У фортуны женское лицо - Демьянова Валентина

– Что за история? – опасливо поинтересовалась Наташа.

– Любопытная. Один человек, назовем его «некто», одержим поисками клада. Он подозревает, что в Ольговке что-то спрятано, но не знает, что именно и в каком месте. Чтобы это выяснить, он даже архив Говоровых пытался выкрасть! Не вышло, сотрудник, с которым он имел дело, отказался передать ему бумаги. «Некто» в ярости забил его до смерти. Только эта смерть ничего не дала, бумаги из архива исчезли. Тогда он обратился к моему учителю с просьбой их отыскать. Павел Иванович его боится, говорит, что он страшный человек, вот и приходится мне этим заниматься.

– Это вы про Диму рассказываете? – изумленно округлив глаза, прошептала Наташа.

– Бред какой-то! – взорвался Димка. – Вы обе из меня убийцу и мафиози сделали!

– А ты кто? – спросила Наташа.

– Дурак набитый! Родню решил найти!

– Какая еще родня?

– Ваш дед, Наташа, тоже Говоров, – объяснила я. – Он приходится сыном той самой Марии, чей дневник мы нашли в столе. Получается, вы с Димой дальние родственники...

– Глупость какая! – запальчиво перебила меня Наташа. – Дед всегда говорил, что он из крестьян. И фамилия его не Говоров, а Замятин.

– Это фамилия его приемных родителей. Ваш дед родился в Москве. Женщина, которая служила няней в семье Говоровых, в восемнадцатом году уехала с ними в Москву, а в двадцатом вернулась назад в Ольговку с младенцем на руках. Всем любопытным сказала, что нашла его на вокзале. Мальчику дали фамилию приемных родителей. Думаю, дневник в Ольговку привезла няня. Хотела, наверное, чтобы у мальчика хоть что-то осталось в память о матери.

– Откуда вам все это известно?

– У местных выяснила. Тут друг о друге знают всё.

Наташа заколебалась:

– Может быть, вы и правы... Дед ведь хранил дневник. – Она подумала немного и подняла на меня недоуменные глаза. – Получается, дед знал, кем является на самом деле? Почему же мне ни словом не обмолвился?

– Думаю, из привычки к осторожности.

– А что случилось с родителями? Почему нянька привезла его в деревню?

– Бабка умерла очень скоро после переезда в Москву, – вдруг вмешался в разговор Димка. Глядел он хмуро, но информацией почему-то поделиться решил. – Мария вышла замуж за Дениса Лихарева, однополчанина своего первого мужа. Брак длился недолго, очень скоро оба были арестованы. Лихарев расстрелян как член контрреволюционной белогвардейской организации, Мария сослана в лагерь, где и погибла.

– И откуда все это тебе известно? – Наташа выглядела откровенно недовольной. Осведомленность Димки ее раздражала и даже злила.

– Подавал запросы в архивы! Из рассказов своего деда я знал их имена, фамилии, адрес, по которому они собирались жить в Москве. В конце концов мне удалось найти их след. Как только выяснил, что в двадцатом Марию арестовали, обратился в архив ФСБ, и мне, как родственнику, позволили ознакомиться с делом.

– И все это из-за клада? – не унималась Наташа.

– При чем здесь он? – Димка поморщился. – О кладе я с детства знал. Каждое лето к деду в станицу ездил, а уж он любил о семейных делах поговорить. Николай, брат Марии, ему отцом приходился, так что дед много чего знал, только меня по молодости все это не интересовало. Обижался он на меня, я его единственным внуком был. Когда умирал, просил передать мне перстень и ключ. О перстне прямо сказал: «Чтобы этот шалопай помнил, из какого рода корень берет!», а в отношении ключа ничего объяснять не стал. Заявил: «Придет время – сам разберется!» – и помер. Что это за ключ, я узнал, только когда дом стал перестраивать и на чердаке нашел записи Николая.

– Хочешь сказать, он тоже дневник вел? – Наташа глядела на Димку с открытым недоверием.

– В те времена это было принято, – вступилась я, но Дмитрию моя защита была не нужна. На Наташин выпад он даже не отреагировал.

– Николай обнаружил лаз в церкви и даже несколько раз спускался вниз, только обследовать все до конца не успел, – невозмутимо продолжал он. – Записи для того и оставил, чтобы потом, когда времена изменятся, кто-то из Говоровых вернулся в Ольговку и довел дело до конца.

