Нервный срыв - Пэрис Бернадетт Энн

Я спешу в сад. Только бы Мэттью не перепрятал нож, который Рэйчел тут оставила! Подушки с садовых стульев уже сняты на зиму, и теперь они аккуратной стопкой возвышаются в сарае. Отодвигаю их, а там… Нет, не нож, а кофемашина. Секунд пять у меня уходит на то, чтобы понять: это та самая, что раньше стояла у нас на кухне. Та, в которой не нужно было поднимать рычажок, чтобы вставить капсулу. Продолжаю поиски. Под старым садовым столом, накрытым скатертью, обнаруживается коробка с изображением микроволновки. Открываю ее и вижу нашу прежнюю микроволновку. Предыдущую модель той новой, что стоит сейчас у нас на кухне. Мне хочется взвыть от ярости: как же просто было меня одурачить! Боюсь только, не смогу остановиться, – и тогда все чувства, что теснились внутри с того момента, как мне достался мобильник Рэйчел, вырвутся наружу и сделают меня совершенно беспомощной. Я вымещаю гнев на микроволновке. Наношу ей удар за ударом – сначала правой ногой, потом левой. И когда ярость отступает, оставляя лишь всепоглощающую печаль, я откладываю эту печаль в сторонку, на будущее, и продолжаю делать то, что задумала.

Через несколько минут я нахожу нож, завернутый в кухонное полотенце и засунутый в цветочный горшок в дальнем конце сарая. Полотенце, очевидно, принадлежит Рэйчел – она привезла мне из Нью-Йорка точно такое же. Пусть это и не тот самый нож, которым убили Джейн, но смотреть на него все равно жутко; не прикасаясь к нему, я снова заворачиваю его и кладу обратно в горшок. Сегодня все закончится, говорю я себе. Сегодня все закончится.

Вернувшись в дом, я на секунду задумываюсь: сумею ли? Однако есть лишь один способ узнать это, так что я направляюсь в холл, беру телефон и звоню в полицию.

– Вы можете ко мне приехать? – говорю я в трубку. – Я живу недалеко от места убийства, и я только что нашла огромный кухонный нож, который кто-то спрятал у меня в сарае.

Полиция приезжает раньше Мэттью, как я и надеялась. На сей раз их двое: уже знакомая мне констебль Лоусон и ее коллега, констебль Томас. Я стараюсь выглядеть испуганно-дрожащей, но не истеричной. Рассказываю, где нашла нож, и констебль Томас направляется прямиком к сараю.

– Думаете, это может быть орудие преступления? Которое ищут в связи с убийством Джейн Уолтерс? – тревожно спрашиваю я у Лоусон на случай, если она сама не догадается. – Его ведь не нашли?

– Боюсь, не могу пока вам сказать, – отвечает она.

– Просто я ее немного знала…

Она бросает на меня удивленный взгляд:

– Вы были знакомы с Джейн Уолтерс?

– Совсем немного. Познакомились на вечеринке, разговорились, и потом как-то обедали вместе.

Констебль достает блокнот:

– Когда это было?

– М-м-м… Думаю, наверно, недели за две до ее смерти.

– Ее муж предоставил нам список ее друзей, – хмурится она, – но вас там не было.

– Ну, как я сказала, мы с ней только-только познакомились.

– И как она вам показалась на встрече за обедом?

– Нормально. Все было прекрасно.

Тут мы прерываемся: возвращается констебль Томас, в перчатках; в руках он аккуратно держит нож, все еще частично завернутый в полотенце.

– Это то, что вы нашли? – спрашивает он.

– Да.

– Можете рассказать, как это произошло?

– Да, конечно. – Я делаю глубокий вдох: – Я работала в саду, и мне понадобились цветочные горшки, потому что я хотела посадить туда луковицы. Я знала, что Мэттью – мой муж – хранит их в сарае, поэтому пошла туда. Взяла один большой, а там полотенце; достала его и почувствовала, что в него что-то завернуто. Начала разворачивать, увидела зазубренное лезвие и поняла, что это нож; жутко испугалась и сразу же завернула обратно. Он так похож на тот нож, который показывали по телевизору после убийства Джейн! Джейн Уолтерс, ну вы знаете. Ну и вот, я сунула его обратно и позвонила вам.

– А это полотенце вам знакомо? – спрашивает он.

Я медленно киваю:

– Мне его подруга из Нью-Йорка привезла.

– Но этот нож вы ранее не видели?

