Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
Я нахмурился.
– Вы не можете быть в этом уверены.
И тут же написал Угрюмому: «Вы ведь не видели этого незнакомца? Вы все солгали, чтобы спасти профессора? Какого черта вы стараетесь очернить тех, кто был в тот вечер в усадьбе?»
Он мне ответил, тоже в эпистолярном жанре: «Да, я не видел незнакомца, я видел только профессора с трупом на плече.»
– Тогда какого черта вы утверждаете, что это был кто-то из гостей?! – я гаркнул так, что слушатель «жучка» наверняка подскочил на месте. Угрюмый вновь обратился к эпистолярному жанру:
«Мы сможем помочь профессору только в том случае, если подозрение падет на другого. Самыми конкретными в этом случае является эта компания, которую, кстати, я не могу терпеть».
Похоже, Угрюмый и впрямь не верил в невиновность Заманского. Но вслух он высказал довольно дельную мысль.
– Вы спрашиваете, почему я это утверждаю? Что виновный кто-то несомненно из гостей? – язвительно переспросил Угрюмый. – Но вы же детективы. Удивительно, что вы не смогли прийти к столь логичному выводу. Посторонний бы так не поступил. Он бы сразу проник в комнату профессора, не дожидаясь, пока разбредутся гости. Это было бы безопаснее. Поскольку он не мог знать, когда вернется профессор. К тому же посторонний не мог знать, вернется ли адвокат. И вообще ему нужно было быть уверенным, что все разбредутся по домам. И он со всеми вышел на главную улицу. Убедился, что все разбрелись. Он знал, что у адвоката встреча с Заманским. Возможно, тот сам ему об этом сказал. Заметьте, все пришли к выводу, что адвокат ждал к ужину Заманского. И хотел с ним поговорить. Вот убийца и проник через черный ход, дождался адвоката и задушил его. И это мог быть только один из гостей. К тому же, если бы это был посторонний, я бы непременно его заметил. Он, наверняка бы, следил за этой компанией. Но убийца как ни в чем не бывало вышел со всеми.
Пожалуй, Угрюмый был прав. Я тоже склонялся к мысли, что это был один из гостей. В этом городе только эта компания была тесно связана с друг другом. И посторонний действительно поступил бы иным способом.
Оставался последний вопрос, который мог окончательно снять подозрения с Угрюмого. И который мы должны были задать специально для любопытного «жучка». Это был самый трудный вопрос. Для меня он тоже был очень болезненным. Поэтому я перевел взгляд на Вано. И взглядом попросил взять эту неблагодарную миссию на себя.
Вано вздохнул. И тоже чересчур громко пробасил. Чтобы его наверняка услышал наш друг «жучок».
– В таком случае ответьте. Вы не любили профессора. Вы даже не рассказали всю правду, чтобы подозрение пало на него. И все же в последний момент вы вдруг решили его спасти, взяв вину на себя. Чем это было вызвано?
Угрюмый вздрогнул, дрожащей рукой прикурил сигарету. И жадно затянулся едким дымом.
– Я обязательно должен на это ответить?
Я развел руками и отвел взгляд.
– Обязательно, – ответил за меня Вано. – Иначе ваши действия лишены всякого смысла. Иначе вам могут не поверить, равно как и не поверить Заманскому.
– Хорошо. Я отвечу, – твердо сказал Угрюмый, все-таки решившись на это. – Только вы должны мне пообещать, что это останется тайной. Во всяком случае для моей дочери.
Мы пообещали. И он рассказал про болезнь Белки. Про то, что он надеется только на профессора. Про то, что только Заманский может ее спасти.
На этом наше свидание закончилось. В коридоре нас поджидал Гога Савнидзе, который не мог скрыть своего волнения. И уж конечно не мог скрыть, что уже все знает о нашем разговоре.
– Черт побери! – рявкнул он. – Какого черта! Какого черта я должен доверять этому уголовнику!
– Он разве что-нибудь успел вам рассказать, – самым невинным образом спросил я.
– Достаточно того, что он вам наплел!
– Вы телепат, Гога?
– Пошел к черту, – шеф милиции покраснел от злости. – Ты прекрасно знаешь, о чем я. И не пытайся разыгрывать передо мной комедию!
– По-моему, комедию разыгрывали вы, утверждая, что наш разговор не прослушивается.
– Ах ты, мой мальчик, – скривился Гога. – Святая невинность! Ты никогда в жизни не слышал, что мы обязаны прослушивать все разговоры. Чтобы такие умники, как вы, не смогли что-либо скрыть от следствия.
– Но раз тебе все известно, – вступил в нашу утонченно-философскую беседу Вано, – полагаю следует отпустить Угрюмого.
– Черта с два! – взревел Гога. – Он мог вам наплести, будто видел, что это я огрел адвоката кирпичом по голове. И вы бы тоже поверили?
– Во-первых, адвоката задушили, – невозмутимо возразил я. – Во-вторых, ты, насколько я помню, всегда сомневался в виновности Угрюмого. И скорее был склонен подозревать профессора. Или ты берешь свои слова обратно? Я думаю, весь город уверен в том, что Угрюмый не убивал. Сомневаюсь, что если еще некоторое время продержишь в тюрьме невиновного, особенно после его окончательного чистосердечного признания, это пойдет на пользу твоей репутации. Кстати, он может и заболеть. А может и нечаянно умереть в тюрьме. И что ты тогда станешь делать со своей совестью хранителя правосудия?
– К тому же, – заметил Вано. – Нам полагается некоторая сумма за то, что мы копаемся в этой грязи. И, заметь, частенько раскапываем важные факты. Так вот. Полагаю, эту сумму можешь пока взять под залог освобождения Угрюмого. А мы поможем тебе найти профессора. В этом нам помогут и Белка, и Угрюмый. Возможно, он к ним и обратиться, поскольку в городе у него больше нет близких людей.
– М-да, возможно, – промычал Гога, покручивая свой пушистый ус. – Где носят черти это светило науки! Ему уже давно пора занять местного Угрюмого!
– А вот в этом мы как раз сомневаемся, – заметил я. – Надеюсь, дружище, ваш «жучок» не переврал факты, пересказывая тебе, что видел в тот вечер Угрюмый!
– Нет! Не переврал! Но вполне мог приврать Угрюмый. Хотя я лично сомневаюсь, что он настолько влюблен в Заманского. И потом даже если он сказал правду. Этим убийцей все равно вполне мог оказаться и профессор! Он вполне мог выйти через черный ход, якобы по направлению к кладбищу. Затем набросив на себя этот чертов плащ, вернуться! Придушить адвоката. Снять плащ и уже идти по главной аллеи, как профессор Заманский. Разве нет, черт побери!
