Умножающий печаль - Вайнер Аркадий Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

— Паша, я не двигаюсь по кругу… А тебе даю возможность выйти на новый виток расширяющейся спирали.

СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ДЕД И ВНУК ОДНОВРЕМЕННО

Господи, как мне не хотелось его спрашивать об этом! И все-таки, заканчивая разговор, уже встав, я еще мгновение колебался, но потом задал вопрос:

— Ты мне ничего не хочешь сказать о дискете?

Серебровский поднял на меня детски незамутненный взор:

— Ты о чем?

— О дискете, которую передал Кот…

— А! — будто бы припомнил Сашка. — Чепуха! Нормальный шантаж…

Я хмыкнул:

— Ну да, я и сам догадался, что это не любовная записка! Чем же тебя шантажирует Кот?

Хитрый Пес махнул рукой:

— Долгая, мутная история… Дела давно минувших дней…

— Правильно я понимаю, что тебе эта информация безразлична? — спокойно осведомился я. — Иначе говоря, с этими делами у тебя все в порядке?

Серебровский откинулся на кресле, долго смотрел на меня в упор.

— Видишь ли, Серега, мы живем в такие времена, когда никакие дела не могут быть в полном порядке. Я своим всегда повторяю: если тебе кажется, что все в порядке, — значит, ты плохо информирован…

— А о каком непорядке сигналит Кот?

— Он стращает меня привидениями из нашего прошлого.

— Наверное, есть чем попугать, — заметил я.

Серебровский вскочил с кресла, ударил кулаком по столу, яростно закричал:

— Не будь дураком и не строй из себя целку! Ты понимаешь, что миллиардный бизнес не возникает из воздушных поцелуев? В нищей разгромленной стране, где нет власти, нет закона, нет совести и нет хлеба!…

Я снова уселся в кресло и невозмутимо заметил:

— В таких случаях Уинстон Черчилль говорил: аргументы слабы, надо повысить голос…

Серебровский мгновение страшно смотрел на меня, потом внезапно успокоился, рассмеялся:

— Что с тобой, диким, разговаривать, все равно не поймешь! Я хочу, чтобы ты знал… Когда-то я ошибочно думал, что самое трудное — заработать большие деньги. Оказывается, гораздо труднее все это удержать. Слишком много желающих учинить новый передел.

— Так всегда было. И всегда будет…

— Но никогда этого не происходило в такой короткий срок! Папаша президента Кеннеди баловался бутлегерством, по-нашему — спиртоносом был. Дед Джона Пирпонта Моргана был пиратом — кровожадным головорезом. Их дети и внуки стали гордостью нации. А мне приходиться быть себе и дедом и внуком одновременно!

— Кот напоминает о твоих дедовских грешках?

— Да! То, что было нормальной практикой недавно, сейчас — для моих врагов и конкурентов — манна небесная под названием компромат, — тяжело вздохнул Серебровский. — Раньше это делали все, теперь это может завалить мои планы…

— Кот грозит переслать дискету в какую-нибудь газету?

— Нет, он обещает сбросить ее через Интернет во все газеты сразу. Это будет сладкая новостишка для всех масс-медиа мира, — раздумчиво говорил Сашка.

— А что он просит? Или требует?

— Ничего. Пока ничего… Он потом попросит все сразу.

— И что ты намерен делать?

— Я думаю об этом, — спокойно объяснил Сашка. — До того как он запустит этот грандиозный слив, у меня еще есть немного времени. Те дела, проекты, процессы, которые я запустил, уже существуют объективно — они вне моей воли, я теперь не могу их остановить. Поэтому я не имею права, не могу ошибиться в расчетах…

— И в этом мощном сливе всплывет снова история Поволжского кредита, — эпически заметил я.

— Не хочу говорить об этом! — резко мотнул головой Серебровский. — Это были делишки Кота… Глупые, нахальные… Собственно, на этом кончились наши отношения.