Я изображаю неуверенность.

– Ммм… Мне кажется, что я могла его видеть.

– Не по телевизору? – мягко уточняет констебль Лоусон.

Я не обижаюсь за то, что она считает меня глуповатой после моего прокола с сигнализацией и случая с чашкой в посудомойке. К тому же сейчас мне это даже на руку: сболтну что-нибудь, что наведет подозрения на Мэттью, и никто не подумает, что это я нарочно.

– Да, не по телевизору, – отвечаю я. – Это было примерно месяц назад, в воскресенье. Я зашла на кухню загрузить посудомойку перед сном, а он лежал на столешнице.

– Вот этот нож? – уточняет констебль.

– Возможно… я его только мельком видела, потому что, когда я позвала Мэттью и он пошел смотреть, нож уже исчез.

– Исчез?

– Да, его тут больше не было. А вместо него лежал обычный кухонный ножик. Но я точно знала, что видела огромный нож, и мне было очень страшно! Я хотела звонить в полицию, но Мэттью сказал, что это все мое воображение дорисовало.

– Миссис Андерсон, можете детально описать, что вы тогда видели? – спрашивает констебль Лоусон, снова берясь за блокнот.

Я киваю.

– Как я уже говорила, я зашла на кухню загрузить посудомойку. Наклонилась к ней поставить тарелки и заметила на столешнице огромный кухонный нож. Я его раньше никогда не видела, мы таких не держим. Я ужасно испугалась, и в голове была только одна мысль: выбраться отсюда как можно скорее. Я побежала в холл и стала кричать, звать Мэттью.

– А где в тот момент был ваш муж? – прерывает Лоусон.

Обхватив себя руками, я изображаю нервозность. Констебль ободряюще улыбается, и я, сделав глубокий вдох, продолжаю:

– Он уже пошел спать и был наверху. Прибежал на мои крики. Я сказала, что в кухне на столешнице лежит огромный нож, но он мне явно не поверил. Я попросила его позвонить в полицию, потому что я видела фотографию того ножа, который был орудием убийства, и он выглядел точь-в-точь как этот нож! Я была в ужасе оттого, что убийца может быть у нас в саду или даже в доме! Но Мэттью сказал, что сначала он сам посмотрит на нож, и пошел туда, а потом позвал меня, чтобы я тоже посмотрела. И я увидела, что большой нож исчез, а вместо него лежит обычный маленький.

– Ваш муж входил в кухню или оставался на пороге?

– Я точно не помню… Кажется, он стоял на пороге, но я боюсь наврать – слишком была тогда взвинчена.

– Что он сделал потом?

– Он изобразил, что ищет нож по всей кухне, везде заглядывает. Но это он так подшучивал надо мной. Когда нож не нашелся, он сказал, что мне, видимо, показалось.

– И вы тоже подумали, что вам показалось?

Я решительно мотаю головой:

– Нет!

– Какова была ваша версия?

– Что сначала большой нож был там, но потом, пока я объясняла все Мэттью, кто-то вошел через заднюю дверь и подменил его. Звучит, наверно, глупо, я знаю, но я так подумала. И до сих пор думаю.

Констебль Лоусон кивает.

– Можете сказать, где вы и ваш муж были вечером семнадцатого июля?

– Да, это был мой последний рабочий день, – я преподаю в старшей школе в Касл-Уэллсе, – и мы с несколькими коллегами ходили в бар. Была ужасная гроза тогда.

– А ваш муж?

– Он был дома.

– Один?

– Да.

– Во сколько вы вернулись?

– Примерно без пятнадцати двенадцать.

– И ваш муж был здесь?

– Он лег в гостевой спальне. Он звонил мне, когда я как раз собиралась ехать домой из Касл-Уэллса, и сказал, что у него мигрень разыгралась и он пойдет спать в другую комнату, чтобы я не побеспокоила его, когда вернусь.

– Он еще что-то говорил?

– Только чтобы я не ехала по Блэкуотер-Лейн. Сказал, что надвигается гроза и лучше мне ехать по шоссе.

Обменявшись взглядами с коллегой, констебль Лоусон продолжает:

– Значит, когда вы вернулись домой, ваш муж спал в гостевой комнате?

– Да. Я к нему не заходила, потому что дверь он закрыл, и я не хотела его беспокоить. Но он точно был там… – Я изображаю озадаченное выражение лица. – Ну, то есть где же еще он мог быть?