Воспитание бабочек - Карризи Донато

Они тоже приняли историю о затонувшем трансатлантическом лайнере.

В какой-то момент Серена задалась вопросом, могут ли они с профессором считаться парой. Она никогда не была ничьей девушкой, даже не испытывала потребности ею считаться. Но почему-то этот особенный статус был приятен. Она знала, что студентки профессора ей завидуют; не ускользнуло от нее и то, как они пожирают его глазами. Ламберти же смотрел на нее одну и был настолько заботлив и внимателен, что, если Серена, например, говорила, как красивы тюльпаны, наутро приносил букет ей под дверь.

Возможно, в ответ на внимание профессора ей следовало бы познакомить его с группой глюков — это стало бы хорошей проверкой для них обоих, — но она еще не была готова.

Однажды вечером, после совместного похода в кино, Ламберти рассказал ей, что унаследовал от бабушки и дедушки по матери фермерский дом, а также — что хочет его отремонтировать и, возможно, переехать туда. Главная прелесть заключалась в том, что дом стоял практически в городе, посреди старого рабочего квартала Ортика. «Кусочек деревни, уцелевший среди бетона», — так охарактеризовал его профессор.

По его воодушевлению Серена догадалась, что он хочет предложить ей поселиться там вместе. Это была бы серьезная перемена, особенно для Гаса. Кот уже ревновал к Ламберти и неоднократно его оцарапал.

Доктор Новак, как всегда, попыталась подтолкнуть Серену к решению:

— Что тебя пугает?

— У меня уже какое-то время не было срывов.

— Значит, эти отношения влияют на тебя благотворно.

— Будь это так, я бы призналась Ламберти, что три вечера в неделю посещаю группу психов, а не выдумывала неправдоподобные уроки гончарного мастерства, йоги и креативной кулинарии.

— Ты боишься, что, когда вы съедетесь, он поймет, что ты не умеешь готовить, медитировать и лепить статуэтки?

— Вот не надо сарказма. А если я пойму, что мне плохо? Или, что еще хуже, это поймет он?

— Тогда ты вернешься в свою старую квартиру и к прежним привычкам, — заключила психолог. — Ты познала непоправимое горе — после этого любые страдания не должны тебя пугать.

Это была правда, и в этом заключалась новая суперсила Серены. Своеобразный щит.

Однако она колебалась.

Поэтому, как и всегда, за нее решила судьба.

5

Все началось после мексиканского ужина. Ночь напролет Серену рвало, а наутро она чувствовала себя разбитой. В следующие несколько дней недомогание продолжалось. Ламберти предположил, что она подхватила грипп. Но она как-то сомневалась.

То, что она испытывала, было слишком похоже на несварение желудка, которым Аврора обнаружила свое присутствие после того, как пряталась внутри Серены целых четыре месяца. Охваченная подозрениями и страхом, Серена побежала покупать тест на беременность.

И вновь ее обмануло крошечное существо, о котором она еще совсем ничего не знала.

Поскольку Серена понимала, каково потерять ребенка, ей следовало бы прийти в ужас от мысли, что это может случиться снова. Она сознавала, что с неизбежным появлением в жизни чего-то более ценного, чем она сама, опять потеряла свою суперсилу. И все же она, как ни странно, испытывала чувство завершенности.

«Вот почему прекратились приступы депрессии», — сказала она себе.

Когда Серена сообщила новость профессору, глаза его наполнились слезами. Она никогда не видела, чтобы мужчины плакали. Вернее, никогда не видела, чтобы они плакали от радости. Серена не сомневалась, что не получила бы подобной реакции от отца Авроры, если бы в свое время могла сказать ему, что у них будет дочь. Впрочем, поскольку она точно не знала, кто он, такой проблемы не возникло.

Какая-то ее часть хотела, чтобы Ламберти попросил ее сделать аборт. Но он, казалось, сразу же взял на себя роль, которую неосознанно предлагала ему Серена.

Они решили поселиться вместе в том самом фермерском доме в Ортике. Два этажа, чудесный сад на заднем дворе и маленькая теплица. Серена понятия не имела, как разводить огород. Она взяла в издательстве пару книг с руководством и принялась за работу.

