Риск - Френсис Дик

Пессимистические размышления прервал телефонный звонок Хилари. Когда я ответил, в ее голосе явно послышалось облегчение.

— В чем дело? — спросил я. — Ни в чем. Я только... — Она замялась.

— Что только?

— На самом деле я только хотела убедиться, что ты на месте.

— Хилари!

— Наверное, звучит глупо сейчас, когда мы оба знаем, что ты на месте. Но мне просто хотелось удостовериться. В конце концов, ты не выбрал бы меня на роль скалы, если бы считал, что находишься в полной безопасности.

— Хм, — пробормотал я, улыбаясь в трубку. — Проповеди в камне.

Она засмеялась.

— Просто будь осторожнее, Ро.

— Слушаюсь, мэм.

Я положил трубку, восхищаясь ее добротой. И почти тотчас телефон зазвонил снова.

— Рональд?

— Да, Мойра?

Телефонная связь донесла до моих ушей ее судорожный вздох.

— Слава тебе Господи! Я вчера весь день пробовала дозвониться до вас, и никто не отвечал.

— Меня весь день не было дома.

— Да, но я-то этого не знала. То есть мне мерещились Бог весть какие ужасы, вроде того, что вас опять похитили, и все из-за меня.

— Мне очень жаль.

— О, теперь, когда я знаю, что у вас все благополучно, это не имеет значения. У меня стояла перед глазами страшная картина, будто вы снова в ловушке и вас нужно спасать. Я так переживала, и все из-за Бинни.

— А что с Бинни?

— Мне кажется, он по-настоящему сошел с ума, — сказала она. — Он болен. Я приехала вчера утром в его конюшни, чтобы посмотреть, как чувствует себя Гобелен после скачек, и он не пустил меня во двор. Бинни, я имею в виду. Все ворота оказались заперты на замки и обмотаны цепями. Это ненормально. Он вышел и стоял по ту сторону ворот загона, где находится Гобелен, размахивал руками и твердил, чтобы я уходила. Я серьезно думаю, что это ненормально.

— Безусловно.

— Я сказала ему, что из-за его фокусов с уздечкой мог произойти несчастный случай, а он закричал, что не делал этого, и я ничего не смогу доказать, и что бы с вами ни приключилось, виновата я одна, так как настаивала, чтобы вы скакали на Гобелене. — Она остановилась перевести дыхание. Он выглядел таким... ну, таким опасным. А я никогда не считала его опасным, только дураком. Вам это может показаться глупостью, но я здорово испугалась.

— Мне это не кажется глупостью, — честно признал я.

— А потом меня вдруг осенило, как откровение, — сказала она, — что именно Бинни устроил ваше похищение раньше, оба раза, и готов повторить то же самое или сделать еще что-нибудь похуже...

— Мойра...

— Да, но ведь вы его не видели. А потом у вас никто не подходил к телефону. Я знаю, вы решите, что это глупость, но я ужасно беспокоилась.

— Я очень благодарен... — начал я.

— Понимаете, Бинни думал, что вам нипочем не выиграть Золотой кубок, — выпалила она. — И в ту самую секунду, когда вы победили, я заявила ему, что отныне вы всегда будете работать с Гобеленом, и он рассвирепел, невероятно рассвирепел. Вы не поверите. Поэтому он, конечно, сейчас же похитил вас, чтобы убрать с дороги, и я была бы вынуждена пригласить кого-то другого, а потом вы сбежали и собирались скакать в Аскоте, поэтому он похитил вас снова, и впал в неистовство, когда я не позволила выпустить Гобелена в Аскоте с другим наездником. И я подняла такой шум в прессе, что ему пришлось вас освободить, а затем придумать что-то еще, вроде перерезанной уздечки, а теперь мне кажется, будто он настолько не в себе, что даже не осознает своих поступков. В смысле, он, наверное, думает, что, если похитит вас или даже убьет, я буду должна отдать другому жокею скачку за Золотой кубок фирмы «Уитбред» в следующую субботу, и, если честно, я думаю, он не в своем уме и действительно страшно опасен со своей навязчивой идеен. Поэтому, поймите правильно, я не на шутку встревожилась.

— Я хорошо вас понимаю, — сказал я. — И я вам от души признателен, за заботу.

— Но что вы намерены делать? — простонала она.

