Твой враг во тьме - Арсеньева Елена

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103

Хохоча, она пошла со двора, пытаясь скрыть от самой себя, что на душе кошки скребут. Асан никогда не заводил речи про женитьбу. Может, где-нибудь в горах, в ауле, у него жена и семеро деток по лавкам сидят? И если, к примеру сказать, Асан вдруг уедет, то Любочке тоскливо придется… Никто к ней не присватается, разве только за деньги. Но и то сказать: на Лесной свет клином не сошелся. И вообще, почему должен уезжать Асан? Это она не выспалась, вот и лезет в голову всякая дурь, да еще и батенька своим языком дорогу перемел…

Вот и усадьба. Любочка постояла перед воротами, дожидаясь, пока камера ее опознает и калитка откроется. Потом пошла в главное здание, зыркая по сторонам. Было тихо, едва семь часов, и Олеська, поганка, и доктор, конечно, еще спали. Любочка всегда приходила на работу вот так рано, всегда заставала такое же безлюдье, но сегодня оно показалось каким-то зловещим.

Переоделась в своей каморке под лестницей главного здания, взяла ведро, пылесос. Потом, спохватившись, как вчера маялась на стуле, не доставая до полок, схватила стремянку и поволокла на второй этаж, стараясь ступать потише и, главное, не грохать этой железной дурой. Слава богу, по пути никто не встретился.

Любочка из осторожности сначала стукнула в дверь кабинета и только потом встала перед «глазком».

– Да скорей открывайся, скорей! – пробормотала нетерпеливо.

В кабинете было тихо, пусто. Наверное, доктор со вчерашнего дня сюда не заглядывал. И, уж конечно, не лазил под потолок.

Любочка воздвигла стремянку, вскарабкалась на самый верх, достала из кармана диск и вложила в «книгу» точно так же, как он там лежал вчера: картинкой вниз. И уже поставила одну ногу ступенькой ниже, с облегчением начав спускаться, как вдруг услышала характерный щелчок, означающий, что дверь открывается.

Любочку обдало жаром, и она вцепилась в стремянку, чтобы не свалиться на голову вошедшему… доктору, конечно. Принесла нелегкая!

– О ранняя пташка! – воскликнул тот приветливо, как бы ничуть не удивившись. А чему удивляться, правда что? Господа спят, уборщица убирается… – Высоко же ты взлетела!

– Доброе утро, Петр Петрович, – с трудом выдавила Любочка. – Извините, думала, вы еще спите…

– А я и сплю, – со смешком отозвался доктор, глядя вверх. – Сплю и вижу чудный сон про Любочкины хорошенькие ножки, которые мне повезло зреть во всей красе.

Он приблизился вплотную к стремянке и своими длинными пальцами принялся оглаживать Любочкины щиколотки.

Она зажмурилась. Доктор стоял так, что мог видеть снизу под халатиком ее всю, от тапочек до голубых прозрачных трусиков, а может, и выше – до самого лифчика. В другое время Любочка не постеснялась бы – за такие вольности огрела бы ногой по коротко остриженной седоватой голове, да еще пригрозила бы, что пожалуется Асану, но сегодня терпела, стиснув зубы и крепко зажмурясь.

– Да у тебя просто потрясающие ножки! – проворковал доктор. – Меньше моей ладони. Тридцать пятый размер, да? А то и тридцать четвертый? Сейчас у женщин таких лапок уже не осталось, сейчас у всех лапищи, как у гренадеров, а у тебя – как у той Золушки… Тебе бы башмачки хрустальные носить. У тебя есть хрустальные башмачки? И что ты там делаешь наверху, Золушка? – промурлыкал он, не меняя тональности, так что Любочка не сразу поняла вопрос.

– Как что? – отозвалась дрожащим голоском. – Пыль вытираю.

– Чем? – сладко пропел доктор. – Неужели подолом? А ну, покажи как!

О-о… Только сейчас Любочка вспомнила, что ведро со щетками и тряпками так и осталось в каморке под лестницей. Очень уж несподручно тащить стремянку, когда руки еще чем-то заняты. Вот же черт глазастый, а? Сразу заметил!

– Ой, – хихикнула натужно, как бы спохватившись, – а ведь метелочку я забыла! Вот же глупая дура: на лестницу залезла, а работу работать нечем! Сейчас сбегаю, принесу ведерко. Вы уж извините, Петр Петрович…

Она пошевелила ножкой, намереваясь высвободиться и сойти, но доктор держал крепко.

– Погоди-ка, Золушка, – сказал тем же сладким голоском. – Раз уж ты там, наверху, достань одну книжечку, чтобы мне самому не лезть, а то я высоты боюсь. – Он смущенно хихикнул.

