Нужно обсудить с клиентом, а заодно и объяснить ему, что мы тоже не лыком шиты, и отчеты умеем не только подшивать, но и анализировать.

— Но вы, же знаете, Александр Михайлович, что с этим клиентом невозможно разговаривать. Начальник планового отдела химкомбината тут же ситуацию приукрасит и доложит Чарышеву, а Николай Васильевич всегда принимает сторону своих подчиненных, и не дает даже рот открыть — не занимайтесь ерундой, и не мешайте работать. Может еще и в госбанк позвонить, попросить защиту от нашего произвола.

— Тогда мы именно Чарышева пригласим к нам на встречу. А Вы, Нина Петровна, на сегодня свободны. Завтра вместе с Ромашовой ко мне в кабинет, ровно в одиннадцать часов. Будьте готовы к серьезной защите своих позиций — клиент напористый и эрудированный. А, впрочем, пусть Ромашова сама защищает свои заключения об отчетах химкомбината.

Нина Петровна вернулась в кабинет, швырнула папку:

— Ну, что, Ромашова, доигралась? Завтра у нас планируется встреча с химкомбинатом в лице заместителя директора по экономику Чарышева. Он один раз тебе мозги на место вправит, и ты сразу забудешь о своих методиках вместе с анализами. Будь готова — ты сама докладчица.

На следующий день Зося вместе с Ниной Петровной в одиннадцать часов зашли в кабинет Александра Михайловича.

За длинным рабочим столом по одну сторону сидели представители химкомбината — серьезные, импозантные мужчины солидного возраста.

— С Ниной Петровной вы знакомы, а вашего нового кредитного инспектора зовут Зоя Николаевна, фамилия — Ромашова. Она молодой специалист, совсем недавно окончила институт, и первой ее серьезной работой в банке стал анализ отчетных данных химкомбината за первое полугодие текущего года. В том, что это серьезная работа, вы сейчас сами убедитесь. Зоя Николаевна, устраивайтесь вот здесь, возле меня, и начинайте свой доклад, — указал Александр Михайлович на свободный стул.

Зося уселась на указанное место, разложила свои таблицы, начала рассказывать в каких местах не стыкуются отчетные данные химкомбината.

Затем четко показала, где завуалирован недостаток собственных средств на выполнение текущих строительно-монтажных работ по капитальному ремонту и приобретению оборудования. Больше ничего доказывать не пришлось, всем было понятно, что комбинат систематически отвлекает государственных капвложений на нужды предприятия. Через полчаса тишины и абсолютного внимания со стороны присутствующих лиц, Зося совсем по-детски подвела итог всему сказанному:

— Ну, вот, собственно, и все. Нехорошо плохим отчетом успокаивать самих себя, и обманывать контролирующие органы!

Сидящий напротив Зоси серьезный мужчина неожиданно улыбнулся и сказал:

— Мы подумаем, и постараемся больше этого не допускать. Спасибо Вам, Зоя Николаевна, за помощь. Мы как-то не догадались сами свести свои многочисленные отчеты в единое целое, вот и прокололись. Кстати, давайте знакомиться, — протянул он через стол руку Зосе, — Чарышев, Николай Васильевич. Буду рад видеть вас на химкомбинате. Приезжайте познакомиться с предприятием, а можно и на проверку.

Когда Нина Петровна и Зося ушли, Чарышев попросил своих спутников возвращаться на комбинат без него, а сам задержался в кабинете Александра Михайловича.

— Скажи мне, Александр Михайлович, где ты нашел эту девушку? Сияющая внешняя красота никак не вяжется с ее талантом аналитика. Обычно красивые девушки отличаются некоторой легкомысленностью. А эта в моих отчетах нашла такие лабиринты, о которых я и сам не подозревал. Придется сейчас разбираться со своими подчиненными. Я им мозги вправлю на место — если у нас не хватало денег на приобретение средств механизации или мебели, то их можно было честно попросить в министерстве. Ведь ни разу мне они ни в чем не отказали. Нет, мои подчиненные пошли другим путем — возьмем там, где близко лежит. Но хочу вернуться к девушке — мне она кажется очень знакомым человеком. Словно я с ней от рождения знаком. Расскажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о ней и ее родителях.

