Следователь по особо важным делам - Безуглов Анатолий Алексеевич

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68

Участившиеся в последние дни перед смертью Ани выпивки Валерия с Коломойцевым, вечеринка, устроенная для «ансамбля»… Короче, местная богема. Тот вечер был, очевидно, похож на многие.

Икона. Ну и что? Ими многие увлекаются. И Валерий, наверное, тоже мечтал случайно найти какой-нибудь шедевр. Главное, что это за «тип»? Может, Данилов-Савчук?

Я решил исследовать до конца эту историю, раз уже она всплыла.

Юрий Юрьевич у Залесских быть не мог: находился в это время в отпуске, на курорте «Боровое».

Тогда я вызвал Коломойцева. Он стал уверять меня, что до рокового дня, восьмого июля, не заходил к Залесским по меньшей мере месяц.

— Я очень уважал Аню, — сказал он. — А ей в последнее время Особенно действовало на нервы, если Валерии выпивал. Выступала против.

— Но ведь и вы с ним выпивали.

— Не скрою, случалось. Но не у них дома.

— А почему же вы зашли восьмого июля?

— Валерий просил. Очень. Я думал. Аня на меня больше не сердится…

— Значит, раньше сердилась?

Коломойцев потупился:

— Видимо.

— Из чего вы это заключили?

— Выступала: «Если вы уж так не можете без бутылки, прошу хотя бы не у нас дома». Я парень смышлёный, намёк понял.

— Когда она это сказала?

— Приблизительно за месяц до этого самого случая, ну, когда ееТо, что он говорил, было похоже на правду. Я представил себе, как мучился он, когда был отлучён от дома своего дружка и покровителя. Вот чем ещё можно было объяснить, что собутыльники встречались на его квартире, нарушая покой и сон Евдокии Дмитриевны.

Тогда кто же был тот, кого Аня назвала «тип»? «Опять этот тип приехал…»

— Что, Залесский увлекался иконами? — спросил я у Коломойцева.

— Не иконами, а настоящей живописью, — поправил меня он. — В церковной живописи были такие же халтурщики, как и в мирской. Но там были и настоящие мастера.

— Ведь один увлекается, например, русской пейзажной живописью, другой — персидской миниатюрой, третий — импрессионизмом. Так что можно, наверное, говорить о собирателях-икономанах, не так ли?

— Вообще-то, вы правы, — согласился Коломойцев.

После позора, который я испытал у Ивана Васильевича, оценивая работы его матери, признаюсь, прочёл несколько книг по живописному искусству. Большим эрудитом не стал, нб.чушь пороть никогда уже не буду…

— Ну и как Залесский?

— Особого пристрастия я не заметил. Он мне подарил одну. Работы неизвестного деревенского маляра. Впрочем, как память о нашей дружбе, когда уезжал. Он сам понимал, что иконка не того…

— Она у вас сохранилась?

— Лежит дома…

В тот же день выяснилось, что это была икона, которую Аня взяла у Завражной.

Итак, приблизительно за десять дней до убийства, у Залесских был некто. У него пока не было ни имени, ни облика, ни каких-либо примет, кроме того, что Аня его недолюбливала. Настораживали слова Завражной, что после его посещения Залесская стала болеть душой за мужа.

Передо мной встал вопрос: стоит ли гнаться за призраком? И может ли иметь он и его посещение отношение к гибели Ани?

Мы с моим предшественником наделали глупостей.

Пусть результаты первой судебно-медицинской экспертизы были ошибочны. Но и я хорош, повторную назначил не сразу. Это отняло время. Наверное, в Одессу надо было ехать не Серафиме Карповне, а мне самому. Теперь же ехать туда — значило оставить нерешённые вопросы здесь, в Крылатом. А их немало.

Данилов-Савчук, например. Версия насчёт него пока не доказана и не опровергнута. Ищенко тут тоже пока ничего нового не разыскала.

Короче, сплошные неизвестные. Не разбрасываюсь ли я впустую? Время идёт. Имею ли я право в этой ситуации бросаться на любую подозрительную деталь?

Но поздний приход Ани к подруге и странная просьба подарить икону (нельзя как будто выбрать более подходящую обстановку) необычен. А вообще жизнь супругов? Их брак, появление в Крылатом (цель-написать роман!)?