– Какую книжечку? – враз осипшим голосом спросила Любочка, бегая взглядом по полкам, но среди десятков корешков видя только один: зеленый, с золотыми буквами «Anаtomic»… и что-то там еще.

– Вон ту, большую, зелененькую такую, – подсказал доктор. – Прямо напротив твоего лица. «Анатомическая энциклопедия» – да вот же, вот!

Любочка с трудом подняла чужую руку, потянула из ряда книгу.

«Господи… Господи… Нет, он не видел, как я ее брала, он вошел потом! Господи, только бы не упасть!»

Рука у Любочки дрожала, но все-таки она смогла вытащить книгу и протянуть ее вниз, доктору.

– Оп-ля!

Он взял том, открыл. Присвистнул удивленно:

– За-бав-но… Дело в том, Любочка, что это не совсем книга, а как бы тайничок. Но вот чудеса: когда я вчера вечером сюда заглянул, тут было пусто. А сейчас лежит сидиромчик… чик-чик… Интересно, как он сюда попал?

Задумчиво бормоча, доктор сделал было шаг от стремянки, но воскликнул:

– Ах да!

Поглядел на Любочку, которая стояла ни жива ни мертва.

– Слушай, моя прелесть, тебе не надоело там торчать, на верхотуре? Того и гляди головка закружится – упадешь. Давай я тебе помогу спуститься.

И с силой рванул стремянку.

Лёля. Июль, 1999

Мелькнувшая было надежда, что Асан пройдет сначала к кровати, оставив дверь приоткрытой, и Лёля успеет выскользнуть, тут же растаяла, как снег под солнцем.

– Куда собралась? – угрюмо спросил Асан. – На прогулку, что ли?

Он коснулся стены ладонью – вспыхнул свет. Лёля закрыла лицо руками и поглядывала сквозь растопыренные пальцы. Единственное, что сейчас удерживало от дурного, панического вопля, был последний проблеск логики: ну не стал бы Асан тратить силы, время, убивать других людей, чтобы сейчас вдруг прийти – и прикончить ее! А зачем тогда пришел? Может быть, чтобы…

Она выставила вперед руки, изо рта вырвалось сипло, жалко:

– Не подходи! Не трогай меня!

Асан глянул изумленно:

– Ты чего? А, это… Не бойся, не трону. Нужна ты мне!

Никогда Лёля не предполагала, что слова о собственной никчемности так ее порадуют!

– Что тебе нужно? – выдавила более членораздельно.

– Иди на постель, – хмуро приказал Асан. – Да не бойся! – прикрикнул раздраженно. – Сказал же – не трону! Сесть хочу. Иди на кровать, ну?

Лёля кое-как выбралась из кресла и на дрожащих ногах добралась до кровати, изумляясь про себя этой непонятной деликатности бандита. Или это уловка? Чтобы удобнее было наброситься?..

Она забилась в уголок, выставив колени, локти, исподлобья следя, как Асан носком тяжелого ботинка потянул к себе кресло и сел, сняв с плеча небольшую плоскую сумку и поставив ее на пол, между креслом и стеной. Он сидел так, чтобы видеть и Лёлю, и дверь. Сунул руку за пазуху и положил на колени черный, тускло блеснувший пистолет.

У Лёли пересохло в горле.

– У тебя доктор был сегодня? – хмуро спросил Асан.

Слабо качнула головой.

– Языком говори, когда спрашивают, чего башкой трясешь? – внезапно озлился бандит.

– Не был, нет…

– Так одна и сидишь?

– Одна, да, одна…

– И что, тебе еще никто ничего не говорил? – насторожился Асан.

– О чем? – испуганно прошелестела Лёля.

– Зачем ты здесь. И про Олесю.

– Нет, нет… А кто такая Олеся?

Откуда-то взялись силы и соображение задать этот вопрос, ну надо же! Неужели и впрямь можно ко всему привыкнуть – и находиться под дулом пистолета тоже?

– Олеся – дочка Хозяина, – спокойно произнес Асан, и в голосе его Лёле послышалось нечто похожее на теплоту. – Маленькая еще, ей только семь лет. Она больна. Лейкемия у нее.

Лейкемия?!

Лёля отпрянула, вжалась в стенку. Мимолетно вспомнила, сколько перемучилась за те четыре дня, которые прошли между получением повестки из Центра крови и разговором с той докторшей, Смиринской, – эту фамилию Лёля, наверное, никогда не забудет! Все-таки это жестоко – так писать в серенькой, отпечатанной на плохой газетной бумаге повестке:

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103