Экстремальная Маргарита - Левитина Наталия Станиславовна

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86

— А я — о Никите. Куда делась вся моя любовь? Ведь я его любила! Но, как выяснилось, только живого. Хранить верность тому, кого уж нет, я, оказывается, не способна. И сорока дней не дождалась

Сначала прицепилась к тебе, надеясь избавиться от нахлынувшего одиночества, а теперь и вовсе не хочу с тобой расставаться. Поражаюсь себе, но ничего не могу поделать. Сволочь, иначе и не назовешь.

И Настасья бодро принялась за новую булочку. На аппетите Здоровякина нравственные мучения тоже не отразились. Израсходованные ночью калории настойчиво требовали восполнения.

— Хочешь попробовать камбоцолу?

— Чего? — не понял Илья.

— Сыр с благородной голубой плесенью

— Здоровякин глубоко задумался.

— Что-то я не въезжаю. У тебя что, холодильник сломался? — понял он наконец.

— Вот глупыш. Это же баварский деликатес.

— Ну давай. Первый раз слышу о благородной плесени, — опрометчиво согласился Илья и осторожно взял кусок этого самого, деликатесного, слегка подванивающего. Но не успел даже положить сыр в рот, как его лицо исказилось в мучительной гримасе. — Знаешь, я, конечно, мало чего понимаю в голубой плесени, но это можно съесть только под наркозом.

— Попробуй! Очень тонкий вкус!

— Ага! Только помойкой воняет.

— Плебей!

— Уж извини нас, крестьян.

Преодолев брезгливость, Илья совершил акт гастрономического мужества: он все-таки проглотил кусок пресловутой камбоцолы, чтобы порадовать любимую. На его глазах выступили слезы, лицо перекосило.

— Неужели так не нравится? — искренне удивилась Настасья. — Не понимаю. — Она отрезала и себе кусочек. — Ой!

— Что?

— Кажется, на самом деле немножко протухло..

Какая гадость…

На Илью было страшно смотреть.

— Убью, — глухо пообещал он.

— Прости, любимый… Заешь, заешь скорее чем-нибудь. Ты сейчас на работу? Или домой? — Заскочу домой.

— Нет, ты представь! — вспомнив о чем-то, воскликнула Настасья. Она подняла в воздух блестящий кофейник. — Даже эта столовая утварь мне теперь не принадлежит! Семейная реликвия Кармелиных. Придется вернуть свекрови. А где я буду жить?

Она все никак не могла смириться с перспективой нищенского существования, которую открыл для нее своим завещанием Никита.

— Ну, не вытряхнет же Юлия Тихоновна тебя прямо на улицу.

— Запросто! За-про-сто! И не потому, что ей нужен дом, а из верности принципам. Она всегда считала меня тунеядкой, не заслужившей подобной роскошной жизни. Илья, а если грохнуть Гольшица?

Илья подавился круассаном и долго напряженно кашлял, выпучив глаза. Ему сегодня как-то не везло с продуктами питания.

— А что? Прибить, и все дела, — безмятежно размышляла Настасья. — Сидел бы себе дальше в Швейцарии, не высовывался. Нет, примчался, размахивая толстыми ручонками!

— Гольшиц сказал, что завещание зарегистрировано у государственного нотариуса.

— С государственным служащим всегда можно договориться.

— Ты серьезно?

— Конечно нет, — вздохнула Настасья. — Связываться еще. Ладно, устроюсь как-нибудь. Только надо привыкнуть, что губная помада за триста рублей мне теперь не по карману. Как, впрочем, и за пятьдесят рублей…

— А ты, Насть, сегодня чем займешься? Кроме убийства Гольшица.

— Буду собирать вещи. Не сегодня-завтра любимая Юлия Тихоновна ненавязчиво попросит меня исчезнуть отсюда. А я столько сил вложила в наш дом!

— Да, я представляю, — окинул взглядом фешенебельную комнату Илья.

— А сейчас поеду в магазин.

— Тратить последние деньги? — удивился капитан.

— Напротив! Прямо накануне гибели Никиты я купила белоснежный костюм за бешеную сумму

— Появляться на людях в ярко-белом мне еще долго будет неудобно, траур, как-никак, поэтому попытаюсь его вернуть. Я его и надеть-то ни разу не успела. Жаль.