Может быть, «странности» для Залесских являлись нормой?

Чужая жизнь не всегда и не во всем понятна. Поди разберись…

Правда, писателем Залесский не был. Во всяком случае, справка, которую я получил из Всесоюзной книжной палаты, утверждала, что ни одна его книжка никогда не выходила в издательствах страны. Он печатался только в одесских газетах. Со своими стихами и заметками. Судя по ним (я получил вырезки и кое-что из сохранившихся в редакциях оригиналов), Валерий был способным человеком. Со свежими мыслями, лёгким живым слогом. Это понимали и редакторы: сравнивая его рукописи с напечатанными в газетах материалами, нетрудно было заметить, что правили Залесского незначительно.

Писал он неплохо. Наверное, язык был подвешен тоже хорошо. Что ж, для видного парня иметь ещё и такие таланты… Недаром Аня быстро простила его, едва ему стоило приехать в Вышегодск…

Но вернёмся к дружку Залесского, которого Аня назвала «типом». Не он ли сидел в шляпе на кухне в ночь убийства?

Что ни говори, этот человек — ещё одна загадка. Их у меня и так предостаточно.

Когда речь идёт о трудном, запутанном деле, всегда приводится фраза, ставшая даже избитой: преступник обязательно оставляет следы, надо лишь уметь их найти. Словно эти следы отмечены особой краской или на них написано: оставил преступник.

Помню одну фотографию. Отличную художественную фотографию, напечатанную в каком-то иллюстрированном журнале. Она поразила меня лаконичностью и выразительностью. Городская улица, снятая, видимо, из окна третьегочетвертого этажа. Ни одного человека. Только следы на мокром снегу. Их много. Во всех направлениях. Пересекающихся, петляющих, перекрывающих друг друга. Абстрактный символ человеческих судеб.

Я частенько вспоминаю этот снимок. Занимаясь расследованием, всегда получаешь много информации. Вопрос в том, чтобы отсеять все лишнее. — И учесть, что качество, то есть истинная ценность и достоверность, у многих показаний бывает сомнительным.

В конце концов все сводится к нескольким ясным и чётким вопросам: кто, когда, где, каким способом, с какой целью? И на эти простые вопросы порой ответить очень трудно. Потому что пересекаются, путаются, накладываются друг на друга следы поведения и поступков очень многих людей. И я никогда ещё не встречал преступников, которые ставили бы указатели для следователей — по какой дорожке идти. Правда, попытки скрыть содеянное иногда как раз и разоблачают уголовную личность, но все-таки они стремятся прежде всего спрятать концы в воду. А кто прячетв более выгодном положении, чем тот, кто отыскивает. Истина, не требующая доказательств…

Короче говоря, поразмыслив так и этак, я все-таки попросил Серафиму Карповну, загруженную донельзя, посмотреть, нет ли у Залесских друзей в районе помимо инслектора райотдела культуры. Она два дня просидела в Североозерске и вернулась в некоторой растерянности.

— Не пойму, — сказала она, когда докладывала о результатах проверки в райисполкоме, — кто больше виноват:

Ципов или Залесский…

— В чем дело? — поинтересовался я.

—. Райфо однажды проводил ревизию в клубе и обнаружил незарегистрированные билеты на киносеансы. Значит, безотчётные.

— И что?

— Да вот думаю, чья это работа — киномеханика или завклубом.

— А кто отвечает за реализацию билетов?

— Ципов. Но вряд ли это можно сделать, чтобы не узнал завклубом.

— Товарищи разобрались?

— Непонятная история. Ципову объявили выговор, Залесскому-обратить внимание на слабый контроль за соблюдением правильного оформления финансовых документов…

— Ясно… Да, история некрасивая…

— И ещё… Тоже как посмотреть… С одной стороны, как будто для дела старался, с другой-опять непорядок.

— Ципов?

— Теперь уж один Залесский. Левые гастролёры.

— Не понимаю. Частные, что ли, предприниматели?

— Да нет, государственные вроде. Но любая гастрольная группа, любой коллектив артистов или один исполнитель имеет право выступать по строго утверждённому маршруту. Некоторые договариваются прямо с руководителями клубов или Дворцов культуры. И работают без разрешения отдела культуры.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68