Фам фаталь - Демьянова Валентина

– Прибедняетесь, что денег нет, а у самого вон какая пачка!

– Дитя мое, – мягко прожурчал Павел Иванович, убирая остаток денег. – Вещи я покупаю не только у вас с бабушкой, и если я буду платить больше их реальной стоимости, то скоро от этой пачки ничего не останется. И вы зря сердитесь, я заплатил очень щедро.

Римма сердито поджала губы и, зажав в кулаке доллары, быстро вышла из комнаты.

– Деньги побежала прятать, – заговорщицки прошептал Павел Иванович.

– Откуда у них это? – кивнула я на коробочку.

– Семейные реликвии. Их у Лили немало припасено. Мы с ней знакомы больше двадцати лет, и все это время она с завидной регулярностью продает мне то одно, то другое украшение. Думаю, и до меня делала то же самое. Она ведь никогда не работала, а жить привыкла с комфортом.

– Нужно иметь целую сокровищницу, чтобы столько времени продержаться.

– Думаю, она у нее имеется, – задумчиво проговорил Павел Иванович.

– И все хранит в этом буфете? – хихикнула я.

– Не надейся! Лиля никогда не страдала легкомыслием. У нее в доме наверняка оборудован надежный тайник, добраться до которого очень и очень непросто.

Глава 22

Мне показалось, что, вернувшись в комнату и снова застав в ней Павла Ивановича, Римма огорчилась. Вероятно, она рассчитывала, что гость, выполнив свою миссию, исчезнет так же внезапно, как и появился. Плохо же она знала моего бывшего шефа! Если пахло добычей, отделаться от него было практически невозможно, а он, встретив меня в доме Лили, сразу сообразил, что кручусь я в нем неспроста.

– А не угостит ли нас хозяйка чайком? – с добродушным видом прогудел Павел Иванович.

Римма натянуто улыбнулась, но возражать не стала и снова тихой тенью исчезла за дверью. Когда через некоторое она явилась с подносом, ее гость уже плотно устроился возле стола и всем своим видом давал понять, что никакой силе его с этого места не сдвинуть. Завидев входящую хозяйку, он с довольным видом потер руки и громогласно возвестил:

– Нет ничего лучше чашки свежезаваренного чая. И дружеской беседы под нее. Сейчас посидим, поболтаем. Анна нам расскажет о своих успехах. Уверен, ей удалось узнать немало интересного...

Договорить ему Римма не позволила. Со всего размаху, так что чашки зазвенели, она брякнула поднос на стол и сердито выпалила:

– Извините, Павел Иванович, но сейчас не время для светской беседы. У меня в семье двойное горе! Исчезли муж и бабушка! Анна сказала, что ей удалось что-то узнать, и, поверьте, это единственное, о чем я хочу в данный момент говорить.

Поставив на место навязчивого гостя, она развернулась в мою сторону и потребовала:

– Что вам известно? Рассказывайте! Вы ведь за этим пришли?

Тут она глубоко заблуждалась. Цель моего прихода была совершенной иной, к исчезновению Руслана никакого отношения не имеющей. Другое дело, что у меня были кое-какие догадки по этому поводу, и, когда ситуация повернулась так, что меня вынуждали уйти, в то время как я горела желанием остаться, мне не оставалось ничего другого, как заинтриговать Римму. В результате я своего добилась, меня не выставили, но, после того как было сказано «а», нужно было говорить и остальное. А делать это в присутствии Павла Ивановича ох как не хотелось!

– Что ж вы молчите? Рассказывайте, – потребовала Римма.

– Обязательно расскажу, только сначала ответьте на несколько вопросов.

Она моментально взъерошилась:

– Вопросов? Каких вопросов? При чем здесь вопросы? Вы же о Русике говорить собирались!

Я остановила ее движением руки:

– Подождите! За последнее время ничего странного не случалось?

– О чем это вы?!

– Может, шум какой-нибудь слышали в саду или соседи что-то необычное заметили...

Римма качнула головой:

– Нет, ничего подобного не происходило. Я здесь, конечно, не живу, но бабушка бы мне обязательно рассказала.

– Понимаю, бабушка ничего не говорила... А соседи?

– Мы с ними не общаемся.

– Подвал под домом имеется?

– Нет.

– А что это за крыша за деревьями?

– Сарай... В нем садовый инвентарь хранится.

– Давайте сходим и посмотрим на него поближе.