Через несколько месяцев, примерно в сентябре, у нее выросли не только овощи, но и живот.

До окончания срока оставались считаные недели, и Серена стала реже посещать встречи глюков. Вскоре она собиралась взять декретный отпуск.

Тем временем книга профессора вышла в печать и пользовалась немалым успехом, в том числе и у критиков. Серену переполняла гордость, тем более что опубликовали этот труд благодаря ее положительному отзыву.

Одним словом, все шло как нельзя лучше, и она не воспринимала это как должное.

До тех пор, пока однажды день, похожий на любой другой, не начался с какого-то странного головокружения и ощущения потерянности. Серена не знала, откуда это взялось. Возможно, во всем был виноват сон, который приснился ей ночью.

Ей снилось, будто кто-то расчесывает ей волосы в темноте.

То, что она испытывала, было приятно и жутко. От этого интимного жеста она почувствовала себя одновременно защищенной и уязвимой. Ощущение не покидало ее почти все утро, но потом исчезло само по себе вместе с воспоминаниями о сне.

Во второй половине дня, вернувшись с работы домой с пакетом жареной курицы и картошки из киоска Джаннази, Серена застала профессора в гостиной.

У его ног стояла маленькая деревянная шкатулка с инкрустацией. Внутрь Ламберти не заглянул.

— Сегодня пришел курьер из какой-то брокерской компании и оставил это для тебя. Сказал, что посылка лежала у них в офисе около года, но им только сейчас удалось найти твой адрес.

Серена поняла, что для слуха Ламберти выражение «брокерская компания» прозвучало странно.

— Сначала я подумал, что курьер ошибся, — добавил профессор.

Позже он и сам догадался, что осколочек прошлого, похороненного глубоко в пучине, отломился от обломков пресловутого трансатлантического лайнера, всплыл и благополучно добрался до них.

Прежняя жизнь вернулась и постучала в дверь Серены в образе курьера.

— А больше он ничего не сказал?

— Только то, что отправитель — некий Адоне Стерли.

Серена посмотрела на шкатулку, представляя лежащие в ней бесчисленные закладки. Снова послушать истории ее друга-переплетчика о странных реликвиях, обнаруженных в потерянных книгах, было бы чудесно. Но сейчас Серена не могла позволить себе погружаться в воспоминания, потому что пришло время кое-что объяснить мужчине, которого она любила и который любил ее. После этого она сосредоточится и на всем остальном.

Например, на мысли о том, что, раз эта деревянная шкатулка проделала такой путь, Адоне Стерли наверняка мертв.

6

— Его нашла Бьянка, сестра… Стерли был уже пару дней как мертв.

Слова Гассера не удивили Серену: все уже объяснила шкатулка. Но она недоумевала, почему Адоне нарушил их негласный договор о молчании. Зачем отягощать ее еще и печальной новостью о его смерти?

Как ни странно, в рассказе начальника вионской полиции Серену больше зацепило то, что она впервые услышала имя Бьянки Стерли. Она сознавала, что цепляться за эту деталь мелочно, но пироман ни разу не говорил, как зовут сестру, которая каждый день приносила ему еду.

Гассер подтвердил ее худшие опасения, и Серена задавалась вопросом, почему, когда нам говорят то, чего мы не хотим слышать, наши мысли всегда сосредоточиваются на самых незначительных пустяках. «Возможно, так мы избегаем боли», — сказала она себе. Интересно, как зовут племянницу Адоне. Сколько ей сейчас лет? И рассказали ли ей наконец, что у нее был дядя?

— Во всяком случае, похороны ему устроили хорошие, — добавил мужчина в трубке.

Голос Гассера остался прежним, и Серене стало любопытно, изменился ли он внешне. Прошло чуть больше шести лет.

— Как это случилось? — спросила она, хотя и сомневалась, что хочет это знать.

— В заключении судмедэксперта написано «естественные причины», — ответил командир, как бы давая понять, что они не захотели вникать в подробности. Почти знак уважения к радикальному решению человека, который никогда не уклонялся от своей ответственности и, так или иначе, поплатился за совершенные преступления в полной мере.