— Не возьмут, — покачал головой Илья. — Я пытался вернуть смеситель для ванны — купил, и тут же подвернулась более удобная модель. Так парень-продавец любезно мне посоветовал вставить его в одно место. И радоваться жизни.

Настасья рассмеялась:

— Парень выжил? Что ты с ним сделал?

— Да ничего особенного. Я с детьми был. А при них как-то неудобно учить правилам хорошего тона — бить хама по морде.

— А костюм, спорим, возьмут. Оторвут с руками и еще будут благодарить, что осчастливила посещением. Твой смеситель стоит рублей сто пятьдесят

— А костюм — под тысячу долларов. В магазине не захотят портить отношения с выгодной клиенткой

— Они же не знают, что я вмиг утратила платежеспособность и вряд ли смогу у них что-то купить в ближайшем будущем.

— Я не знал тонкостей. Никогда не покупал шмотки ценой под тысячу баксов, — признался Илья. — Ну, успеха тебе. Можно еще кофе?

— Можно. А сыра больше не надо, как я поняла? По дороге в магазин я подброшу тебя сначала домой, а потом — на работу.

— Ты мой очаровательный личный шофер! — улыбнулся Здоровякин.

— Точно! Буду подрабатывать частным извозом, — придумала Настасья. — Слава богу, хоть машина досталась мне!

* * *

А добросовестный и ответственный Валдаев встречал утро не за чашкой кофе с очаровательной мадам, а сидя напротив следователя Курлимова в прокуратуре. Владимир, конечно, тоже предложил Александру кофе, однако не свежесваренный и не из серебряного кофейника. Да и сам Курлимов совершенно не обладал изящными манерами Настасьи Кармелиной и ее восхитительной внешностью. Володя шумно прихлебывал из кружки с отбитой ручкой и закусывал бутербродом с колбасой — он не успел позавтракать дома. Валдаев смотрел на него и мучился от изжоги. Как ни странно, но неприятные ощущения в желудке полностью были на совести Пульсатиллы. Нет, Саша не ел утром отбивную из любимой кошки. Просто пушистая аристократка окончательно перебралась спать в кровать к Александру и, исследовав на предмет мягкости отдельные части Сашиного тела, выбрала наконец живот и всю ночь утрамбовывала собой ужин, проглоченный оперативником в восемь вечера.

— Тебя не раздражает? — спросил Володя

— Что?

— Что я чавкаю?

— Я не заметил, — пожал плечами Александр

— Он смиренно поджидал окончания трапезы в надежде услышать от Курлимова историю Артема Германцева.

— Вот видишь. А жена пилит. Говорит, питекантроп.

— Она любя, наверное, — успокоил Саша.

— Ага, любя, а почему лицо при этом как у крокодила? Слушай, ваш Здоровякин, говорят, такую цыпочку склеил. Кто бы мог подумать! Отличный семьянин, характер нордический, морально устойчив!

— Что, и сюда слухи дошли? — испугался Валдаев.

— Разве не правда?

— Болтовня, — отмахнулся Александр. Почему-то ему казалось исключительно важным скрыть грехопадение друга. — Слушай, давай про банкира Германцева мне выкладывай.

— Выкладываю, — согласился Володя. Он нырнул в стол и вскоре плюхнул .перед Александром серую папку. — Читай, раз интересно…

В принципе директор «Бастиона» довольно точно отразил суть произошедшего. Ничего неожиданного в папке для Александра не оказалось. Валдаев внимательно изучил свидетельские показания тогдашней телохранительницы Артема Германиева, некой Маргариты Львовны Дорогиной, 1974 года рождения, и бизнесмена Никиты Андреевича Кармелина, давнего друга Германцева. Друзья не виделись много лет и встретились в родном городе за месяц до гибели московского банкира. Дорогина признавалась, что Германцев — весельчак, душа компании, жизнелюб, человек, не способный прятаться и сидеть в подполье, — делал все, чтобы превратиться в идеальную мишень. Кутил в ресторанах, развлекался в барах и казино, просаживая, как он утверждал, остатки капитала. Кармелин заявил, что Артем Николаевич несколько раз упоминал в разговоре об опасности, угрожающей его жизни со стороны буйных молодцев из московской фирмы «Коралл». Германцев шумно клялся приятелю, что не брал денег «Коралла», что разорение его банка — факт, а не способ прикарманить чужое. И т. д. и т. п.

— И все? — удивился Валдаев, перелистнув последнюю страницу.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86