— Нет у нее родителей. Она дважды сиротела. Сначала ее родная мать оставила в роддоме, а затем, когда ей исполнилось четырнадцать лет, умерла приемная мать. Вот с тех пор она осталась совершенно одна.

— А как же она получила высшее образование?

— Мы учили. Банк сначала направление дал на обучение в техникум, а потом в институт. Ты же знаешь, что получить от банка направление на учебу дело совсем непростое. Но ее приемная мать работала заместителем председателя районного исполкома — она перед своей смертью все и устроила. Мне рассказывал наш начальник отделения из Ивановска, откуда Зося родом, что ее приемная мать была, просто удивительной женщиной — уважаемый коллегами и местными жителями человек, прекрасная мать. Не каждой родной матери дано совершить такое — она, смертельно больной человек, сначала устроила для дальнейшей жизни свою приемную дочь, и только потом позволила себе роскошь умереть. Эвтаназия. У нее был рак и соответствующие приступы боли. Не дай Бог, нам познать их разрушающую психику и тело силу. Вот так! А Зося техникум окончила за два года — матери обещала, что исполнит ее наказ и станет самодостаточным человеком. Это в институте мы уже ей не разрешили сдавать экзамены экстерном — она загнала себя в нервное истощение, ну и голодала, наверное. А когда серьезно заболела, то ее к себе техникумовская преподавательница, еврейка, забрала. Она в коммунальной квартире жила с соседом, тоже одиноким стариком. Потом, когда Зося у них появилась, они официально оформили свои отношения и объединили свои комнаты в полноценную квартиру. Скорее всего, ради нее. Ее нужно было где-то прописать. Сейчас у них там интернациональная, вполне благополучная семья. Они Зосю любят и уже не представляют свою жизнь без нее, впрочем, и она отвечает им взаимностью. Вот все, что я знаю о ней. А ты, что, может, глаз положил на молоденькую девочку?

— О чем ты говоришь? Конечно, нет. Я слишком стар для такой малышки. Она действительно потрясающе красива, но меня поразила ее внутренняя собранность, логика ума и манера общения. Ты заметил, что она вела себя совершенно уверенно и раскованно, как, будто не доклад представляла серьезной аудитории, а делала своим присутствием нам большое одолжение. Я знал женщину с похожей манерой поведения, и многое бы сейчас отдал, чтобы найти хоть одного продолжателя ее рода. Послушай, Александр Михайлович, разреши ей перевод на химкомбинат. Я жильем ее обеспечу, и живой, интересной работой. А что она тут у тебя бумажки будет перекладывать?

— И не думай, ничего не получится! Зося будет работать в банке, и делать анализы твоей отчетности. Возможно, и ты начнешь у нас бывать чаще. Тебе, наверное, интересно будет узнать, чего твои спецы снова наворотили в очередном отчете? Кстати, насчет работы — у меня к тебе встречная просьба. Ты знаком с моей женой, Татьяной?

— Да, знаком. Ее руководитель предприятия считают хорошим экономистом.

— Неделю назад она уволилась со своего предприятия, теперь ищет работу рядового сотрудника планового отдела.

— А что случилось? Я просто был уверен, что у нее прекрасные отношения со своим руководителем, он не планировал замену начальника планового отдела.

— А он и сам ищет работу попроще. Дело не в директоре предприятия, а в демократии и гласности. Ты ведь понимаешь, что происходит? Умных, талантливых и интеллигентных руководителей выжимают из их кресел напористые, а, где-то просто нахрапистые, горлопаны и скандалисты, которые почуяли впереди крупную добычу и спешат занять директорские кресла. А помогают им, где-то просто бессознательно, общественные организации — советы и собрания трудовых коллективов. Люди получили сладкую и долгожданную свободу слова, но не знают, в каком направлении ее применить на деле. Вот, в первую очередь и начали уничтожать несправедливым недоверием и жестокой критикой лучших административных работников, на которых держится предприятие. В общем, рубят сук, на котором сами и сидят. Результат может быть самым плачевным — предприятия захватят искатели легкой наживы и начнут уводить деньги со счетов предприятия в различные кооперативы. Потом исправить что-то будет уже поздно. Ну, да ладно, будем надеяться, что я просто сгущаю краски. Так, что с Татьяной? Берешь к себе на работу?