— Саша, они не кончились. Они длятся…

АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВСКИЙ: СТАРЧЕСТВО

Преосвященный отец Арсентий, епископ Сибирский, пришел минута в минуту. Я встал ему навстречу, но продолжал глазами «держать» телеэкран, где на фоне хроники испуганной беготни в торговом зале фондовой биржи диктор вещал:

— …непрерывное падение котировки российских ценных бумаг вызывает беспокойство властей, которые, безусловно, примут в ближайшее время ответные меры…

Я вывел пультом звук, гостеприимно встретил иерея на середине необъятного кабинета. Епископ протянул мне руку, повисшую на секунду в срединном пространстве: если чуть выше — я, как мирянин, почтительно принимая благословение, могу облобызать пастырскую длань, а если чуть ниже — поручкаться в коллегиально-светском рукопожатии. Ну, естественно, я предпочел сердечное крепкое рукопожатие, тепло взял преосвященного отца под локоток и повел его к креслам около горящего камина.

— Чай, кофе? Вино? Что-нибудь покрепче? — радушно предложил я гостю. — Это ведь, как говорится, и монаси приемлют…

Арсентий — красивый пятидесятилетний мужчина в легкой седине, чуть подсеребрившей окладистую бороду, — смотрел на меня с интересом:

— Сейчас умные монаси приемлют то, что им врачи разрешают. Мне, если можно, чай…

Возникшей по звонку секретарше Наде я сказал:

— Чай и бисквиты. Не соединяй меня ни с кем.

— Я рад вас видеть. — Арсентий говорил значительно, неспешно. — Во-первых, у меня есть возможность лично поблагодарить за ваш исключительно щедрый дар на нужды церкви…

— Оставьте, святой отец, — махнул я рукой. — Нормальный долг христианина… Коли есть возможность… Да и тысячелетняя христианская традиция на Руси внушила идею, что постная молитва без денег до Бога не дойдет.

— Если молитва искренняя, от сердца, с верой и упованием — дойдет! — заверил пастырь.

— Как говорил святитель Тихон: «Сейте на песке, на пустой земле, на камне…»

— Мы живем в трудные времена, — вздохнул епископ. — Грех стал обыденным, как бы нормальным. Добродейство мне кажется всегда подвигом, еще одной ступенькой на лестнице к небесам… Кстати, мне сказал ваш помощник господин Кузнецов, что вы изменили ваше первоначальное пожелание финансировать ремонт и восстановление кафедрального храма.

— Да, я понял, что сейчас гораздо уместнее открыть в Восточной Сибири сеть воскресных приходских школ, — твердо сообщил я. — Начнем с ремонта, восстановления и созидания храмов в душах людских. Я намерен, естественно, под вашим руководством, устраивать еженедельный праздник для детей и их родителей. Каждое воскресенье — маленький религиозный фестиваль: приобщение к библейским ценностям, культурные развлечения и — обязательно! — совместный с родителями обед. Простая, недорогая, вкусная трапеза в семейной и высокодуховной обстановке — всего этого они лишены дома…

Официант внес чайные приборы, разлил янтарный напиток в тончайше-прозрачные чашки, придвинул гостю бисквиты, варенье, мед, нарезанный ломтиками лимон, беззвучно удалился.

— Обратите внимание, святой отец, как бесплодно колотится наша политическая элита в поисках национальной идеи, способной объединить общество, — сказал я. — А ведь она перед глазами, она проста, как доска.

— Уточните, — попросил поп.

— Семью надо восстанавливать! Без семьи общество превращается в кочевую орду. Давайте вместе реставрировать семейные ценности. Мне для этого никаких средств не жалко…

Епископ взял в руки дымящуюся сизым парком чашку, склонив голову на плечо, взглянул на меня:

— Сумма, ассигнованная вами, безусловно, очень значительна. Особенно по нынешним несытным временам… Но! Вы не боитесь, что деньги будут проедены, а…

— Нет, не боюсь, — перебил я нетерпеливо. — Я хочу пояснить вам, святой отец, что я бизнесмен, и любой мой поступок, в том числе благодеяние, называется «проект» и заранее обсчитывается специалистами. Я не намерен просто перевести несколько десятков миллионов рублей на счет епархии и получить у вас квитанцию-индульгенцию для последующего вручения апостолу Петру.

Арсентий усмехнулся:

— А что вы намерены делать?

— Мои люди закупят по самым льготным оптовым ценам продовольствие и доставят его в регион. Они также договорились о закупке уже ненужных в армии полевых кухонь. Вы организуете монахинь, жен и дочерей местных клириков, церковный актив — они пусть и поработают по воскресеньям на кухнях в наши несытные времена. Это логично?

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98