— С Бинни? Послушайте, Мойра, пожалуйста, послушайте.

— Да, — сказала она, немного успокоившись. — Я слушаю.

— Решительно ничего не предпринимайте.

— Но, Рональд, — запротестовала она.

— Послушайте. Уверен, вы совершенно правы и Бинни опасен в своем нынешнем состоянии помешательства. Но все, что сделаете вы или я, только ухудшит положение. Пусть остынет. Дайте ему несколько дней. Потом пошлите трейлер для перевозки лошадей, если возможно, с полицейским эскортом. Можно нанять полицейских выполнить частное поручение такого рода. Просто обратитесь в местный участок и предложите оплатить их время. Заберите Гобелена и передайте его другому тренеру.

— Рональд!

— Вы можете зайти слишком далеко в своей преданности, — сказал я.

— Бинни сотворил чудо с лошадью, согласен, но вы ничем ему не обязаны. Если бы не ваш острый ум, он бы использовал скакуна в своих личных интересах, чтобы заработать, и у вас бы не было оснований радоваться.

— Но по поводу вашего похищения... — начала она.

— Нет, Мойра, — перебил я. — Это не он. Бинни тут ни при чем. Не сомневаюсь, он обрадовался, что так получилось, но он ничего не делал.

Она изумилась.

— Конечно, делал.

— Нет.

— Почему же нет?

— По многим сложным причинам. Но прежде всего он не стал бы похищать меня сразу после Золотого кубка. У него просто не было в этомнеобходимости.

Если он хотел помешать мне скакать на Гобелене, ему удобнее было бы убрать меня перед следующей скачкой, почти через три недели.

— О, — усомнилась она.

— Первое похищение было тщательно подготовлено, — объяснил я. — У Бинни скорее всего просто не хватило бы времени организовать его между розыгрышем Золотого кубка и моментом, когда меня схватили, что произошло примерно через час после заезда.

— Вы уверены?

— Да. Мойра, вполне уверен. А когда он на самом деле попытался обеспечить мне проигрыш, он использовал прямые и простые методы, а не сложную комбинацию вроде похищения. Он предложил мне взятку и подрезал повод. Что больше отвечает его характеру. Он всегда был дураком, а сейчас стал опасным дураком, но он не похититель.

— Надо же, — сказала она разочарованно, — а я-то была абсолютно убеждена.

Она немного повеселела и попросила поработать с Гобеленом для скачки за Золотой кубок фирмы «Уитбред». Я ответил, что с удовольствием. Она тотчас умерила мой пыл, передав высказывание одного своего знакомого журналиста в том смысле, что Гобелен принадлежит к числу скакунов, предпочитающих лидировать, и любитель, который просто сидит мешком в седле и ничего не делает, как нельзя лучше подходит такой лошади.

Усмехаясь про себя, я положил трубку. Знакомый журналист не ошибся, но какая разница.

Остаток утра я провел, пытаясь расчистить завалы накопившейся почты, но так и не сумел сосредоточиться. Плодом двухчасового чтения писем и перекладывания их с места на место явились три стопки, помеченные «просрочено», «срочно» и «если не принять меры сегодня, будут неприятности».

Дебби, вздернув благочестивый нос, свысока наблюдала за моими тщетными усилиями направить свои способности в нужное русло и чопорно заметила, что я недоиспользую ее возможности. Недоиспользую... О боги! Откуда взялся этот канцелярский жаргон?

— Вы имеете в виду, я даю вам мало работы?

— Я так и сказала.

В обеденный перерыв я остался в конторе один и сидел, безучастно уставившись в пространство. Снова зазвонил телефон.

Это оказался Джонни Фредерик с кучей новостей.

— Не возражаешь, если я пошлю тебе счет за телефон? — спросил он.

— Я, наверное, потратил фунтов тридцать. Проговорил все утро.

— Я пришлю чек.

— Отлично. Ладно, приятель, навостри ушки. Яхта, на которой ты прокатился, построена в Лаймингтоне и отплыла оттуда ночью семнадцатого марта.

Она была новенькая, только со стапелей, еще не успела полностью пройти испытания, нигде не регистрировалась и не имела названия. Ее строили на первоклассной судоверфи «Голденуэйв Марин» для клиента по имени Артур Робинсон.