– Вот! Клад всему причина! Я говорила!

– Чушь ты порола, – свирепо зыркнул Димка на Наташу. – Ну понял я, что штырь, который Николай с собой из самой Ольговки притащил, ключом является. И что? В то время я только из госпиталя выполз, бизнес свой начинал. С утра до ночи вертелся, времени на глупости не хватало. А позже своих бабок столько стало, что пускаться в авантюры было просто смешно! Дело не в кладе! Тут другое! Один я остался, понимаешь? Один! Вернулся из госпиталя, а в квартире пусто! Отец помер, когда я еще в Чечне был, у матери сердце не выдержало, когда в госпиталь загремел. Потому и на Кубань уехал, что не было сил в Москве оставаться. Тоску работой глушил. А когда все наладилось, подумал: дай попробую найти родню. Все не один...

– А твои родители, живя в Москве, почему родственников не искали?

– Обида! С Николая так повелось. Он на сестру с матерью здорово обижался. Они на сторону Макса стали. Мать он обожал, а она отмолчалась. Получалось, согласилась с Максом. Мария же вообще ради мужа от брата отреклась. А Николай и так сам не свой был. Он считал, что все его предали. Государь, военачальники, солдаты, с которыми воевал бок о бок, народ, который он идеализировал... Все! На тот момент мать и сестра единственные, кому он верил. И они тоже предали!

– Это они! А ты на меня почему волком смотрел?

Димка насмешливо глянул на Наташу:

– Генетическая память! Гляжу, стоит передо мной фифа и таким высокомерным взглядом меряет! Ну, думаю, в родню пошла. Такая же стерва!

– Спасибо на добром слове!

– Да не за что! Что было, то и говорю.

Чувствуя, что сейчас они сцепятся и начнут выяснять отношения, я поспешила вмешаться:

– Но к Антону ты явился не случайно, верно?

– Не случайно! К тому моменту я уже выяснил, что моя родственница живет по соседству с Антоном. Просто так к ней заявиться не рискнул. Рожа у меня не дворянская, благородные черты Говоровых крестьянской кровью сильно попорчены. Перепугал бы ее, на этом бы все и кончилось. Вот и решил, что через Антона свести знакомство будет удобнее. Поначалу встреча действительно не слишком гладко складывалась, но потом Наташа стала рассказывать о своих бедах... – Димка повернулся к ней: – Можешь не верить, но жалко ты выглядела! Испуганная, беспомощная, неприятностями затурканная. Одним словом, обычная баба! А уж когда выяснилось, что в деле клад замешан, я решил находиться рядом. Пропадет, подумал, девка, а все ж таки не чужая! Вот и стал за тобой везде таскаться.

Наташа строптиво вздернула подбородок:

– И изображать, что влюблен!

– А это тебе решать! Изображал или нет! – не остался в долгу Димка.

– Изображал! Иначе как ключ в Москве оказался? Или ты его везде за собой таскаешь?

– Нет! – обиделся Димка. – Я за ним домой летал! Сюрприз тебе готовил, только ты по убогости ума уже с Арменом связалась.

Назревала новая ссора, и я поспешила спросить:

– Куда Николай исчез после скандала с Максом?

– У лесника прятался, – недовольно отозвался Димка. – А потом на Кубань в Добровольческую армию подался. Настолько в жизни разочаровался, что нарочно смерти искал. В одном из боев получил серьезное ранение. Белые с большими потерями отступили, а Николая оставили: дороги он бы не выдержал. Хутор, где Николай застрял, совсем маленький, до ближайшей станицы несколько десятков верст. Ему повезло: хозяин хаты, где он лежал, симпатизировал белым.

– Не побоялся казак, что его самого выдадут?

– Кто? В хуторе насчитывалось всего несколько домов, и все между собой родня.

– А как получилось, что он на Кубани остался?

– Когда Николай поправился, то решил пробираться к своим. Ему достали справку, что он воевал в Красной армии и получил ранение. Только она бы самой простой проверки не выдержала. С такой липой можно в глуши жить, а не пробираться по занятым Красной армией местам. А главное, хозяйская дочь была против! Она Николая выхаживала и жертвовать своим счастьем ни ради белых, ни ради красных не собиралась. А характер у нее оказался кремень! В результате Николай никуда не поехал.