– Зачем? Какая связь между сараем и исчезновением моего мужа?

– Может, и никакой! Заранее сказать трудно!

Мой туманный ответ не понравился ни Римме, ни Павлу Ивановичу, но заставить меня говорить они не могли и потому, стиснув зубы, подчинились.

Сарай на самом деле оказался вовсе и не сараем, а аккуратным домиком из красного кирпича. Правда, вид он имел, в отличие от особняка, крайне запущенный. Обступавшие его деревья своими разросшимися корнями нарушили фундамент, и, как результат, по стене побежала угрожающая трещина.

– Бабушка говорила, здесь до революции кухарка с семьей жила, – мимоходом пояснила Римма, занятая борьбой с тугим замком.

Внутри дом имел вид такой же неухоженный, как и снаружи. Два окна давали достаточно света, чтобы разглядеть большую русскую печь, мешки с цементом, стопки красного кирпича. Пол был сорван, а доски грудой свалены у стены.

– Здесь собирались делать ремонт? – спросила я.

– Да. Бабушка боялась, что дом развалится, и попросила Руслана укрепить фундамент. Видите, он уже и кирпич завез, только сделать ничего не успел... – Голос Риммы дрогнул от подступивших к горлу рыданий.

Сердито смахнув слезы с ресниц, она скороговоркой выпалила:

– Я дверь не заперла, забыла, что калитка сломана.

Она побежала к дому, а мы с Павлом Ивановичем остались у распахнутой двери.

Я еще раз оглядела разоренное помещение, ничего интересного не увидела и, оставив Павла Ивановича, двинулась в обход вокруг дома.

– Ты куда? – всполошился он.

– Подождите. Сейчас вернусь, – кинула я через плечо.

Бывший патрон совету не внял, немедленно сорвался с места и затрусил следом. Ничего другого от него с его подозрительностью я и не ожидала, но меня его прыть не расстроила. Я точно знала, что он мне не помеха. Я собиралась залезть на чердак, а он ни за какие коврижки по хлипкой лестнице карабкаться не станет.

И лаз, и лестницу я заметила еще на подходе к домику и, честно говоря, возлагала на них определенные надежды. К сожалению, они не сбылись. Чердак оказался абсолютно пуст. Ходить по нему я побоялась, никакой уверенности, что доски не прогнили, у меня не было. Однако и с того места, где стояла, было видно, что ничего, кроме пыли, на чердаке нет.

Когда я спустилась, Павел Иванович подозрительно поинтересовался:

– Что ищешь?

– Сама не знаю, – уклончиво отозвалась я.

Потерпев фиаско на чердаке, я решила более детально обследовать дом. Сначала мое внимание привлекла печь. В голову пришла мысль, что в огромном, закопченном чреве можно спрятать все, что угодно. Я не поленилась, излазила ее вдоль и поперек, с головы до ног вымазалась сажей и ничего не нашла. Осмотр мешков с цементом результата тоже не дал, и я бы совсем пала духом, если бы не лопата. Старая штыковая лопата, испачканная землей. Ничего необычного в ее присутствии в сарае, где хранится садовый инвентарь, конечно, нет, но меня удивило место, где она стояла. Грабли, тяпка, коса – вся эта дребедень громоздилось справа от двери. Вполне понятно: зашел в сарай, протянул руку – и вот он, нужный инструмент! А лопата была прислонена к стене в самом дальнем углу, рядом со штабелем досок. Глядя на нее, в голову приходила мысль, что в том месте что-то копали, а потом лопату отставили и ушли. Плохо только то, что на утрамбованном земляном полу следов копания видно не было. Я оттащила в сторону одну доску, другую и поняла, что эта работа мне не нравится.

– Вы здесь с охранниками? – спросила я Павла Ивановича.

– Конечно!

– Зовите их сюда. Нужно доски на другое место переложить.

Без единого возражения бывший покровитель извлек из кармана мобильный телефон и коротко приказал:

– Оба ко мне! Быстро! Я у сарая.

Ребята явились буквально через две минуты, полные решимости дать отпор каждому, кто станет им поперек дороги. Они готовы были к любой неожиданности, но только не к лицезрению моей перепачканной сажей физиономии. Увидев меня, парни в буквальном смысле окаменели, ведь наш с Павлом Ивановичем конфликт для его окружения не был секретом. К их чести, нужно это признать, от столбняка они оправились быстро и вскоре уже бодро перекидывали доски на новое место